…Прапорщик Кантемиров всерьёз задумался о своём дальнейшем жизненном пути на юридическом поприще и поделился своими мыслями и планами с прапорщиком Бабаевым.
Замначфина решил принять активное участие в будущей студенческой судьбе своего однополчанина и предложил два варианта: он едет в отпуск, поступает в финансовый институт (у него же там дядя), достает этот бланк и привозит боевому товарищу.
(часть 1 - https://zen.yandex.ru/media/gsvg/pravo-na-obrazovanie-v-sovetskoi-armii-62ee2deb5c713242a79b18b1)
Второй вариант – сейчас же, не отходя от кассы, идём в дивизионную типографию, где у Джонни служит земляк – прапорщик, и просто печатаем документ на типографском станке за долю малую.
Второй вариант начальнику стрельбища понравился больше. И всегда можно было подстраховаться первым вариантом. Куда спешить? Поступить на юр.фак ЛГУ, это вам не армейскую итоговую проверку сдать. Тут иной подход нужен, тонкий и сугубо гражданский…
Начальник типографии, гвардии прапорщик Бахрамов Бахтияр (для друзей просто Бахти) дослуживал в ГСВГ пятый год, поэтому был солидным семейным человеком и увлекался русской и азербайджанской поэзией. И кого только не встретишь среди прапорщиков ГСВГ?
Джонни предупредил Тимура, что Бахти не пьёт в принципе и лучше в качестве гостинца захватить с собой что-нибудь вкусное его трём детишкам. Приходить в гости в семью с пустыми руками было не по-нашему, не по-советски.
Начальник стрельбища выбрал в городе самую большую коробку набора печений, и друзья отправились в семейное общежитие прапорщиков и сверхсрочников.
После традиционного чая мужчины остались одни в комнате, Джонни объяснил земляку суть вопроса и показал бланк разрешения командования для поступления в гражданский ВУЗ. Начальник типографии удивлённо посмотрел на своих коллег-прапорщиков и внимательно изучил документ:
– Надо будет менять шрифт, много работы.
– Бахти, вы сделайте, пожалуйста, – Тимур посмотрел прапорщику в глаза. – А я для вашей жены достану джинсовое платье за двести пятьдесят марок.
Эти джинсовые платья, только вошедшие в моду, пользовались большой популярностью у кавказских жён наших офицеров и прапорщиков. Восточные женщины не носили короткие джинсовые юбки, но за модой следили и называли эти платья «халатами».
Поляки продавали такие «халаты» за четыреста марок при средней зарплате прапорщика в пятьсот марок. Для сравнения джинсы «Монтана» поляки толкали русским за триста марок, это было чуть меньше ста рублей, а в Союзе такие джинсы уже стоили от двухсот рублей при средней зарплате в сто пятьдесят рублей.
Прапорщик Бахрамов задумался над таким выгодным предложением и вопросительно посмотрел на земляка. Джонни показал на свои новые джинсы фирмы «Монтана» и кивнул головой в сторону товарища. Этот сможет!
Прапорщик Кантемиров дожал коллегу:
– Бахти, вашу жену я видел, размер знаю, принесу три штуки. Пусть жена выберет сама, оставшиеся два «халата» продаст подругам за триста марок. Все деньги отдадите мне после продажи. В итоге получится восемьсот пятьдесят марок.
Бахтияр очень любил жену и опять же такой шикарный выбор, если два оставшихся джинсовых платья можно было продать, допустим, за триста пятьдесят марок. Для подруг жены и так будет неплохая экономия.
И потом, чего не сделаешь для любимой женщины! Прапорщик Бахрамов широко улыбнулся во все свои кавказские усы и быстро что-то сказал такое складное по-азербайджански.
Прапорщик Бабаев перевёл восточную мудрость:
– Невыполнимой работы не бывает!
Прапорщик Кантемиров парировал на русском:
– Восток дело тонкое, Петруха!
Мужчины рассмеялись, а начальник типографии добил друзей-пехотинцев своим вопросом:
– Вам сколько экземпляров напечатать?
В голове начальника стрельбища тут же щёлкнула цифра стоимости таких бланков в интеллигентной среде прапорщиков дрезденского гарнизона. Пехота переглянулись. Это было новое и неизведанное направление бизнеса. Это был Клондайк!
Не выдавая свое волнение, Тимур постарался спокойно ответить:
– Бахтияр, если возможно, напечатайте штук сто. Хорошо?
Начальник типографии только пожал плечами – сто так сто! На том и расстались. Через пару дней у Тимура появилась пачка бланков, пахнущих свежей типографской краской, а жена прапорщика Бахрамова щеголяла по гарнизону в новеньком джинсовом платье. Все стороны сделки остались довольны друг-другом.
У прапорщика Кантемирова не было ни дяди, ни тёти в Ленинградском Государственном Университете, у него там вообще никого не было. А только был земляк Олежка Блинков, да и тот учился студентом в Горном.
Молодой человек реально оценил свои возможности при поступлении в один самых престижных ВУЗов Советского Союза. Тем более на юридический факультет…
Что ни говори, и как не читай Уставы, а служба в войсках гуманитарных знаний в голову не добавляет. Разве что, глубокие познания в великом и могучем русском языке. Для того, чтобы поступить на юрфак ЛГУ надо было сдать три экзамена: письменное сочинение по русскому языку и литературе, устно сдать историю и иностранный язык.
Советский военнослужащий, уже зная, какой будет конкурс на одно место, прекрасно понимал, что без дополнительной подготовки эти экзамены ему просто не сдать. Если бы сдавать только один экзамен по-немецкому, то шансы у прапорщика ГСВГ резко пошли бы вверх.
А тут ещё экзамен по истории и сочинение на определённую тему классической русской литературы.
Тимур снова поделился тяжкими раздумьями со своим коллегой по полку – «мистером Пфеннингом:
– Джонни, аллах видит, не сдать мне экзамены в ленинградский Универ.
– На аллаха надейся, а сам не плошай, – выдал задумчиво замначфина древнюю восточную мудрость и продолжил: – Тимур, тебе надо вначале проучиться на заочных подготовительных курсах. Время найдёшь со своей стрельбой?
– Да хрен его знает, – задумался начальник полигона. – Как долго надо там учиться?
– Девять месяцев, курсы платные.
– Считай, год потерять! А с другой стороны – куда гнать, товарищ гвардии прапорщик Бабаев?
– Да поступишь в следующем году…, – сделал логичный вывод финансист.
На том и порешили. Тимур в письме попросил маму взять ленинградский адрес Олега, связался с ним и дал подробную инструкцию по наведению мостов с юридическим факультетом ЛГУ. Благо Горный институт и юрфак универа располагались на одной улице – 23-линии Василевского острова.
Земляк и сосед всё сделал оперативно, выслал все соответствующие документы и квитанцию оплаты подготовительных курсов. Прапорщик Кантемиров оплатил через наш почтамт в штабе дивизии и вскоре стал получать бандероли с учебниками, рекомендациями и заданиями.
И пошла подготовительная учёба! Первое время шла с армейским скрипом. Прапорщик Кантемиров совершенно отвык получать знания, так как голова начальника войскового стрельбища Помсен была постоянно забита совсем другим: быстро выполнять приказы отцов-командиров (в войсках лучше один раз сделать быстро, чем два раза – правильно), следить за своими бойцами, кормить их и одевать, и не то чтобы спать укладывать, а чаще поднимать спозаранку.
В общем, дел и забот у прапорщика хватало выше Центральной вышки своего стрельбища. А тут ещё учёба! И пока только подготовительная. А что будет дальше? Если, конечно, поступит…
Молодой человек начал спать ещё меньше, втянулся в учёбу, благо предметы были для него интересные. И ещё начал перечитывать классическую русскую литературу по школьной программе, но уже с другой, армейской точки зрения…
А прапорщику Кантемирову дембель ещё даже и не снился. Тимур любил читать исторические романы, но сейчас в гарнизонной библиотеке и в книжном магазине «Sowjetisches Buch» в Лейпциге старался выбирать книги по программе подготовительного обучения. Ну, а с немецким языком у прапорщика было всё в порядке.
Ещё с первого же отпуска он привёз все учебники и разговорники, которые смог найти в своём шахтёрском посёлке, в котором, кстати, примерно одна треть жителей были немцами по национальности. И друзьями детства у Тимурки были Андрюшка Сейферт (Сефа) и Витька Гаммершмидт (Гаманя), у которых бабушки и дедушки, да и родители тоже, говорили дома по-немецки.
У Тимура дома бабушки и папа с мамой говорили по-татарски. И было бы странно, если бы дворовые пацанята не знали несколько крылатых выражений сразу на русском, немецком и татарском и не обменивались ими в ходе совместной тесной дворовой жизни…
Интернациональные надписи периодически появлялись на заборах и стенах домов, родители их стирали, а сынишки с такой же регулярностью получали отцовский ремень. Экзекуция ещё больше укрепляла у поселковой детворы тягу к познаниям различных ярких идиоматических оборотов на нескольких языках.
А если человек с детства говорит на двух языках (в случае с Тимуром – русский и татарский), изучать третий язык будет гораздо легче, и тем более, находясь в среде изучаемого языка.
Правда, у прапорщика Кантемирова эта среда была в основном военная, и здесь для быстрого понимания собеседника больше нужен был только один великий и могучий русский язык.
Тем не менее, командование мотострелкового полка обратило внимание на неплохие для армейского человека знания немецкого у начальника стрельбища Помсен и его всё чаще и чаще стали привлекать для беседы с местными гражданами при различных обстоятельствах.
Хороших и не очень... У отцов-командиров была ещё одна цель – не привлекать в общении с немцами штатных переводчиков комендатуры. Зачем нам лишние уши, если есть свой доморощенный прапорщик Кантемиров? А это уже была реальная практика в обучении немецкого языка.
Со временем Тимур втянулся в подготовительную учёбу. Да он особо то и не напрягался. Поступать в гуманитарный ВУЗ всё же было намного легче, чем, например, в военное высшее учебное заведение.
Это будущим офицерам знания нужны! А прапорщику зачем? Читаешь исторические книжки, пишешь на досуге сочинения из русской литературы и говоришь по-немецки. Делов-то!
В мае начальник войскового стрельбища Помсен получил справку об успешном окончании заочных подготовительных курсов для поступления на юридический факультет ЛГУ… (продолжение - https://zen.yandex.ru/media/gsvg/pravo-na-obrazovanie-v-sovetskoi-armii-chast-3-62ef9ae410ee0a228c5244c0)
