Странник забредает в деревню и знакомится с каменщиком. Тот рассказывает ему, как работал на разбойников… Но они, похоже, вернулись и грозятся сжечь деревню.
Гаузен рванул во двор и поднял голову. Недавно ему снился завораживающий сон: Будто он лежит и смотрит в небо. А на нем загораются разноцветные звездочки, и он хочет собрать их в ладонь…
«Не загадывай желания. Беги!» – мысленно стряхнул наваждение велит. Это были не звезды, а летевшие по дуге горящие стрелы.
Он чудом увернулся, нырнув в сторону. Но подняв голову из грязи едва не хлопнулся лбом о ведро:
– Чего развалился? Набирай воду и туши! – грубо одернула его староста.
Гаузен кинулся было к колодцу, но заметил корыто и зачерпнул оттуда. «Не для питья же» – промелькнуло у него.
Пометавшись, он понял, что нужно делать. Еле удержавшись от того, чтобы не прыгнуть вместе с ведром, он поставил его на поленницу и заскочил следом. Чудом не расплескав, он поднял воду и выбрался на крышу. Неподалеку вонзилась стрела, но он успел затушить ее, не выливая все до дна. Оглянувшись, он увидел, что на соседней крыше разгорается угол. К счастью, проем был невелик, и он смог перескочить и затушить огонь.
Опустошив запасы, он побежал назад, но едва не спрыгнув, увидел, что Хаон протягивает ему полное ведро. Он спешно, не поблагодарив, обменялся с ним ведрами и оглянулся. Вдалеке сверкнуло.
«Только бы успеть!» – метнулся велит, чтобы скорее потушить огонь и не оказаться в огненной ловушке. Упало две стрелы. Одна еле тлела, так что он просто затоптал ее сапогом. А на вторую пришлось вылить треть ведра.
Гаузен успел скрыться за другим скатом кровли и продолжил борьбу. Стрела упала на соседнюю крышу.
– Не допрыгнуть! – понял юноша уже у края, и, едва не свалившись, выплеснул ведро. К счастью, импульса от рывка хватило, и вода достигла цели.
От дыма и отчаяния его сознание помутилось.
Дядя–алхимик часто заставлял его работать на огороде, где росли разные травы для зелий.
«Поторопись, а не то подзатыльник получишь!» – зазвучал в голове ворчливый, чуть гнусавый голос.
Он и сейчас будто поливал растения под корень или выпалывал грозившиеся расползтись на все поле сорняки.
Гаузен начал уставать.
Теперь он снова вспоминал пожар в школе. Учиться он не любил и всегда мечтал, чтобы уроки кончились пораньше. Но наступил день, и он горько пожалел о загаданном. Дорогая обивка и картины на стенах, когда-то услада для людских глаз, не менее жадно пожирались огненными языками. Еще страшнее был горькие объятия дыма, вынуждавшие задерживать дыхание и спасаться вслепую.
Нестерпимо ныли ноги, а дужка ведра натерла ладони ли не до крови. Мимо уха что-то свистнуло, и Гаузен понял, что летят не только огненные снаряды. Он бегло глянул вниз:
Рыжий бородач Шор, закатив глаза, лежал на земле. Стрела угодила ему в шею, а староста склонилась над ним.
– Лишь бы не отравленная, – подумал Гаузен и истошно закричал: – Не выдергивай стрелу!
Ему нестерпимо захотелось кинуться вниз и помочь женщине. Но велит не был целителем, и он спас бы больше людей на крыше, чем на земле.
Огненный дождь выпал еще несколько раз. Селяне помогали как могли. Но Гаузен не угомонился и пообливав дымящуюся солому, понял, что разбойники, похоже, ушли. Он слез с крыши с твердым желанием покарать виновников пожара.
Юноша оглянулся на усталых селян, но Хаона среди них не увидел.
Гаузен рванул в сарай. Если бы у каменщика на лице красовалось то же жалкое выражение, что и при первой встрече, юноша возможно бы сдержался. Но Хаон был на удивление спокоен, и это разозлило Гаузена.
– Видишь, что они натворили! – врезал ему по морде велит.
– Я и не такого от них навидался, – будто не заметив, потер подбородок каменщик. Он по-прежнему был мрачен, но осанка его выпрямилась, а во взгляде стало больше решимости.
– Сбежать захотел? – прищурился Гаузен. – К своим дружкам? Все тут разведал – и удрать? – злобно повторял он, преисполнившись ненависти к поджигателям.
– Я решился, – помолчав, произнес Хаон. – У меня несколько путей… И все из них заканчиваются смертью.
– Даже если я тебя остановлю? – сказал Гаузен.
– Особенно, если ты меня остановишь, – на удивление спокойно согласился Хаон.
Ярость потихоньку покидала Гаузена. Но злоба никуда не ушла:
– Я сдам тебя! Тебя повесят!
- Это уже второй путь, - кивнул Хаон.
- Я так подозреваю, есть еще один? – не дождавшись пояснения, предположил Гаузен.
– Есть. Можно пробраться к ним и закончить все раз и навсегда, – проявил решимость каменщик.
– Каким же ты стал кровожадным, – недоверчиво цокнул языком юноша.
– Их человек пять в лагере. Столько же, сколько было в последний раз. Если бы было больше, они бы уже давно разгромили деревню. И стрел у них не так много. Судя по всему, они ушли туда же, откуда атаковали.
– Собрать всю деревню и придавить махом? – неуверенно предложил Гаузен. На самом деле, он хотел проверить, не желает ли каменщик завлечь односельчан в ловушку.
– Нет, нужно тихо… Да ты и сам видел, как они оборонялись.
Стыдно признаться, я бежал не только от Следопыта и его банды… Меня пугало буквально все, что я делал… Все к чему я прикасался. Страх заставил меня бежать. А нужно было все закончить еще тогда. Связь осталась незавершённой. И это меня беспокоит…
Видя непонимание велита, каменщик прибавил:
– Но сейчас я могу и один пойти.
Гаузен отрицательно помотал головой. Слова мужчины звучали искренне, но сумбурно. Может, все же он думает сбежать к подельникам? А так будет на виду. И честно говоря, ему почему-то хотелось верить Хаону.
- И когда предлагаешь? Утром? – спросил велит.
– Слишком поздно. Отдохнем пару часов, и выходим.
Гаузен решил спать вполглаза на случай, если каменщик вдруг захочет сбежать. Посреди сна его кто-то легонько толкнул кулаком в плечо. Гаузен резко поднялся, чуть не столкнувшись с Хаоном лбами.
– Пора, – сухо произнес каменщик.
Гаузену тоже не нужно было собирать вещи. Велит не любил нападать исподтишка. Но разбойники сами этим не пренебрегали, так что угрызения совести от задуманного не мучали.
Незаметно уйти не получилось. На выходе их ждала Далила.
– Уходите ночью, как воры? – холодно обронила она.
Гаузен еле сдержался от того, чтобы не потупить глаза. Слова были отчасти правдивы к ним обоим. Хотя велит в этом селении ничего не взял.
– Мы вернемся, – столь же сдержанно пообещал Хаон.
– А я не нужна? – одновременно с готовностью и укоризной спросила она, будто наперед зная ответ.
– Здесь – больше, – сухо, но многозначительно произнес каменщик таким голосом, словно расставался с частичкой себя самого.
– Я уже это слышала! – не выдержала женщина. – Ушел много лет назад, говорил, что не сможешь здесь многого добиться своим ремеслом… А на самом деле просто хотел свалить подальше и с камнями своими всласть наиграться! Я уже тогда говорила – добром это не кончится!
– Ты была права, – помолчав, грустно кивнул Хаон.
Немного успокоившись и поняв, что мужчины не передумают, она обняла обоих… Но на Хаоне задержалась дольше.
Вдвоем они отправились в лес. Было темно, и Гаузен шел чуть пригнувшись, чтобы при малейшей опасности лечь на землю. Каменщик двигался уверенней. Он знал эти места.
– Каков план? – шепотом спросил велит.
– У нас… У них все налажено. Каждую ночь смотровой меняется. Сегодня должен дежурить Мешок. Один раз Следопыт заподозрил его в шулерстве и избил. Мешок боялся жаловаться, но я-то знаю… После он стал глухим на одно ухо и подслеповат на один глаз.
– А если расписание поменялось? – предположил велит.
– Следопыт любит порядок, – покачал головой каменщик.
– А если людей стало больше? – не отставал Гаузен.
– Значит, придется на месте соображать, – пожал плечами Хаон. Но для Гаузена это прозвучало: «Значит, нам несдобровать». Впрочем, ненависть к разбойникам не оставляла ни капли страха в его сердце.
По лесу они старались передвигаться тихо, не наступая на ветки и не шелестя травой. Так что Гаузен прекратил расспросы.
Тут он вспомнил, что сбылось то, чего он еще недавно опасался – оказаться в этом лесу затемно.
«Проклятье! Сколько раз я пытался приучить себя, что ночью нужно заниматься только приятными вещами!» – мысленно выругался юноша.
Вскоре в лесу потемнело до такой степени, что сложно было верх от низа отличить.
Внезапно среди кустов и деревьев промелькнула тень.
– Ложись! – сдавлено крикнул Гаузен и, прижав ладони к лопаткам, повалил на землю каменщика. Но теней стало больше. И они приближались.
Ситуация складывалась не в пользу Гаузена. В темноте он сражался хуже, и, кроме ножа, у него ничего не было. Одна тень рванула навстречу. Велит заметил, что она длиннее его роста. А драки научили его бить снизу тех, кто выше.
Еще не понимая, с кем столкнулся, Гаузен не стал атаковать в лоб, чтоб его не схватили. Вместо этого он ушел влево и ударил по дуге, дабы лезвие не застряло:
– Сейчас узнаем, что ты за тварь!
Раздалось хриплое рычание.
Времени, чтобы рассматривать, что осталось на ноже, не было. Гаузен ударил сапогом назад, будто бы отталкиваясь от поверженного врага к следующей цели – впереди в кустах затаилась тень пошире. Внезапно она вскинула руки, но Гаузен успел пригнуться, и над головой что-то просвистело.
– Явно не магия! – воодушевился велит. В три прыжка достигнув противника, он ударил его уже сверху. Нож, похоже, вошел в плечо. Доставая лезвие, Гаузен одновременно пнул врага в живот и тот, ухнув, ударился о дерево.
Внезапно он понял, что Хаон не добил первого врага. Того, что он сразу повалил на землю. Противник перестал быть легкой мишенью, и поднявшись, вцепился Хаону в горло. Тот отбивался как мог, но вяло.
– Что ж ты, каменщик! Каши мало ел? – отчаянно крикнул Гаузен и рванулся на помощь. Добежать не успел – что-то ударило его по затылку.
«Они заметили Хаона, когда жгли деревню, и были готовы!» – сверкнула и угасла мысль в голове велита.
Спасибо за внимание! Окончание истории читайте ЗДЕСЬ. Начало истории можно прочитать здесь.