Сложно передать словами, что для меня значит Баку, – это на уровне химии. Кто-то скажет: подумаешь, милый нефтяной город на Каспии… Пока не вдохнешь его воздуха, не пройдешь по его улицам, не посидишь в чайхане, не узнаешь, что такое Баку и бакинство. Я этого племени реальный абориген. Поймет меня тот, кто бегал на Кубинку доставать «Мальборо», кто впервые поцеловался на Приморском бульваре, кто ходил в старую купальню плавать среди мазутных камней. Кто так же, как и я, промчался в машине времени с любимым городом.
Сегодня задумался о том, насколько я болен Баку. Есть такое хорошее слово в азербайджанском – dəli: оно означает, скажем так, «одержимый». Это обо мне.
Звонит старый приятель, известный журналист, и говорит: «Знаешь, я завтра лечу на твою родину». «В первый раз?» – спрашиваю. «В первый», – отвечает. «О-о-о!..» И в результате ловлю себя на том, что уже битый час (а надо отметить, и он очень занятой человек, и у меня ни секунды свободной нет) ему взахлеб рассказываю про белый инжир, про лопающиеся на знойном мардаканском солнце фисташки, про виноград «шаны»; про самую вкусную кухню, самое теплое море, самый упругий песок… Ну и конечно, про гостеприимных и добрых людей, которые живут на прекрасной и щедрой земле.
Посоветовал я ему сначала посмотреть современный Баку с его Башнями огня, обновленным Приморским бульваром, комплексом Crystal Hall. Потом пройтись по бывшей Коммунистической (ныне улица Истиглалият, а в давнем прошлом Николаевская) и бывшей Молоканской (сегодня Хагани) с их архитектурными шедеврами. Посмотреть на «Монолит», «Бешмяртаба» – кстати, в это трудно поверить, но еще недавно в районе сегодняшних небоскребов самым высоким был 12-этажный дом.
А дальше – в Старый город. В советскую пору здесь снималась почти вся восточная киноэкзотика: «Тегеран-43», «Бриллиантовая рука», «Человек-амфибия». Вот теперь и я снял здесь несколько эпизодов для нового фильма «Не бойся, я с тобой! 1919». Когда-то Баку воспринимался как типичный портовый город, Одесса или Марсель, только с ориентальным колоритом и запахом нефти. Надо отдать должное древним градостроителям, которые умудрились так спроектировать город ветров, что ни северный хазри, ни южный гилавар не доносили запах нефти до центра; ощущается он только в Черном городе.
«А после, – говорю я, – когда от всего этого обалдеешь, попроси, чтобы тебе показали ночной Приморский бульвар, сияющий огнями центр, чтобы ты полюбовался спящим-неспящим Баку».
Пел-пел ему я эти песни… А потом, говорю, сходи в район, где я родился. Сейчас это улица Аловсата Гулиева, раньше Петра Монтина, а еще раньше Азиатская. На трехэтажном доме постройки 1899 года есть доска в память о моих родителях – профессорах Соломоне Гусмане и Лоле Барсук. В этом районе еще сохранился старый Баку: малоэтажный, опутанный паутиной проводов. Еще недавно там были плоские крыши, покрытые киром – жидким асфальтом. Раз в два года кирщики сдирали старую кровлю, сгружали эти пласты в закопченные чаны, заливали чем-то вроде керосина. А мы, дети, раскрыв рты от удивления, завороженно смотрели, как эти странные люди, перемазанные, словно черти, варили в огромных ржавых котлах бурлящую смолу. От едких клубов дыма было невозможно дышать всей улице. Но жители понимали, что это необходимо. А потом, как в Древней Греции, на самодельных полиспастах при помощи блоков и веревок рабочие тянули ведра с этим черным вязким варевом наверх.
«Там еще осталась старая Кубинка – скоро ее не будет, так что сходи!» Когда-то этот район был местом паломничества любителей дефицита. Здесь можно было «достать» все что угодно.
Те, кто сегодня прилетает в Баку и из красивейшего аэропорта имени Гейдара Алиева едет по восьмиполосному автобану, даже не догадываются о том, что когда-то на этом месте пролегала единственная ровная четырехполоска в Азербайджане. Справа и слева мелькали озера мазута, смешанного с водой, заросли камыша… Ближе к городу начинались заброшенные промысловые постройки, поселок Монтино с одинаковыми четырехэтажными домами, и только потом вы въезжали в Баку. А сейчас здесь такая дорога! Я в Европе такой не видел. С роскошными бензоколонками, как в Дубае, с новыми домами-дворцами, удивительным ландшафтным дизайном и изысканными цветовыми решениями подсветок и иллюминации на протяжении всей трассы.
Друг обмолвился, что собирается не только в Баку, но хочет и по стране поездить. И тут я стал ему рассказывать, как в прошлом году мы три месяца снимали «Не бойся, я с тобой! 1919» в тех местах, где я не был 32 года, со времен съемок первого фильма. В Баку-то я еще приезжал довольно часто, а вот в районы Азербайджана выбирался редко. Но я прекрасно помню плохо заасфальтированную разбитую дорогу в Илису – крайнюю точку на границе с Грузией, где мы тогда нашли очень красивые, но глухие места, необходимые по сценарию. Ночью дорога, иногда подсвеченная одинокими лампочками, выглядела еще более унылой. Ну а вокруг такой обычный советский колхоз, только с восточным орнаментом. И лишь адский гонщик Полад Бюльбюльоглу, в то время еще молодой композитор и певец, звезда на всесоюзном музыкальном Олимпе без нынешнего длиннющего списка регалий, за несколько часов довозил меня туда. И вот теперь я обомлел: шикарное скоростное шоссе, бывшие районные центры, такие как Загатала и Гах, в огнях реклам, не хуже чем в крупных европейских городах. Не Габала – просто Швейцария какая-то...
В общем, на этот раз с нетронутой натурой возникли сложности. «Заброшенный» пятачок нашли еле-еле, и то снимать могли только в три стороны – с четвертой уже открывался вид на великолепный отель. А когда в Шемахе мы готовились поджечь цирк (привезли из Чехии настоящее шапито; по сценарию бандиты безжалостно его взрывали), я никак не ожидал, что вместо затрапезных, убитых серых уазиков скорой и «01», которые по правилам безопасности обязаны присутствовать на съемочной площадке, подъедут сумасшедшие, будто из фантастического голливудского фильма, никелированные авто с мигалками и сиренами, экипированные по последнему слову техники. Очень удивился, узнав, что это не показуха для московских гостей, а типовые машины пожарных и скорой помощи, ежедневно выезжающие на все вызовы во всех районах страны.
Кстати, когда я впервые увидел на улицах города темно-баклажановые такси а-ля лондонские кэбы, я аплодировал. Мне захотелось пожать руку бакинскому мэру за креативность. Это ведь гениально! Как бы порадовался этому, наверное, мой двоюродный прадед сэр Майкл Блэк, известный в прошлом как Миша Черный, – родственник нашей прабабушки, эмигрировавший из Баку в Лондон, который преподавал в британском Королевском колледже искусств и, между прочим, придумал термин PR.
По приезде среди российской части нашей большой съемочной группы ощущалась некоторая настороженность: ведь Азербайджан воспринимается уже не как союзная республика с дружбой народов. Так вот, уже через два дня все сдружились, знали каждую чайхану и шашлычную в округе, читали мне наперебой восторженные лекции про кутабы, про малюсенькую дюшбару, про осетрину на вертеле, про бакинские помидоры...
В общем, если я не вывезу всю эту команду на азербайджанскую премьеру, они меня убьют. Все, от писателя Дмитрия Быкова* который очень вкусно сыграл эпизодическую роль, до главного оператора народного артиста Вадима Алисова, рвутся хотя бы на один день в Баку и окрестности. Не хочу показаться квасным, точнее, наршарабным патриотом, но этим фильмом я хотел воспеть Азербайджан – старый и новый. А еще хотел подарить возможность вновь встретиться на одной съемочной площадке Льву Дурову, Мухтарбеку Кантемирову и Поладу Бюльбюльоглу. Нельзя дважды войти в одну реку, но я видел, какими сияющими и помолодевшими вышли из ее вод эти великие люди.
***
В этой земле упокоено несколько поколений моих предков. Мой Баку – это в первую очередь моя семья, мои родители. В них сочетались и ум, и красота, и юмор. Папа, высокий, под метр девяносто, был самим известным врачом на Кавказе. Красавица мама в свое время играла Марию Стюарт на сцене бакинского Театра русской драмы. Из-за папы она изменила театральной стезе, окончила факультет иностранных языков и в итоге стала доктором наук по английской филологии. У нас не было ни шикарной квартиры, ни машины, ни дачи, ни даже приличной ванной и туалета. Всю жизнь прожили в коммуналке. Мама иногда говорила отцу: «Мона, пойди попроси квартиру!» А он отвечал ей по Булгакову: «Лока, сами придут и сами все дадут!» Не пришли… Но родители были абсолютно счастливыми людьми, потому что обожали друг друга, свою работу и свой Баку. А мы с моим братом Михаилом (ныне первый заместитель генерального директора ИТАР-ТАСС) (сейчас ТАСС. – Прим. ред.) импульс счастья, полученный в нашей семье и любимом городе, пронесли через всю жизнь. И, естественно, моя жена Валида тоже бакинка. А дочка Лола родилась в том же роддоме, где и я...
***
Для меня бакинство – это воспоминания о том, каким когда-то был город: теплым и дружным. Я учился в замечательной школе № 160, и в нашем классе были представители 19 национальностей. Но это не имело вообще никакого значения. Мы знали, что всех родителей соучеников надо уважать: есть такое понятие – hörmət. Мой отец был крупнейшим врачом, у одного одноклассника – главным архитектором города, у другого – продавал билеты на карусели в Парке офицеров…
Мы любили музыку «Битлз» и Вагифа Мустафазаде, пели песни Владимира Высоцкого и «Гаи», учили в школе кто английский, кто немецкий, но русский и азербайджанский знали практически все. А мой любимый друг, музыкальный руководитель прославленного бакинского КВН, композитор Леонид Вайнштейн, говорил по-азербайджански лучше, чем многие азербайджанцы, мастерски пародируя даже «гядяш фасон» (уличный жаргон. – Прим. ред.).
Я рад, что в сегодняшнем независимом Азербайджане сохранилось хорошее отношение к русскому языку. В этом бесспорная заслуга Гейдара и Ильхама Алиевых. Слава Богу, азербайджанцам хватило мудрости и дальновидности, много сотен лет живя рядом с русским соседом, сохранить все лучшее, что объединяло народы. Это пример того, как, используя все экономические и политические возможности, можно жить «в семье вольной, новой» и при этом гордиться своей языковой культурой, собственными традициями.
Для меня бакинство – это чувство корней, когда мой город усиливает меня и придает мне крылья, когда возникает ощущение света и праздника в душе. Мы, бакинцы, которых в силу разных причин разбросало по разным уголкам планеты, не живем прошлым. Мы не только знаем обо всем, что сегодня происходит в Азербайджане, но и ощущаем пульс нашей Родины, как биение собственного сердца.
Юлий Гусман – заслуженный деятель искусств России, народный артист Азербайджана, художественный руководитель Российской академии кинематографических искусств «Ника», член Киносоюза, член Союзов театральных деятелей и журналистов России, член комитета московских литераторов, профессор.
*В 2022 году Дмитрий Быков признан в РФ СМИ-иноагентом.
Статья опубликована в журнале «Баку» № 38 в 2013 году.
Записала Влада Топчева
Иллюстрации: Светлана Дорошева
Журнал "Баку"