Петербург моего детства — это панельки в историческом районе. Когда ты живешь со всеми «благами цивилизации», при этом гулять ходишь, например, на Суздальские озера через дорогу.
Там деревянные дома, пляж, остатки набережной, летом можно купить пакет груш, которые сорвут тебе прямо с дерева.
В новые районы переезжали жители коммунальных квартир. И помимо исторической составляющей, здесь можно найти едва ли меньше петербуржцев, чем в центре.
Петербург для меня никогда не ограничивался центром.
Мне странно слышать от молодых людей про «некогда имперский город», который сейчас «уже не тот». И тем более про каких-то не таких петербуржцев, которые не оправдывают ожиданий.
Петербург не является столицей более ста лет. История продолжается.
И нет никакого того самого «правильного» Петербурга. Законсервированы могут быть только музеи.
Про Петербург XX века у Льва Лурье есть замечательная книжка «Без Москвы». Цитаты из неё.
При самом поверхностном взгляде на Петербург обнаруживаем настороженную угрюмость жителей. Сравните московский, не будем говорить уже о киевском, вагон метро с питерским. У них ровный гул голосов, люди не стесняются друг друга, реплика, брошенная в воздух, тут же подхватывается, молодежь балагурит, старушки обсуждают цены и болезни. У нас – настороженное молчание, взгляд избегает взгляда, случайное прикосновение – удар электрического тока. Громкий разговор встречает всеобщее молчаливое осуждение.
Москвичи легко переходят на «ты», при встречах целуются, приветливы к приезжим. В Петербурге поцелуи считаются признаком дурного вкуса, рукопожатия заменяются простым кивком, о человеке, живущем в Питере не один год, а то и десятилетие, говорят: «Эта NN, знаете, из Дубоссар». На «ты» обращаются разве что к одноклассникам, да и то с каким-то внутренним неудобством.
И, все-таки, если обратиться к истории, то
«Петербург имперского периода - это гвардия, бюрократия, двор, канцелярия, аудитории, редакция».
«Город казарм». Свод правил обязателен.
То, что часто принимают в петербуржцах за хмурость и невежливость – отстаивание границ (ещё до того как это стало модным). Тебе с удовольствием подскажут дорогу, но не будут подхватывать любую беседу, лишь бы поболтать.
Сдержанная ирония, эрудиция, несколько манерная вежливость и неожиданная взбрычливость, наша гвардейско-разночинная кичливость всегда будут радовать или раздражать провинциалов и москвичей. В мире нет людей бесслёзнее, надменнее и проще нас. Нашему городу свойственна скромность формы.
Жизнь в Петербурге накладывает отпечаток. Но это не связка «красиво как в музее» значит жители должны вести себя «как в музее» (так любят говорить детям).
Для меня собирательный образ петербуржца - это Виктор Шкловский.
У Лурье глава про него так и названа «Виктор Шкловский – террорист и филолог». Видимо, эта двойственность и сбивает с толку.
Но вернёмся к Петербургу.
С детства для меня это город, который удивляет.
Деревянная застройка в спальном районе.
Малоэтажная застройка.
Нереально красивая парадная за скромным фасадом.
И даже Коммуналки с некогда шикарными интерьерами добавляют красок этому «удивлению» и вплетаются в историю.
Город неотделим от жителей.
Жители — продолжение города.
Мне странно слышать, что «вот это красиво, а вот это нужно убрать». Простите за сравнение, но это как из борща убрать свеклу. Получатся щи. То есть что-то принципиально другое.
Петербург для меня не город продуманных маршрутов.
Всем гостям хочу посоветовать просто расслабиться, выпить рюмочку перед прогулкой и улыбнуться даже какой-то, на первый взгляд, сомнительной личности в подворотне.
Город откроется вам с другой стороны и расскажет истории не менее интересные, чем вы услышите на экскурсии.
#петербург
