Наш водитель, он же гид по Приэльбрусью - Руслан, карачаевец. Он ведёт "фольцваген" быстро, но не страшно, не залихватски: хочет успеть к канатке до больших туристических автобусов.
В Приэльбрусье я уже ездила, но с Русланом интересно.
Во-первых, он местный. Рассказывает не только из путеводителя, но "за жизнь": как кабардинцы не ладят с балкарцами, как фермеры защищают карликовые яблони от града с помощью сеток на электромагнитах, как в большом балкарском селе хозяева доказывают свою состоятельность, соревнуясь, у кого ворота краше.
Забор из туфа может осыпаться, дом может держаться на честном слове и ласточкиной слюне, но ворота должны быть знатными! "Поставил твой сосед ворота за двести тысяч, - рассказывает Руслан, - а жена твоя ходит и пилит тебя: "Какие у него ворота - и какие у нас? Кто теперь нашу дочку замуж возьмёт?" И ты кряхтишь, копишь на ворота.. Другие на машины копят так, как здесь на ворота..."
Мы улыбаемся, но не без уважения вглядываемся в эти чудеса кузнечного мастерства. Ворота высокие, широкие, с завитушками, накладными бронзовыми цветами, со схемами дороги, уходящей вдаль, с лепниной, только что не с горгульями. В остальном дома этого села простые, невзрачные на фоне гор. Может быть, ворота - попытка маленьких человечков доказать свою власть над местом?
Во-вторых, Руслан задаёт провокационные вопросы. Вот едет нам навстречу грузовик, полный чего-то палевого, сыпучего...
- Ну? Что это? - спрашивает Руслан.
Песок? Глина? Мы безуспешно гадаем. Оказывается, вулканический пепел. Эльбрус, спящий две тысячи лет, сквозь дрёму проявляет слабую сейсмическую активность. Горцы собирают пепел и практично используют его в качестве строительного материала. Если вулкан Эльбруса окончательно проснётся... Какие уж там ворота!
Но пока здесь тихо и безмятежно, мы едем, едем по ущелью, вдоль молочной ледниковой речки Баксан - "пенящийся напиток". Дорога с рекой постоянно переплетаются, как девичья коса. "Пятнадцать раз! - комментирует Руслан, - Ровно пятнадцать раз мы переезжаем реку Баксан. Да, я считал. Представляете, как мне было скучно?"
Но кажется, что ему никогда не скучно. Третья причина, по которой с Русланом интересно: он постоянно шутит. На любую ситуацию у него есть своя история, анекдот, присказка. Корова идёт посреди дороги, никуда не торопится. И Руслан не торопится. Смеётся: "Знаете, как меня старик воспитывал, когда я был молодым? "Даже у коровы, - говорил мой отец, - ума хватает вечером дорогу домой найти! А у тебя?"
Коровы знают свою дорогу и своих хозяев. Здесь, в ущельях Кабардино-Балкарии существует правило: весь скот, который не доится, с мая по ноябрь пастухи угоняют высоко в горы. Только дорога стада, голов в пятьсот, может занять неделю. Скот сопровождают пастухи и обученные собаки. Уходят подальше, для того, чтобы сохранить траву возле селений, ради августовского сенокоса...
Мы смотрим на бархатистые склоны, на горные теснины. Наша цель - Эльбрус - ненадолго открывает свой верблюжий хребет, две вершины, но вскоре снова прячется за тучами.
Про Эльбрус, его воздух, праздных зевак-туристов и потрёпанных, умаявшихся альпинистов у "Приюта одиннадцати" нужно рассказывать отдельно. Вершина заслуживает большего, чем эпизодическое упоминание в рассказе.
Поэтому уважительно молчим, а потом делаем "монтаж" и пересекаем полдень здесь, в тексте. После подъёма очень хочется есть. Мы сидим на поляне нарзанов, довольные, гордые собой легкомысленные отпускники. Поднялись на французской канатной дороге, в стеклянных кабинках, прокатились на снегоходах. Покорили гору, ага.
Впереди ещё долгий день: самая чистая река Адыр-Суу, бирюзовое озеро Гижгит, дорога домой среди вечных скал...
"Ну, давайте рассчитаемся, пока не очень подружились", - смеётся Руслан.
А я сижу и думаю, откуда взялась эта южная манера жаргонной рифмы: шашлык-машлык. "Сок-мок", - говорит Руслан - "Баран-маран". Я слушаю его, вяло задумываюсь и погружаюсь в лингвистический туман Баксанского ущелья...