Если учитель боится выглядеть перед детьми глупо либо показаться чего-то не знающим, — может ли он быть полностью искренен в том, что делает?
А у учителя в принципе есть право на «я не знаю»?
Может ли педагог признать, что возникший на уроке казус поставил его в неловкое положение и с честью выйти из казуса, сообщив детям «я узнаю об этом к следующему уроку и расскажу вам, а пока лишь поблагодарю за то, что уличили меня в незнании»?
И здесь всплывает иная проблема.
Часто в школу приходят «тихие» педагоги — «домашние девочки» и неуверенные в себе робкие «мальчики», полагающие, что учительство — относительно спокойная профессия, позволяющая отсидеться в стороне от жизненных бурь.
Такие педагоги предполагают, что тезы «дети должны слушаться» достаточно для того, чтобы удержать внимание ученического коллектива, добиться хотя бы посредственного выполнения заданий и с чистой совестью бежать от учеников, дождавшись звонка.
Именно такие учителя часто и становятся носителями и источниками лже-знаний. Страх перед любой двусмысленной ситуацией, перед необходимостью расширять собственный кругозор, из урока в урок поражать детей своим интеллектуальным багажом, умением анализировать и интересом к окружающему миру — вот что вынуждает учителя превращаться в «стену» между учеником и знанием.
Поверхностные и «сокращенные» сведения, узость мышления, нежелание воспользоваться разноплановыми источниками — все, что может дать детям учитель, который больше всего боится показаться ученикам нелепым.
Так стоит ли выбирать профессию педагога тем, кого пугает искренность?