Я несколько раз пробовал написать эту историю. И каждый раз у меня это получалось по-новому. Но общий нерв повествования меня не устраивал. Теперь получился небольшой очерк про многолетний конфликт двух собак. Поучительный, но без лишней назидательности.
Деревня стояла на возвышенности. Единственную улочку разделяла разбитая глинистая дорога, по которой во время ливней пенилась теплая вода. Мы любили увязнуть в ней ногами, стояли в этой густой, с озоновым душком, непроходимости. В один из летних дней в Россию прилетел Билл Клинтон. Тогда же случился страшный дождь. Он разворотил дороги, сделал их непролазными даже для пешеходов. Скользкая грязь вешалась на штаны, резиновые сапоги, мазала руки и лицо. Я месил ноги с пацанами в беспокойной жиже и слышал из ближайшего радиоприемника, как проходит встреча глав двух государств. Если бы не визит американского лидера, я бы, вероятно, не запомнил тот день. Спасибо, Билл.
Так звали и нашего пса. Только с одной согласной в конце имени - Бил. Измотанный, потрепанный в стычках, добрый черный пес. Бабушка Валентина подобрала его щенком. Примерно в это же время второго щенка привела в свой дом другая жительница деревни - бабушка Мария.
Местные жители имена двух пенсионерок сократили до Вали и до Мани. И мы пойдем тем же путем…
Друг друга они ненавидели. Что послужило первопричиной размолвки, определить теперь невозможно. Может быть, вражда и взаимная нелюбовь двух хозяек передались питомцам - Билу и Жулику. А может, животная неприязнь помогла посеять отчужденность между старушками…
Угольного окраса дворняги, стоило им учуяться, начинали переругиваться, орать, злословить друг друга бесперебойным лаем. Взрывы взаимных претензий утихали не сразу, через какое-то время. Фигура бабы Мани поднималась на изволок, превращалась в подвижное пятно, растворялась, а пёс Жулик (вечный ее спутник) все выговаривал и выговаривал Билу злое и неисчерпаемое.
Бил огрызался. Он подчинялся бабе Вале - миролюбивой старухе, мечтавшей оставить деревню ради городской квартиры в панельном доме. Так оно и случилось, но позже.
На той стороне деревни, где в ряд росли четыре огромных березы, стоял дом Софьи Ивановны. О ней я рассказывал ранее, пролистайте. Более трудолюбивого и безропотного человека я не встречал никогда. Она знала о вражде двух собак, понимала и взаимную ненависть их хозяек, но всегда держала нейтралитет. Выслушает по отдельности бабу Валю, бабу Маню, кивнет каждой, скажет: «Низзя… Низяя. Разе можно так!?» И поспешит по своим делам.
Баба Валя все никак не могла понять, как эта верующая баба Маня при поддержке дочери вилами смогла размозжить нос Билу... «Ведь кровь, проткнула! Почти убийство, мы Била еле откачали.» На этот вопрос я не умел ответить.
На тот момент Бил превратился в добродушную развалюху, которую все мы стремились почесать за ухом, подбодрить.
Баба Маня была христианкой. Однажды она захватила меня за компанию в храм, где я познакомился с удивительным священником Георгием Эдельштейном. Уже тогда это был седовласый, почтенного возраста, человек. Я очень хорошо запомнил теплые манеры пастыря, его участие, мирный, нездешний настрой. Наш разговор я могу воспроизвести в точности до слова. Пастырь перемещался по алтарю в свете разлитого утра подобно ветхозаветным пророкам. А в окно сельского храма бил утренний луч. В нем обострилась подвижная зелень деревьев. Будто передо мной раскрыли новый (только из типографии) школьный учебник с картинками про лето. Только здесь все было подлинным. Подобного переживания литургии со мной более не случалось.
Баба Маня и ее дочь отомстили за поражение Жулика. Бил одолел его в очередной собачьей драке. Человек взял вилы и проткнул Била. Пес надломился, затих, но выходился. С помощью бабы Вали, конечно.
Мои родители купили дом у бабы Вали в девяностые годы. И Била, получается, тоже купили. Это был уже древний пёс, еле перемещающий ноги. По ошибке он выползал из будки, чтобы облаять нас с отцом, когда мы таскали воду из колодца. Бил дружелюбно, вполсилы, вилял хвостом, извинительно дожидался, уходил к себе…
На другом конце деревни доживал свое Жулик. Это был облезлый, неспокойный пёс. Он ел клубнику. Я своими глазами видел, как он слизывал с мужицкой ладони крупные ягоды. За это грандиозное умение я простил ему ожесточение против Била. Их конфликт давно покрылся коростой.
Оба давно перестали нарушать границу чужих владений, так, изредка напрягались. Баба Маня молчаливо проходила мимо нашего дома в сопровождении сердитого Жулика. Собаки заметно поостыли, рычали, скорее, по инерции.
Баба Валя перебралась в город. Бил охранял (как умел) дом бабушки.
Потом она во всех подробностях, с надломами в интонациях, рассказывала, как пропал Бил. Просто исчез. И как потом скулил на всю деревню Жулик. Через некоторое время на пороге появилась баба Маня.
- Умер Бил. В будке моего Жулика. Забирай.
Пёс пришел умирать в жилище своего злейшего врага.