На пару дней — 4 и 5 августа — я исчез из дома, в плановом порядке проходил одну процедуру в Городской клинической больнице им. С. С. Юдина (бывшая больница № 7). Делюсь своими наблюдениями, чтобы не говорить о проблеме вообще, чтобы не слышать комментариев: «с чего это вы взяли, что это действительно так?» Не буду называть отделение, имён и отчеств моих врачей (подписал бумагу о неразглашении врачебной тайны — шучу, но такую бумагу подписал). Скажу коротко: врачи и медицинский персонал этой больницы работают на удивление слаженно, дружно и напряжённо, они постоянно куда-то торопятся, у них очень плотный график работы. Симпатичная женщина моет окно в нашей палате. Её окликнули, надо отвезти больную на процедуру. Она оставляет на время окно, бежит исполнять свои другие обязанности. Я уже выписывался, а она ещё не вернулась. Хотел спросить: «Как называется ваша должность?» и поправить её: «Ваша должность должна называться "мастер на все руки"». Думаю, что их труд интенсифицирован раза в полтора. В этом месте опять вспоминаю героя Чарли Чаплина у конвейера, пущенного с большей скоростью.
Врачи и медицинский персонал служат народу, а не оказывают медицинские услуги, как кажется экономистам-оптимизаторам и властям, которые их слушают. Эти «оптимизаторы» мыслят только своими экономическими категориями, среди которых нет «служения», но есть «оказание услуг». Удивительно, что служение военных и полицейских они ещё не объявили оказанием услуг. У них и художники с артистами тоже услуги оказывают, хотя каждый уважающий себя актёр театра скажет: «Я служу в театре…». Они служат искусству, чего экономистам не понять, так как это не лежит в плоскости их понятий.
Я немного отвлёкся. Подведу итог: я благодарен каждому человеку, с которым меня свела судьба за эти два дня в Городской клинической больнице им. С. С. Юдина. Я увидел заботливое отношение к больным, желание их поддержать, приободрить, помочь им поправиться. Низкий поклон, дорогие мои врачи, медсёстры, уборщицы. Спасибо за опыт общения, поднимающий дух и веру в то, что хорошее в нашей стране не только возможно, оно уже есть. Только не поддерживается властями.
А теперь расскажу о филиале этой больницы, где мне довелось лежать неделю в конце марта, и историю, предшествующую моему чудесному исцелению. Она написана тогда же, но я не стал её публиковать, чтобы не вызвать возражений вроде: «как можно делать выводы из одного своего случая, пусть и печального». Теперь моё мнение изменилось, потому что проблему надо обсуждать, потому что пора отказаться называть работу сотрудников государственных медицинских учреждений оказанием медицинских услуг и нещадно их эксплуатировать до профессионального «выгорания». С педагогическими работниками же получилось.
Опыт выживания потребителя услуг московского здравоохранения
С начала марта пропал аппетит, слабел, упало давление. Сказался тяжёлый эмоциональный фон текущих событий и другие причины. Еле ходил, с одышкой и остановками, слабо дышал. С 8 марта начал сдавать анализы в поликлинике для госпитализации, а там — не записаться, даже по телефону в указанное врачом время (7:30). Не открывается «окно возможностей» — и без вариантов. Через заведующую отделением сдал некоторые анализы, готовился 25 и 26 марта пройти последние тяжёлые исследования. Совсем ослаб в диете, пока к ним готовился. Тут позвонил участковый врач. Я понял, что последний результат по гемоглобину напугал его и заведующую отделением. Запретили идти на последние исследования, одно из них было под наркозом. Как я понимаю, была вероятность, пусть небольшая, не выйти из наркоза из-за моего жутко ослабленного состояния.
По скорой привезли в больницу. Там посмотрели анализы 15-дневной данности и проделали почти все анализы заново — за 1,5 часа. Гемоглобин упал ещё ниже. Слышу разговор: «Отправляем на всякий случай в реанимацию?» — «Не получится, там нет мест». Направили в терапию с красным браслетом на руке — «лежачий больной». И случилось чудо! Наутро после первого же ночного переливания крови и уколов я почувствовал себя воскресающим к прежней жизни. Краски стали ярче. Ходил по длинному коридору и не уставал, не останавливался, чтобы отдышаться. Стал помогать тяжело больным соседям по палате.
Почему же начальная стадия лечения (до больницы) пошла наперекосяк? Всё очень просто: за время «оптимизации» здравоохранения в Москве число больничных коек уменьшили на треть, численность медперсонала тоже сократили, что привело к сверхэксплуатации оставшихся работников. Привожу сведения от местного министра здравоохранения.
«Министр правительства Москвы, руководитель департамента здравоохранения Алексей Хрипун рассказывал в интервью телеканалу «Москва 24» в 2014 году: «Например, возьмем коечный фонд. На начало 2011 года у нас в столице было 82 000 коек». Власти сочли, что поддерживать такую уйму мест в стационарах неэффективно. «Нужно оставить те койки, которые необходимо иметь для того, чтобы, не снижая доступности и качества оказываемой помощи, выполнять ту же самую работу, но с меньшими ресурсами», — делал вывод министр. Выяснилось, что за «неэффективностью» можно сократить более трети больничных коек».
Как это сокращение аукнулось в период пандемии, мы помним. Эти деятели с «оптимизированным» мышлением сделали ситуацию такой, что я не обследовался в больнице — что с самого начала было бы короче по времени и сохраннее для моего здоровья. Я два раза ходил к доктору в поликлинику — туда и обратно по полкилометра пешком, дальше на трамвае, чтобы через заведующую отделением по «cito» сдать тот или иной анализ. На третий визит у меня уже не было сил, сын возил меня на машине.
Я говорил лечащему врачу, что без больницы не обойтись, а он вынужденно лукавил, чтобы не подставлять начальство. Говорил, что у него нет объективных данных, достаточных для госпитализации. Не скажет же он мне, что не хватает больничных коек. Но когда оказалось, что через 17 дней собирания анализов — анализы за такой промежуток времени для врачей почти бессмысленны — он может потерять больного на одном из последних обследований, то по скорой направил меня в больницу.
Вот так работает оптимизированная безмозглыми «оптимизаторами» система московского здравоохранения. Очевидно, что в этой изматывающей врачей и больных системе мы теряем людей, здоровье и жизни которых для страны и Москвы важнее средств, сэкономленных безмозглыми «оптимизаторами». Их судить надо за вредительство. Извините за резкость. Я на неё имею право, так как чуть не ушёл на тот свет по их вине.
Возвращаюсь к врачам второй больницы — филиала Городской клинической больницы им. С. С. Юдина. Как я уже сказал, вместо 17 дней поездок для собирания справок о состоянии моего здоровья для госпитализации в больнице за полтора часа получили все необходимые данные, установили степень тяжести моего заболевания. В первую же ночь сделали переливание крови, после которого я стал чувствовать себя лучше, потом уколы, капельницы, анализы, обсуждение динамики полученных показателей с молодым врачом — прелестной девушкой. Мне на второй день стало ясно, что я не угасну насовсем, что исцеление возможно. Эта больница тоже работала как конвейер, выписывали через неделю для долечивания дома — в амбулаторных условиях — независимо от тяжести болезни. Но такой порядок не выдумка врачей, к ним у меня нет никаких претензий, а только благодарности. Мне их жаль. Интенсивность их работы возросла, так как поток больных остался прежним, а численность медперсонала уменьшилась. Это ведёт к профессиональному «выгоранию».
У меня три вопроса к мэру Москвы, к министру здравоохранения Москвы.
1) Вам не жаль врачей, лечащих москвичей в непосильном для них темпе?
2) Вам не жаль москвичей, которых лечит загнанный в мыле медперсонал?
3) Вы сами служите народу или оказываете управленческие услуги?
P. S. Прошу не критиковать меня за отсутствие информации о состоянии дел за пределами Москвы. Я там не лечился, но понимаю, что ситуация примерно такая же, если не хуже.
