Александрия!
Когда я, шатаясь, после неверной палубы Исха вступил на камни мостовой этого города, я был до глубины души поражен его величием и языческой роскошью! Цезария уже казалась мне захолустной деревней, по сравнению с этим новым Вавилоном.
– Если тебе нужна община Терапевтов, – напутствовал меня Евфрет, – То иди налево, по главной улице, никуда не сворачивая! В конце ее найдешь ваш квартал, а там каждый укажет тебе дорогу к врачевателям.
Главная улица, начинавшаяся от малого порта, проходила мимо великолепных каменных домов, возвышавшихся намного выше роста самого высокого человека. Присмотревшись к домам вокруг, я понял, что ряды окон располагались двумя-тремя рядами!
«Неужели, внутри такие высокие помещения?» – Недоумевал я, – «Как в нашем Доме божьем! Зачем это здешним людям?»
Но скоро я заметил в одном из верхних окон женщину, выглядывавшую наружу… А значит, она стояла на чем-то! Сумасшедшая догадка поразила мое воображение – это этажи!
Здесь не было, как в Кесарии, зловонных проток, стекавших в колодцы на перекрестках, но зато на каждом перекрестке улиц стояли высеченные из камня или дерева статуи, которые были раскрашены в натуральные цвета живых людей и даже облачены в настоящую одежду, а некоторые привлекали взгляд своей выразительной наготой, указывая на некие здания, в определенном направлении.
«Наверное, так выглядел древний Вавилон, ставший в незапамятные времена узилищем для наших праотцов». – Думал я.
На всем протяжении улицы, располагались резервуары с водой, из которых водовозы и просто прохожие черпали воду. Но что еще больше поразило меня, что воды в них не убавлялось. Подойдя, вслед за одним из караванщиков, набиравшим воду для своих верблюдов, я принялся рассматривать каменную емкость и заметил внизу, в одном из бортов, отверстие, от которого распространялась еле заметная рябь, указывая на течение воды.
«Неужели, тут столько пробито колодцев?» – подумал я, – «Наверное, около моря, вода в них должна быть соленой».
Я наклонился, зачерпнул ладонями воды и сделал глоток – она была совершенно пресной и даже вкусной!
– Что, парень, удивлен, сколько тут воды, да? – Усмехнулся караванщик, разливавший воду своим верблюдам.
– Ха-ха! Это подземный акведук! – продолжил он со смехом, видя мое удивление, – Построен еще при Птолемее третьем-благодетеле! Ромеи тоже были удивлены… Ха-ха-ха!
Тогда я еще не понимал, что такое «акведук», но задавать вопросы первому встречному в языческом городе, казалось мне унизительным.
Я шел по главной улице Александрии и удивленно глазел по сторонам. Римские воины в легких кожаных доспехах с большими прямоугольными щитами патрулировали улицы совместно с другими воинами – вооруженными большими круглыми щитами и длинными толстыми копьями. Египетские греки, стремившиеся ничем не отличаться от коренных эллинов, одевались и вооружались так, как было принято в далекой Греции, в желании быть похожими на древних гоплитов.
– Прочь с дороги, раззява! – услышал я грозный окрик за спиной.
Прижавшись к стене одного из богатых домов, я увидел двух роскошных коней, запряженных в закрытую колесницу. Возница, окрикнувший меня, опустил занесенный для удара кнут и подстегнул коней. И тут я услышал старческий голос у себя в голове.
«Что-же этот негодяй так медленно едет? Моя Клео давно уже заждалась!»
Кто был в колеснице я видеть не мог – темная занавесь полностью скрывала пассажира. Легкая повозка быстро прокатилась мимо и скрылась за поворотом, куда указывала обнаженная деревянная богиня с ярко раскрашенными лобком и сосками.
«Как отвратительны эти язычники со своими кумирами для поклонений!» – с отвращением размышлял я, продолжая свой путь.
Скоро запахи моря и свежей воды остались позади и в нос ударили привычные ароматы нищеты. Многоэтажные каменные дома сменились знакомыми глинобитными хижинами, каменная мостовая уступила место песчаной. Скоро я увидел ряды с разномастным товаром и торговцев в пестрых полотняных накидках, закрепленных на головах кожаными ремешками.
– Мир тебе, уважаемый! – обратился я к одному из торгующих.
– И тебе божьей милости чужеземец, – ответил тот, щурясь, – Посмотри, на мои товары!
– Хороший товар, – похвалил я его прилавок с разложенными кусками материи и шерсти, – Но подскажи мне, где найти Врачевателей?..
Широкий двор Врачевателей-Терапевтов не огораживали стены, была лишь не высокая деревянная изгородь, служившая больше для обозначения границ территории. Большой каменный дом резко контрастировал с окружавшими его бедными глиняными лачугами. Перед крыльцом был разбит тенистый сад, через который вела мощенная камнем дорожка. Широкий вход на крыльце загораживали высокие створки дверей, как в нашем Храме.
– Добра тебе, путник! – окликнула меня пожилая женщина, сидевшая в саду на скамье рядом со ступенями крыльца.
– И тебе, не знать нужды, добрая женщина! – откликнулся я, ставя ногу на ступень.
– С какой бедой пришел ты к нам? – спросила она, подходя ко мне.
– Я прибыл сюда по научению вашего брата Ноаха из Цезарии, я не из ваших мест…
– Вижу, – сказала женщина, – Ноах наш добрый брат и тебя он послал к нашему учителю не просто так.
С этими словами, она толкнула одну из створок, пропуская меня вперед. Внутри нас встретила полная темнота.
– Тут темновато, – подтвердила тихим голосом моя провожатая, – Это потому, что наш Аарон-настоятель, не нуждается в свете. Сделай пять шагов и садись на пол!.. – последние слова она произнесла шепотом.
Я сделал, как она сказала и опустился на деревянный пол, застеленный циновками, а женщина вышла наружу, плотно затворив за собой дверь. Вокруг ощущалась непонятная атмосфера чего-то загадочного и неповторимого.
– Здравствуй, Эммануил, сын Мириям! – послышался негромкий голос откуда-то слева, – Ты правильно сделал, что послушался доброго Ноаха, и тяготы твоего пути сюда скоро будут вознаграждены.
Я вздрогнул от неожиданности, но больше всего меня удивило обращение неизвестного. Он знал обо мне очень многое?..
– Мира тебе, скрывающийся в темноте! – ответил я, – Откуда ты знаешь, как меня зовут, я никому здесь еще не представлялся, кроме Евфрета…
Глаза стали привыкать к темноте помещения, и я начал различать предметы. Справа от меня стоял длинный стол со скамьями, прямо передо мной был большой шкаф, похоже с посудой, а слева угадывалось пустое пространство с неким возвышением.
– А ты как думаешь? – услышал я насмешку из темноты.
Я пробовал услышать чьи-нибудь мысли, что бы понять, кто говорит со мной и где он находится? Но все было тщетно!
– Неужели кормчий послал к тебе гонца, что бы предупредить о моем приходе?
– Ха-ха-ха! – невидимый собеседник, казалось, издевался, проверяя мое терпение, или надеялся вывести меня из равновесия, – Для тебя это будет удивительно, но это не так! Ты многое не знал о своем учителе, он предвидел твое появление здесь и просил меня взять тебя в ученики.
– Но как это могло произойти?! – воскликнул я, вскакивая на ноги, – Кто ты, наконец, покажись!
– Не волнуйся и сядь! – приказал голос, – Я отвечу на твои вопросы по порядку. Итак, как ты разговариваешь с моим духовным братом?
Мое раздражение сменилось не поддельным любопытством – неужели этот неизвестный знает о нашей с ребе тайной речи.
«Не удивляйся!» – услышал я его голос в своей голове, – «Все люди способны к этому, только у одних способностей больше, а у других – меньше, это как с талантами, одному Господь дает умение петь, а другому – успешно торговать. Но с твоим ребе я могу говорить на большом расстоянии. Это отнимает больше сил, потому что походит на крик…»
«Это как так?» – не понял я.
«Все просто! Сядь поудобней, закрой глаза и представь того с кем хочешь говорить. Чем ярче представишь, тем лучше он тебя услышит!»
Я сделал так, как он сказал и увидел своего учителя стоящего в своих белых одеждах среди поющих братьев и сестер.
«Ребе!» – позвал я, – «Я у наших братьев-Целителей, в Александрии!»
«Я рад, мой мальчик, что ты в безопасности и у тебя появился новый учитель…» – услышал я нашего Аарона откуда-то издалека, – «Тебе необходимо найти правильное применение своей силы и целительство – самое лучшее».
Потом я заметил, как вокруг учителя все поменялось, его образ померк и растаял в кромешной тьме.
«Ты очень силен!» – услышал я неприкрытое удивление, – «Мой брат был великим провидцем…»
«Что значит был!?» – выкрикнул я мысленно.
«Не торопись, Эммануил, и скоро ты все узнаешь…» – сказал голос умиротворяюще, – «Теперь я буду твоим ребе и знаю, ты желаешь увидеть меня. Придется мне поступиться своими правилами, потому что я очень не люблю, когда на меня обращено людское любопытство…»
Скоро я услышал тихое кряхтение, приглушенные шаги босых ног, затем скрип какого-то механизма и мгновение спустя комнату залил солнечный свет, ослепивший меня своей внезапностью. Проморгавшись и держа руки козырьком у лба, я смог нормально осмотреться по сторонам. Справа действительно оказался длинный стол, со стоящими вдоль него громоздкими лавками, совсем рядом со мной – высокий шкаф был заполнен посудой и какими-то закрытыми емкостями. И наконец, я повернулся налево – узкий персидский ковер разноцветным узором уходил к небольшому возвышению с подушками, под высоким куполом потолка, с семью узкими окнами, сходящимися к центру, через которые ярко светило солнце.
Немного в стороне от возвышения стоял, подняв голову к солнцу, седой карлик с белой, почти прозрачной кожей. Его жидкая седая бородка не шла ни в какое сравнение с бородой учителя или любого другого брата-ишея, легкая, совсем невесомая она поддавалась дуновению слабого ветерка, словно это был пух. Странный карлик стоял перед каким-то несуразным колесом с ручками и был почти без одежды, если не считать черной набедренной повязки. Это и был многоуважаемый Аарон известной общины Целителей-терапевтов!
– Что, тебе любопытно, Эммануил? – спросил карлик, поворачиваясь ко мне.
И тут я увидел полное отсутствие глаз на лице этого, воистину удивительного человека! Там, где должны были быть веки с ресницами, были уродливые волны морщин, делавших его лицо совершенно отталкивающим.
«Ты достаточно увидел?» – спросил меня карлик, – «Выбери, где хочешь быть!»
После этого я отчетливо понял, что он имеет ввиду, либо я принимаю его условия, либо выхожу за дверь. Я поднялся на ноги и, не долго думая, сел на скамью, за стол, повернувшись к нему спиной.
«Я рад, что мой брат прислал такого одаренного разумом ученика», – сказал мой новый учитель и снова заскрипел неведомым механизмом, закрывая окна в потолке.
Здесь, в общине Целителей таких правил, как у нас в Кумране, не было. Точнее они были, но целиком зависели от Аарона этой общины – маленького белесого карлика. Он чувствовал и слышал каждого ученика, проходившего через его обучение, и в любой момент мог призвать всех целителей, живущих на большой территории или каждого в отдельности.
«Эммануил!» – сказал он мне на следующий день, – «Ты знаешь, что случилось с братом Ноахом в Цезарии?»
Он всегда называл меня моим полным именем, не желая обращаться ко мне более близким и родным – Эмил. Причину этого я узнал много позже.
«Я видел сон, ребе…» – сказал я.
«Какой же?»
«Когда я плыл сюда на корабле, мне было видение… Ромейский начальник послал своего помощника-примпила выведать у Ноаха все про меня». – Ответил я откровенно.
«И ты думаешь… что случилось потом?» – в голосе учителя послышалось явное раздражение.
«Не знаю, ребе, могу только догадываться». – Сказал я осторожно.
«Подойди и дай мне руку, я покажу тебе, что стало с братом Ноахом!»
Утренняя молитва прервалась громким стуком в дверь. Именем, Цезаря! И меня повлекли куда-то в центр города, расталкивая людей на узких улочках.
Потом была обжигающая боль кнута и раскаленных щипцов, которая сопровождалась настойчивым вопросом: «Кто такой Эммануил из Кумрана?»
Ответ на него обещал прекращение страданий и даже, возможно, возвращение домой. Я презирал ромейских язычников и, сколько мог, молчал! Но на следующее утро, мое истерзанное тело начало говорить.
– Он брат мой, по вере…
– Откуда он? – последовал новый вопрос.
– Из Кумрана иудейского…
– Зачем он пришел в Кесарию?!
– Он надеялся найти тут своего отца…
– Нашел?
– Нет… Он сказал, что его отец остался в Кумране…
– Кто он?!
– Настоятель тамошней общины ишеев!..
– Куда делся этот кумранский сикарий?!
– Я посадил его на корабль знакомого кормчего – он плыл в Александрию…
– Зачем ты помог преступнику?
– Ишеи и целители давно считают друг друга братьями!..
Потом мое иссечённое и обожженное тело ненадолго оставили висеть на вытянутых вверх руках. Я попытался немного успокоить боль и, кажется, заснул.
– Хряк!!! – разбудил меня повелительный рык, от входа в пыточный подвал, – Претору больше не нужен этот волосатый варвар! Делай с ним что хочешь, можешь его отпустить, а можешь и поиграть с ним вволю!.. Ха-ха-ха!
– Цебя атдали мине, – услышал я низкий голос маленького ребенка.
Я с трудом повернул голову и увидел огромного, полуголого толстяка с детским, ничего не выражающим, лицом. Он отвернулся к длинному столу у огня и загремел какими-то железяками.
– Сецас мине станет пелиятно! – повернулся он ко мне сияя от счастья, в руках у него был страшный, покрытый ржавчиной предмет, похожий на двуручный штопор, – Ти толька ни умилай бистла, а то я тибя не атпушу домой!
Мне показалось, что не кровь толчками вырывалась из моего живота, а страх и ужас выплескивались из меня с каждым поворотом чудовищного инструмента в руках недоразвитого взрослого ребенка. И чем сильнее он налегал на свою игрушку, тем слабее становился мой крик боли, и меньше оставалось желания жить.
«В Цезарии больше некого позвать на помощь тяжелобольному ребенку или для врачевания ран после ромейских милостей!» – услышал я голос моего нового ребе.
Я едва сдержал слезы! Видение страданий человека, чистосердечно помогшего мне, были близки к тому, что я переживал в Пещере испытаний.
«Возможно ты совсем не простой человек… Хотя, с виду в тебе нет ничего не обычного, но все кто близко приближаются к тебе, погибают!» – сказал задумчиво мой новый учитель.
«А ты, ребе, разве Ты так прост?» – спросил я в ответ, подавляя желание разрыдаться, – «И разве, ты сказал ВСЕ, что имел в виду?»
«Да, я тоже не прост, как ты заметил, но неужели ты не видел каков я? Господь уравновешивает своих детей, посылая в этот мир – если ты можешь владеть чужими мыслями, то не можешь наслаждаться красками этого прекрасного мира! Твой бывший ребе пытался рассказать мне какие цвета наощупь… И не только!.. Он многое поведал мне о видимом мире – святой, воистину, человек! Ты думаешь, сколько мне лет? Я могу уверить тебя, что уважаемый мной Аарон Истинных годился бы мне в сыновья… Да, прости, спешу предупредить твой вопрос “Годился?” Узнай же! Этого человека больше нет в этом мире… И перестал он быть с момента, когда Ты решил найти своего «истинного» отца! Теперь можно всем скорбеть, что этот мир потерял еще одну из своих опор у трона Иеговы».
Это стало первым его уроком мне! Тогда я не мог ничего возразить этому древнему карлику, и мне приходилось лить слезы и мириться. Мириться, как и всем его ученикам, чтобы принимать великие знания, а это значило – подчиняться и слушаться его, словно воплощение самого Яхве...
Я жил в соседней комнате, вместе с еще тремя молодыми людьми. Учениками терапевтов могли становиться не только иудеи, здесь я встретил грека и египтянина, учитель сам говорил – годится ли человек ему в ученики. И позволял или запрещал ему остаться. Молиться каждый мог, когда и кому ему заблагорассудится. Но каждое наше утро начиналось с прихода в темную комнату учителя. Попадая к нему, все мы, как будто погружались в иной мир, мир лишенный цветов, но полный самых разных, тончайших ощущений! Вдобавок, магическим образом действовал низкий голос нашего ребе, неторопливо рассказывавшего нам самые невероятные вещи…
– Лечить людей, – говорил он, – Возможно разными способами. Можно готовить отвары и зелья, в этом очень сильна наша сестра Бина, которая постоянно сидит в саду. Еще можно просить избавления у высших сил, через молитву – этому особо учиться не надо, требуется только упорная вера, на грани фанатизма. А вот то, чему учу вас я, требует больших сил и наличия божьего дара в каждом.
Учитель видел мысли всех из присутствовавших рядом, и тем самым мог демонстрировать нужные образы своим ученикам. Он показывал, как надо чувствовать зло, поселившееся в человеке и отнимающее у него силы. Он показывал нам природу каждого такого зла, в народе именуемого болезнями. Такое зло проникает в человека по его же вине, как расплата за дурные действия и мысли этого человека к своим близким, или как наказание предавшему свой путь, уготованный ему Богом.
– Иной раз, достаточно только поговорить с «больным», изменить ход его мыслей, направить силы в сторону добра, что бы болезнь, источавшая его изнутри, отступила. Другое дело – дети… Господь, бывает, сохраняет их родителей, для каких-то своих путей, тогда кара ложиться на детей. Вот тут наша помощь должна быть скорой и полной. В каждом из вас есть особый талант, и вы должны почувствовать не только боль, терзаемую тело, но и ее источник! Прикоснувшись к больному вы поймете откуда происходит его «наказание» и если виной тому сам больной или кто-то из его близких, или зло исходит от завистников, то смело забирайте это зло, очищайте страждущего и рассказывайте ему за что или за кого было это наказание. Но если вас посетит уверенность, что виной является умерший предок или поступки, которые только будут совершены, то не беритесь за это…
Потом учитель разворачивал перед нами картины о том, как следует очищаться самому после принятия чужого зла, и что может произойти с целителем если он не проведет ритуал очищения.
– И знайте еще! – учил он нас, – Вы сможете исцелять многих, но вас самих исцелить будет некому, предупреждая ваши глупые вопросы, скажу, что исцеляя вы принимаете в себя зло другого человека, но исцелить таким образом самого себя невозможно!
Так прошли многие месяцы. Рано утром, повинуясь призыву учителя, мы еще до восхода солнца, шли к нему, и уже на закате возвращались в общую комнату, куда при свете факелов, сестры-травницы, под руководством Бины, приносили нам еду, обильно сдобренную всякими травами, от которых мы спали как убитые, но на утро просыпались полные сил. Солнечный свет перестал для нас существовать.
И вот, наступил долгожданный миг, когда учитель сказал, нам, что сегодня уроков не будет.
– Идите в свою комнату! Молитесь о ниспослании вам удачи и переоденьтесь в приготовленную для вас одежду. Сегодня вы идете в город и будете помогать любому, кого увидите страдающим от боли, будь то нищий калека или пораженный проказой. За каждым из вас будут следить!
«Эммануил!» – услышал я его голос, – «За тобой я буду следить лично!»
Я шел по бедной улице одетый во все белое, лишь сандалии и накидка на голове оставались простого серого цвета. Люди, живущие здесь знали, что один раз в год по этим улицам проходят ученики Терапевтов, врачующие бесплатно, у кого-то из них это получалось, а кто-то мог и убить… Бедные районы Александрии изобиловали больными и калеками, но даже они относились к нам с подозрением.
Скоро мне попался нищий, сидевший на перекрестке двух узких улочек. Он был с ног до головы закутан в грубую накидку из козьей шерсти, лицо его было низко опущено. Я понял, что передо мной больной проказой и страх овладел мной.
«Не бойся, Эмил», – услышал я далекий голос своего первого учителя, – «Это не должно тебя пугать!»
Собрав волю в кулак, я смело шагнул к своему первому больному.
– Мир тебе, добрый человек! – сказал я, присаживаясь перед нем на корточки.
– Дай мне кусок хлеба… И иди своей дорогой… – проговорил нищий в нос, поднимая на меня свое обезображенное лицо с заплывшими веками.
– Дай мне пожалуйста свою руку. – Попросил я его.
– Ты просишь у прокаженного дать тебе что-то? – в щелочках опухших век блеснули искорки любопытства, и через мгновение, изломанная кисть с непомерно раздутыми суставами показалась из под грубой накидки.
«Господи, или Хранители! Помогите мне!» – вскричал я мысленно, берясь за уродливую руку.
И тут я увидел…
Молодой, стройный египтянин, видимо, принадлежавший к торгующим собой, бросил в миску для подаяний большую серебряную монету явно ромейской чеканки. Скрюченные пальцы достали монету и принялись рассматривать. Потом брезгливо отбросили изображения с профилями безбородого человека с одной стороны и полуобнаженной женщины с другой. Как мог этот ромейский топчан дать это правоверному иудею?! И кто примет деньги из рук прокаженного? Лучше бы дал кусок маисовой лепешки или плошку масла! Ненависть захлестнула меня, требуя немедленного выхода. Египтянин уже повернулся ко мне спиной и сделал несколько шагов, уходя по улице. Но у меня был верный кожаный ремень, я поднялся на ноги, подобрал тяжелую монету и вложив в ремень, раскрутил свою пращу… Все случилось очень быстро – монета врезалась в затылок египтянину, войдя в основание черепа почти на половину. Какая-то женщина, шедшая навстречу по улице, истошно заорала. А я – ничтожный прокаженный, спрятал ремень, подобрал свою плошку для подаяний и довольный собой, пошел в обратную сторону.
– Помоги мне, добрый человек… – попросил я прокаженного, сжимая его руку, – Попроси прошения у Яхве за молодого египтянина, убитого тобой серебряной монетой!
– Кто ты такой? – испугался прокаженный и попытался выдернуть свою руку, – Чего тебе надо?
– Я хочу излечить тебя от этой болезни! Помоги мне! – повторил я, крепче сжимая его руку.
– Господи, прости меня за то убийство… – Просипел больной в испуге, пытаясь второй рукой освободиться от моей хватки.
– Ты лжешь! – прикрикнул я на него, – Раскаянье должно быть искренним! Тот бедолага просто хотел помочь тебе, его так же тяготило ромейское серебро и он хотел помочь вам обоим! А ты, чем ты отплатил ему?.. После этого разве можешь ты называться сыном Яхве?!
– Господи, господи… – вторая рука калеки, пытавшаяся безуспешно разжать мои пальцы, закрыла обезображенное лицо, – Прости меня господи за никчемное убийство…
Я выпустил его руку и она, как и другая, потянулась к лицу – прокаженный убийца плакал. Моя рука накрыла его склоненную голову, я чувствовал, как вместе со слезами из него выходит и болезнь.
– Как тебя зовут, добрый человек?
– Иуда… – расслышал я сквозь громкие всхлипы.
– Ты теперь свободен от своего наказания! – сказал я ему, поднимаясь на ноги, – Но никогда больше не убивай из прихоти, как язычник! Ведь ты, Иуда, человек Господа, а Ему такие прихоти приносят страдание!..
Я подал руку рыдающему калеке, и оглянулся. Вокруг себя я увидел много просто одетых людей, которые смотрели на меня кто с ужасом, а кто с восторгом. Иуда, ухватившись за мою руку, тяжело поднялся, ноги пока еще плохо его слушались, шерстяной капюшон упал с его головы и все стоявшие вокруг дружно ахнули. Уродливые наросты на лбу и лице бывшего калеки быстро уменьшались; веки больше не нависали над глазами, делая из них узкие щелочки; пальцы распрямлялись, прямо на глазах!
– Помоги мне! Нет, мне! – послышалось из толпы собравшихся вокруг, – У меня мать больна! А у меня всегда тяжесть за грудиной!..
– Подождите, добрые люди! – обратился я к ним, – Сначала принесите мне ведро проточной воды и ведро с помоями, мне надо очиститься!..
На закате я возвращался в Общину, уставший до полного опустошения, но подойдя к проходу в низеньком заборчике, заметил высокую, тощую фигуру в грубой шерстяной накидке, неотступно следовавшую за мной.
– Иуда, это ты? – обернулся я к преследователю.
Человек быстро приблизился и упал передо мной на колени.
– О, адони[46], не прогоняй, прошу! – Поднял он на меня лицо молодого человека с редкой бородой, – Мне некуда идти, у меня никого нет! Дай мне следовать за тобой везде! Когда-то я был воином и прозывали меня Зэев[47]…
Учитель был рад моему экзамену и недоволен поведением!
«Эммануил, Я не сомневался в твоих силах, ты достойнейшее приобретение для нашей Общины! Теперь ты можешь найти себе жилье неподалеку и лечить, как полагается, за деньги, но с каждого вылеченного ты обязан будешь приносить десятую часть в Общину! И еще, Эммануил! Я заметил, что ты привел с собой ученика!?»
«Учитель, это первый вылеченный мной от проказы, его зовут Иуда, и он мне не ученик!» – ответил я карлику.
«Запомни, Эмил! Моим ученикам запрещается брать себе учеников, если же кто-то нарушает это правило, то посмотри, что становится с ними».
И я увидел, как в сумерках стая диких зверей, похожих на собак, раздирала человеческое тело у основания высокой каменной стены.
Все мое существо восстало против этого! Как может учитель, сам, проповедовавший божественные истины, запрещать распространение важных для людей знаний!?
«Ты негодуешь… А ведь я не просто так устанавливаю такие запреты! Вначале я позволял ученикам распространять мои знания, но закончилось это весьма плачевно, смотри»
Чья-то живая рука лежала на мертвом теле, из перерезанного горла еще текла кровь… И тут я почувствовал, как рука стала источать силу жизни, наполняя ею мертвеца, который, мгновение спустя, поднялся, подобрал с земли шипастую дубину и вышел на улицу, где кипела драка. Через малое время, шум боя сменился криками ужаса и хрипом умирающих, а еще через мгновение, оживший мертвец, вернулся и занес над моей головой окровавленную дубину.
«Эти знания, в темных руках, при достаточной силе, способны натворить немало бед… Поэтому, только я сам выбираю учеников!»
Мне пришлось согласиться с мудрым карликом. Позже, анализируя его образы, и свои видения в Пещере испытаний, мне стало все ясно.
Я нашел себе маленькую хижину, на окраине иудейского квартала Александрии и стал лечить нуждающихся. Я старался чаще отвечать на зов бедняков, а богатых, обещавших большие дары – игнорировал. Иуда Зэев отъелся и похвалялся не малой силой, сродни легендарному Самсону. Он соорудил соломенный навес перед входом, позаимствовал из дома тюфяк и словно верный пес сторожил у моих дверей. Я не смог установить с ним мысленную связь, как со своими ребе, но это не помешало нам крепко сдружиться.
– Иуда, не называй меня господином, – просил я его, – Господин, это тот кто приказывает, а я не хочу никому приказывать, я могу только просить тебя. Называя меня по имени, Эммануилом.
– Хорошо, адони Эммануил! – поклонился мне с улыбкой верный друг, – Я не могу называть тебя по другому, потому что ты подарил мне новую жизнь, заставил по иному взглянуть на мир.
Однажды, после полудня, мой Иуда постучал в дверь.
– Адони! – позвал он, – Тебя просят добрые люди, выйди, пожалуйста!
Люди позвали меня на торговую площадь, где в тени навеса были разложены тела местных торговцев истекавших кровью. Некоторые из них были уже мертвы.
– Кто натворил все это? – спросил я людей приведших меня.
– О, уважаемый, целитель, умоляем, не теряй время, помоги тем, кто еще жив, а мы будем тебе рассказывать!
Трое из торговцев были уже мертвы, но пятеро еще прерывисто дышали, периодически издавая стоны. Я потребовал принести много проточной воды и чистого полотна. Велев разоблачить раненых, я принялся промывать их страшные раны.
– Египетские торговцы, – начала рассказ одна из женщин, сопровождавшая меня сюда, – Решили поднять цены на хлопок и лен, но мы не стали этого делать и заморские купцы стали покупать у нас. Египтяне озлились и дали талант[48] серебра начальнику «восточной» стражи… Пришли греки и потребовали, чтобы наши перестали торговать, мы только посмеялись над ними, а следом пришли ромеи!
Негодование переполняло меня! Почему одни люди убивают других из жадности и зависти? Но мне надо было успокоиться – врачевать в таком состоянии было нельзя!
Я начал с еще живых. Соединяя скользкие от крови края ран, я прикладывал все усилия, что бы они зажили… Через некоторое время все раны оказались стянуты, кровотечения остановлены, но я видел, что у нескольких были рассечены внутренние органы. Накладывая руки на затягивающиеся раны, я, не касаясь поврежденных органов, ускорял их заживление. Скоро пятеро раненых, спокойно спали, их дыхание выровнялось, стонов и хрипов больше не было.
Я обернулся к окружившим нас женщинам и мужчинам. По моему предположению, здесь, на торговой площади собрался почти весь иудейский квартал.
– Пятеро выживших могут возвращаться в свои семьи!
Из толпы выскочили несколько женщин с подростками и устремились к мирно спавшим. Но и к трупам подбежали женщины с детьми, принявшись надсадно кричать и рвать на себе одежды.
– Господи! Господи! За что же, ты допустил такое!? Почему Ты оставил нас без пропитания и одежд?..
Мне было очень тяжело слышать эти стенания. Мне казалось, что здесь есть и моя вина! Я приблизился к неподвижно лежавшим телам. Один из них, более молодой, мне сразу вспомнился – это его я спросил, как найти Целителей, когда только пришел сюда! Он лежал без одежды и казалось – просто спит, но рваная рана на груди с запекшейся кровью, красноречиво свидетельствовала о его состоянии. Я очень захотел, что бы этот человек снова дышал, говорил, торговал… Но тут мне вспомнилось видение, о том, как некто оживил мертвеца с перерезанным горлом и я испугался, что могу создать такого же бессловесного убийцу всего живого.
«Не бойся, Элохим!» – услышал я знакомые голоса, совсем позабытые мной после Пещеры, – «Ты в силах призвать его обратно, только исцели тело, закрой раны! Ведь, как ты не захочешь возвращаться в разбитый дом, так и душа страдает и покидает избитое тело».
Немного колеблясь, я опустился на колени перед этим торговцем, его женщины тотчас отпрянули от тела. Омыв рану на груди, я соединил ее края и накрыл ладонью… Затем я положил другую руку ему на лоб и начал просить этого человека вернуться.
И в то же мгновение, я почувствовал под своей рукой сердцебиение, грудь вздулась и опала, словно бы раненый вздохнул. Лежавший передо мной закашлялся, открыл глаза и в ужасе стряхнул с себя мою руку!
– Не убивайте, прошу! – выкрикнул он, принимая сидячее положение и выставляя перед собой руки.
– А-а-а! – закричали с десяток женщин одновременно, две из них бросились к только что возвращенному мной к жизни, а еще несколько, упали передо мной на колени, умаляя смилостивиться и, за какие угодно деньги, вернуть их отцов, мужей и сынов к жизни. Я стоял и мешкал, раздумывая, следует ли мне делать это?
– А что, адони! – вмешался в ход моих мыслей Иуда, – Деньги то нам сейчас и не помешали бы…
Я посмотрел на него. Простые глаза смотрели безхитростно и по-собачьи преданно.
«Ты волен решать жизни составляющих этого мира…» – послышались знакомые голоса Хранителей.
– Хорошо! – обратился я к оставшимся женщинам, – Несите столько, во сколько вы оцениваете жизни своих близких…
Они, закивав, тут же оставили площадь, а я, омыв руки в ведре с чистой водой, сказал, чтобы принесли новой, а эту вылили в канаву. Затем, склонился к остальным убитым торговцам и проделал с ними тоже, что и с первым. Через некоторое время, они уже с удивлением рассматривали себя и друг друга. Потом, все оживленные мной торговцы, накинув на себя плащи, поданные кем-то из собравшихся, упали передо мной на колени и возгласили.
– Машиах! Ты воистину Машиах, обещанный нам пророками!
Собравшаяся вокруг толпа загудела и, сперва тихо, потом громче, стала скандировать «Машиах… Машиах! Машиах!!!»
Скоро показались родные торговцев, убежавшие за деньгами. Они кинули тяжелые сумы Иуде и с криками радости бросились обнимать стоявших передо мной на коленях торговцев. Я не успел омыть руки в свежей воде, как абсолютно все жители иудейского квартала, собрались на торговой площади. Скоро восторженные крики «Машиах!» можно было слышать во всех районах, прилегавших к еврейскому кварталу.
Продолжение:
Автор: Dekadans
Источник: https://litclubbs.ru/articles/38914-recidiv.html
Содержание:
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
#рецидив #жизнь #фантастика #рождение #смерть
