Aнна Кузнецова рассказывает о том, как "мещанство" победило и почему, не смотря на любовь к старине, предпочитает новоделы.
Иногда мне говорят, что я живу в музее. Что, открыв дверь, попадаешь в подобие квартиры конца XIX - начала XX вв. Даже однажды сравнивали мое жилище с известной квартирой-музеем Юхневой в доходном доме на Фурштатской в Петербурге. Возможно, нечто схожее есть.
Сколько себя помню, была очень чувствительна к тому, что меня окружает. А детство мое пришлось на середину 60-х - время борьбы с «мещанством» и насаждения первого советского минималистического дизайна в быту. Моя мама была сильно подвержена пропаганде. Боролась, как могла. Под ее натиском пали наши семейные реликвии. Почти все.
Вспоминаю себя лет 4-5. Я в гостях у бабушки по отцу, читаю книгу «Подруга» — подарок отца моей матери в период жениховства. Там две картинки: одна и та же комната с одной и той же мебелью в разных стилях — «мещанском» и современном.
Бабушка спрашивает меня, какой вид комнаты больше нравится, и я уверенно тычу пальчиком в ту, где стоят семь слоников. «Мне тоже», — грустно соглашается бабушка.
Скоро ее слоники полетят в мусорный контейнер — так хочет моя мама. А через много лет я куплю почти таких же костяных резных слоников и буду счастлива вписать их в интерьер своей прихожей. Как память о детстве и том особнячке бабушки. Поставлю рядом с фамильными портретами семьи — из позапрошлого века, с фарфоровыми собачками середины 20 века - тем немногим, что осталось мне в наследство.
Я с детства, с пяти лет точно, любила старинные деревянные буфеты с фасеточными стеклами, диваны с высокими спинками, все резное, точеное, с вензелями и шишечками. Именно такой мебелью был полон купеческий особняк моей бабушки по отцу в нашем старинном подмосковном городке. У нее все осталось так, как было до революции у ее родителей.
В доме бабушек по маме тоже было много интересного, но в основном - картины, фарфор, ковры. А старинная московская мебель, привезенная в качестве приданого, была утрачена в войну, во время эвакуации из прифронтовой зоны. В свою квартиру им вернуться уже не удалось.
Моя мать в 1960, 1970-х годах боролась, и весьма успешно, с мещанством родного и отцовского дома, выкидывая, не глядя, и мебель, и фарфор, и мальцевское стекло. Ее кредо было: "жить как все". И квартира постепенно обросла шатурскими параллелепипедами (изделия шатурской мебельной фабрики) - полированными, на высоких ножках. Я ужасно страдала после каждой потери, но ничего поделать не могла. К середине 70-х квартира стала, как в фильме "Ирония судьбы".
Но потом случилось чудо: мать пересмотрела свои взгляды на стиль (не без моего участия), сменила "шатуру" на румынские и югославские гарнитуры. Я к тому времени уже работала и давно жила отдельно, с бабушкой. И вот тут начался мой путь к "мещанству"! Все полированное я заменила белорусским дубом.
Мечтала о бретонском буфете, но мысль об ауре его прежнего хозяйского дома останавливала меня от такого приобретения несколько раз. Поэтому только стилизация и новоделы. Но очень похожие. Слоники, бронзовая лампа, кабинетная мебель, камин с каминными часами, картины, статуэтки...
Портьеры на дверных проемах с бубенчиками и подхватами, шторы с подшторниками - памятные вещички из домов бабушек. Есть даже прапрабабушкин старинный киот из ее приданого, но, в основном, вещи 70-х годов, они теперь тоже ретро. Многое подходит к моему стилю XIX века.
Живу в сталинке, но в абсолютной "старине" - к чему стремилась и над чем трудилась многие годы. И очень приятно осознавать, что таких любителей ретро становится все больше.