На моей правой руке две знаменательных отметины, точнее три. Линия жизни, которая резко прерывается и начинается заново будто где-то по середине и они, два шрама от розетки, точнее от вилки. Иногда я на них смотрю внимательно и долго. Первая заставляет меня задуматься о том, что сейчас со мной происходит и надеяться на то что-то есть впереди, вторая напоминает о Папе.
Детских воспоминаний совсем мало, какие-то отрывочные и теплые. Вот мне Мама говорит, что ты уже слишком взрослая и я больше не катаюсь на его плечах, тут я верчусь рядом с ним на балконе пока он что-то мастерит и кажется мне даже выдали молоток. Они яркие, но как будто отдельные я не помню, чтобы он был часть моей детской жизни в полном смысле, это скорее какой-то приходящий праздник, чем каждодневный быт.
Я чуть постарше, конечно сколько точно не помню, наверное лет 8-10 примерно. Мы стоим на остановке зимой в Москве, холодно и транспорт ходит еле-еле, я замерзла и папа говорит мне двигать пальчиками на ногах, чтобы ноги окончательно не окалели. Даже не знаю как он проворачивает то это движение, он же выше, но он наклоняется и утыкает мой замерший нос себе к глазу, щуриться и так его греет.
Мне 14-15 я сама же напросилась с ним куда-то ехать, мы стоим на пешеходном переходе и мне не выносимо не реально стыдно, охота просто провалиться под землю. Во первых на нем огромная соломенная шляпа на улицах Москвы и в руках ведро, во-вторых он поддат как часто бывало и как всегда в этом состоянии дополнительно разговорчив. (Я называла это пристает к людям, просто попадается какой-то прохожий с которым он начинает говорить просто на ровном месте. На удивление многие действительно разговаривали, хотя и шарахались тоже многие). Пока при мне разворачивается какой-то ничего не значащий диалог, я стаю и думаю не дай боже сейчас появиться кто-то из моих знакомых или друзей. Периодически до места назначения я буду огрызаться
Мне лет 10. Папа еще много значит и я по нему скучаю, но общаться мы как будто стали реже. Мне всегда казалось, что мама как-то ревновала что ли, как будто постоянно меня от него оттягивала и потихой пыталась убедить, что он не так уж хорош. Вот и сейчас, когда я напрашиваюсь с ним в поездку к родственникам на Волгу, она смотри на меня опасливо, что я конечно не очень понимаю тогда, но отлично понимаю сейчас. Хотя она даже уговаривает его меня взять видя как я хочу, «Ну чего ты Виталик». Последнее видимо давление на особо чувствительную струну, так как в основном он кончено был «Отец».
Отец ездит к родственникам раз в год стандартно, мой детский мозг практически ничего о них не знает, но знает, что там как то много выпивающих, алкоголиков и наркоманов. Так что ощущение примерно такое хочу безмерно! мечтаю что проведем всю поездку с папой, ну и вообще-то страшно не слабо.
Во взрослом возрасте станет ясно, что тут как то отразилось отношение матери, по отцовской стороне не скрывались обсуждать наличие семейных зависимостей в открытую, ее же родственники наоборот по крайне мере со слов матери были практически безгрешны в этом отношении, только немного «выпивали». По крайне мере так всю эту подачу информации воспринимал мой детский мозг. Когда будучи уже взрослой я рисовала семейное древо с указанием всяких зависимостей выяснилось конечно, что материна сторона подкачала не меньше, причем если по отцовской линии как то старались выкарабкиваться и часто получалось, с материнской имеются случаи что и спивались конкретно. Но..
И так Самара поезд. Судя по всему я сразу начала портить отцу малину) Мой приближающийся мягко говоря к 55 по возрасту отец совершенно беспардонно флиртует с какими-то тремя тетками. Выкаблучивается не слабо. И так и сяк, не помню пытался ли он там их приобнимать к тому же, но выглядело это все для меня максимально противно. Прям бе. И ярость, просто не реальное чувство ярости. Когда он в очередной раз выдает свою шутку, что ему за 35, я не выдерживаю и ору «да тебе даже не за 45 далеко». Такая вот сцена, душевно воркующие взрослые и девочка по среди вагона, которая вдруг чего-то орет. Как не странно это помогает, женщины потихоньку отворачиваются.
В Самаре оказывается куча не знакомых дядь и теть, меня постоянно куда-то водят и пытаются оставить с очередными детьми. Я практически не вижу папу на самом деле. Наконец-то выдается вечер когда мне обещали, что мы будем вместе с папой, или я просто внутренне надеялась, кто же теперь скажет. Вечер превращается в очередное «заседание». И вот я стою по среди какого-то двора частного дома в одних колготках (почему-то у меня была к тому же проблема и с одеждой просто, она вечно находилась не там где находилась я) и реву на взрыд. Ко мне выходит тетя, кажется я ей что-то объясняю она уходит и вызывает ко мне отца. Я говорю, он выслушивает. Минут через 30 меня уводят к тете и я остаюсь там до конца поездки. Не плохо было, она добрая. Но так у меня кажется появилась привычка молчать, когда надо.
Шестой-седьмой класс, я заканчиваю музыкальную школу по скрипке. Скрипка становиться здоровой (прям уже целая по размеру) и мне не очень удобно ее таскать. Так, что по большей части я доезжаю на занятия сама, а вот вечером меня уже кто-нибудь забирает. Не знаю насколько, часто, но иногда с занятий меня забирает отец. Часто мы с ним где-то после этого гуляем. Обычно я уставшая уже основательно, но каждый раз это похоже на сказку. Он водит меня по соседним с музыкальной школой районам и показывает: вот тут вместо высоток стояли частные дома, а там мы гуляли итд итп». Частно вне зависимости от моего состояния и усталости мы возвращаемся до дома пешком.
Не помню, что случилось, как он сказал и что откомментировал, но в одно из таких возвращений на пешеходном переходе я выкидываюсь при нем под машину. Это не был какой-то акт показательного самоуничтожения, просто было так больно что хотелось убежать исчезнуть или все что угодно. Никто особо не пострадал, синяк на ноге. Я встала перешла дорогу и необорачиваясь подождала, когда он дойдет до меня. Оставшуюся дорогу до дома пешком мы шли молча. Со скрипки он меня больше не забирал. А полное описание этой ситуации получилось отпустить и прорыдать с тремя психологами. Не то чтобы, все три старались не покладая рук. Просто третий помог с помощью специальной техники просмотреть этот момент моей жизни как бы со стороны (я представила, что я водитель той самой машины, надолго он наверное запомнил эту ситуацию).
Отец за столом это отдельная особая ситуация. В детстве мне нравилось, в подростковом возрасте раздражала страшно. Но приходилось отсиживать свою социальную мзду при появлении гостей. У него был набор описаний забавных жизненных ситуаций, штук 20 от силы, в подпитье они повторялись с завидным постоянством, одни и те же по кругу. Громкий голос, одни и те же истории, хихикает сам собой, а мне уже давно хочется отварачиваться. Практически всю мою жизнь держащая бюджет семьи мать, а по большей части его и наполняющая, сидит сбоку слева от его руки, включена максимальная суетливость по столу (подложить, хлебушка, компотика) он на разливе шампанского («компот»).
Но шрамы на правой руке у меня не от этого. Тут другая папина сторона. Он детдомовский ребенок и кажется где-то там внутри он им и остался. Не детдомовцем, а ребенком.
40-ого года рождения, он кажется попал в детдом в войну, или даже в довоенные годы. Трое детей, отца посадили, мать похоже тоже. Он никогда толком и с расстановкой не рассказывал, что произошло, может быть и сам не знал, а может чего-то стеснялся. Будучи взрослым дядькой около 40 лет он нашел свою мать, как то встретились, он рассказывал как волновался от того что ее наконец-то увидит, как чувствовал себя буквально ребенком в этот момент и хохотал над этим. Мне маленькой казалось, что только я спрашивала эти истории, они уже были не для застолья. Я видела фото своей бабушки (сделано как то сбоку, отстраненно, совершенно не поймешь что за человек на ней), но оно не лежало в семейных архивах и я не помню, чтобы бабушку как-то называли в нашей семье или ездили к ней в гости. Когда я рассказала матери по телефону про ситуацию своего сексуального насилия в детстве, отец мне сказал «ты что думаешь, ты все расскажешь и станет легче?». Я до сих пор не знаю, что это значит.
В детдоме были втроем, он младший и по его рассказам я отдаленно понимаю какого это было. Очень отдалённо и только сейчас. В отличии от матери он не нагонял волну и в основном рассказывал какие то добрые или весёлые ситуации. Он с хохотом говорил, о том что они с голоду воровали все, что можно и морковка была настоящим счастьем и просто нереального вкуса. Так что черт его знает, что там происходило в его жизни еще, совсем не уверена что он когда-либо захочет говорить по настоящему про свой страх или боль, или через, что ему еще пришлось пройти.
После техникума, отслужил три года в армии, а потом с трясущимися ногами и руками поехал поступать на физфак МГУ. Так и говорил, я без роду без племени и еду! Поступил) Может быть от этого, когда я закончила школу и решила пойти работать вместо высшего образования, а потом спустя год нагруженная учебниками ехала запираться на две недели в общежитие и учить науку для поступления в СПбГУ я не сомневалась. Знала конечно, что не факт, что прокатит, но знала по крайней мере что такое возможно.
Потом умудрялся вписываться в какие-то безумные мероприятия, то он в какой-то экспедиции в глухом лесу где у них закончилась еда, и чтобы их заметили с пролетающего вертолета они выкладывают березами «Хлеба!», чтобы их заметили. То он на накопленные деньги резко летит на дальний восток. Рассказывает и хохочет) Помня это, в позапрошлом году я одна съездила на Байкал. Мама была в восторге и шоке, с папой не говорили, а коллеги по работе вообще-то ездили многие
Он как то старался замечать в жизни какие-то простые и веселые моменты. Хотя и ломался папа не редко, просто сидит со стаканам своих коктейлей намешанных из водки и компота на кухне, на своем торжественном месте за столом, где прилюдно бывает настолько активен, и смотри в окно при выключенном свете.
Я мало понимаю, что на самом деле происходило у нас в семье. Мне кажется я застала какие-то ее остатки, может быть там до меня, когда были маленькими сестра и брат они действительно были счастливы? Будучи маленькой, но уже понимая что что-то не так, я часто думала что своим рождением я что-то поломала, и маме пришлось переехать жить ко мне в комнату, чтобы за мной приглядывать. Не могло же это длиться действительно так долго. Ни с братом ни с сестрой мы никогда об этом не разговаривали.
Но речь не об этом, а все же о моем шраме. Не смотря на всю оригинальность и спорность личности моего отца. Мне кажется он был тем человеком, который меня замечал. У остальных по больше мере были свои собственные дела.
В школе я начала курить, естественно я ныкалась как могла и мы жевали жевачки перед появлением дома, но дома в куртке на общей вешалке вполне свободно в моем кармане лежала пачка сигарет. Сигареты были дорогими, так что иногда там оказывались половинчатые бычки, сами догадываетесь как это дело пахнет.
И вот типа ничего не замышляющий отец рассказывает мне накануне как они в детском доме отучали народ курить) - запихивали в сигареты обрезанные ногти. Примерно через неделю в моей пачке пооооодозрительным образом находиться нарезка из ногтей!)) Папе на тот момент было ближе к 60-ти.
Про курение мое со мной никто толком в семье не разговаривал, где-то до моих 30-ти мы соблюдали такой сценарий - все делали вид, что ничего не происходит. После 30-ти я уже как-то забила и начала делать это относительно открыто.
До того как начала курить, я запоем смотрела телевизор я бы даже сказала без какого-то особо интереса. Просто по аналогии с папой он к своим «компотам», я к телеку, из вечера в вечер и без особо желания чем либо заниматься. Я не помню по настоянию матери ли или отец сам решил вмешаться. Но ко мне были применены воспитательные меры. Ну то есть как ко мне) больше к телевизору))) Отец обрезал шнур питания и присобачил к нему розетку, так что теперь чтобы включить телевизор нужно было иметь под рукой спец провод состоящий из двух вилок. В первый же вечер пока никого не было дома, я минут за 30 сообразила где этот самый провод достать. Ну и включила…сначала в сеть, а потом схватилась за вилку. Добрые 220 дали о себе знать. Повезло на самом деле страшно, потому что вертясь вокруг папы до этого пока он делал розетки, я узнала что мышцы от тока может сводить, и не факт что человек сам сможет разжать руку если схватиться за провод. Руку с вилкой подключенной к 220 естественно свело, но я успела что-то схватить в другую руку и долбануть то ли по шнуру чтобы выдернуть розетку, толи по руке держащей вилку. Часа два меня еще трясло и почему то я ходила прикладывать руку к различным железным поверхностям, понятия не имею помогало ли это, но в тот момент я представляла, что таким образом я вывожу избытки тока из своего организма.
Шрамы остались, ровно две точки по размеру вилки на правой руке.
Телевизор я продолжила смотреть, теперь уже очень осторожно обращаясь с супер-проводом, тыря его когда никого не было дома, а потом возвращая на место. Подозреваю что я не была мастером маскировки и при возвращении провода-вилки навела несколько оплошностей. Так что постепенно эксперимент с вилкой сошел на нет. Почему я так долго не отрываясь смотрела телевизор со мной так никто и не поговорил. Просто постепенно все стали делать вид что это тоже не замечают. Как и папу сидящего в темноте на кухне в одиночестве.
Так что вот такая история, вот мой Папа какой есть, безусловно оригинал)
Но как ни странно я люблю его, и он меня кажется тоже. Последнее передавал конечно, через жену брата, сам фиг скажет, хотя при встрече и на прощанье всегда целует. А еще почему-то единственный кто всегда встречает на вокзале с поезда если может, мне уже и стыдно чемодан его просить нести все-таки возраст, но если его нет на пироне мне грустно.