Больше 35 лет под хиты этой группы зажигают на танцполах по всему миру. У нас в гостях экс-солист легендарного коллектива Bаd Boys Blue Кевин Маккой.
ЧАСТЬ 2
– Зачем Вы взяли псевдоним Джоджо Макс?
– У меня уже был другой контракт с именем Кевин Маккой, поэтому мне нужно было взять новое имя, чтобы исполнять рэп в Bad Boys Blue. И потом, Джоджо Макс – это было крутое имя, не то что Кевин Маккой.
– Вас в группе сразу приняли как своего?
– В самом начале было не очень круто. У меня была проблема с одним из членов коллектива, потому что он немного ревновал меня. Суть в том, что в определённый момент у Bad Boys Blue закончился контракт с одной фирмой, и они не хотели больше видеть группу на телевидении. Именно тогда группу начали модернизировать и был введён в исполнение рэп, то есть я. Так потихоньку группа Bad Boys Blue стала возрождаться.
– В чём проявлялась ревность?
– Он не хотел приходить на концерты, был алкоголиком, но при этом многие годы был суперзвездой. А тут появился я, который лучше контактирует с поклонниками, зрителями, более известен среди молодёжи. Кроме того, мне приходилось таскать его пьяного на руках из квартиры в машину, чтобы уехать на гастроли, например. Я же в тот момент не пил, не употреблял и был невероятно сексуальным, что ему не нравилось. В общем, он завидовал.
– Вас хорошо встретили поклонники? Обычно они не любят новых людей в уже сложившемся коллективе…
– Да! Понимаете, старые ребята – Эндрю и Джон – постоянно конфликтовали друг с другом, это ощущалось, чувствовалось, поэтому зрители приходили ко мне. В какой-то момент у меня даже начались проблемы. Я не понимал: вроде у меня есть контракт с группой на песни, но у меня нет контракта на то, чтобы решать проблемы и разнимать драки между другими участниками коллектива. У меня своих проблем было до чёрта.
– На Вас свалилась слава. Как это повлияло на Вашу жизнь?
– Я никогда об этом не думал. Я пришёл в коллектив, чтобы кормить свою семью. Кстати, получал я немного. Жена была беременна, когда я пришёл в группу, и денег у нас не было. При этом я писал тексты для песен. Например, композиция Do want you du имеет два варианта. Есть её рэп-версии, которую пою я, а есть вариант, который поёт Джон. И я продал этот текст всего за 500 марок, записал голос – тоже за 500 марок. На это мы и жили. Я даже заводил дома большие банки, куда скидывал мелочь, копил её – и на это мы питались. Вот так я относился к славе – не до этого было. Я до сих пор не ищу славы и популярности, я ищу спокойствия, стабильности и зарабатываю, чтобы было что есть. Иногда люди кричат: «Кевин, мы тебя любим!» Круто, конечно. Получается, что я теперь на более высоком этаже, на новом уровне. Это всё здорово, но я научился тому, что пройти путь от никого до суперзвезды достаточно сложно.
– А как сложились отношения с лидером группы Эндрю Томасом?
– Эндрю – основатель коллектива – был моим очень большим другом, и он сказал мне перед своей смертью: «Кевин, ты должен идти дальше с Bad Boys Blue». Я тогда даже не представлял, насколько это трудно. Это имя, эстетика, это наполнение… Он лежал на больничной койке практически мёртвый, и я сказал ему, что займусь этим. Я понял, что мой друг умирает и даёт мне шанс пойти дальше. Но подняться до уровня суперзвезд – это не только тяжело, но это и большая ответственность. Мы в США говорим: «Чтобы кто-то жил, кто-то должен умереть». Но тогда я не понимал, почему мой друг должен умереть.
– На чём Вы сошлись?
– Однажды Эндрю сказал, что хочет сделать группу американской. На этом мы и сошлись. В группе было два американца – Эндрю и я, но после того как Эндрю и Джон подрались в Самаре, друг попросил меня найти другого американца. Я его нашёл – мы привели его в группу, и тогда мечта Эндрю об американской группе осуществилась. Тогда я почувствовал ту силу, которую Эндрю дал мне.
– Тяжело было, когда его не стало?
– Это было очень тяжело! Он приходит ко мне во снах, разговаривает со мной. Иногда я просыпаюсь и мне кажется, что он реально был сейчас здесь, со мной. Он умер у меня на руках, я был рядом, когда он закрыл глаза. Я отправлял его тело в США… Вы знаете, когда его не стало, я не мог думать о музыке. Смысла не было. Я вообще не понимал, зачем это всё нужно. Вокруг нас было много людей, которые постоянно от Эндрю чего-то хотели, а я не мог со всем этим справиться. Было очень тяжело. Я многому научился у него: как работать, как не давать собой пользоваться, как быть сильным. Он был мне как отец. А люди, которых я привёл в коллектив, вдруг захотели стать отдельной группой, украсть имя и прочее.
– Вернёмся к Вашей карьере. Три года Вы были в группе, почему решили уйти?
– У меня родилась дочь, и жена приняла решение уехать домой с дочкой, а я отправился за ними. Не хотел оставаться в Европе один.
– Но это же была Ваша карьера?
– Да, это была моя карьера, но семья для меня была прежде всего.
– Потому Вы поняли, что пора возвращаться…
– Правильно! В Европе я научился зарабатывать деньги. Когда я ушёл из коллектива, я ничего не сказал, и Эндрю на меня дико обиделся. Эндрю был очень злой, он меня ненавидел, но мы были друзьями. Когда я вернулся через полтора года, Эндрю уже окончательно разругался с Джоном. Тогда я ему сказал: «Эндрю, ты такая легенда, ты полубог, мы должны много работать». Эндрю сказал: «Иди к чёрту! Ты меня бросил». Я два или три месяца пытался до него достучаться, в итоге он сломался. Сказал: «Давай, хорошо». В новый проект – The Real Bad Boys Blue – вошли я и Эндрю, а потом мы взяли ещё одного американца.
Автор: Юлия Ягафарова (@bianzel)
