Этот человек когда-то был мне глубоко ненавистен. Казалось, он выпотрошил мою сущность, уложил её в рифмованные строчки, а пустую форму отдал в музей этнографии. Время рассудило: всё не то, чем кажется. Непоправимый вред обернулся шансом на вторую жизнь – жалкое подобие прежней, но лучше, чем полное забвение. Я стою в арендованном офисе на верхнем этаже бизнес-центра, смотрю в окно на панораму площади и читаю на память его стихи: Я вежлив с жизнью современною, Но между нами есть преграда, Все, что смешит ее, надменную, Моя единая отрада... Кто бы мог подумать, что это заклинание сделает меня бессмертным. Оно – и металлическая статуэтка в музее, купленная по случаю на африканском базаре. ...Победа, слава, подвиг — бледные Слова, затерянные ныне, Гремят в душе, как громы медные, Как голос Господа в пустыне... Белый человек остаётся для меня загадкой. Всё, к чему он прикасается из благих побуждений: изучить, записать, оставить потомкам – стирается с лица Земли, становится монограф