– Я могу чем-то помочь? Врачи что прогнозируют?
– Да ничего, один из них даже говорит, что все зависит от меня.
– А ты что, этого до сих пор не понял? Танюшка говорит, что прабабушке Костика 79 лет, а она всю зиму водила его в садик и забирала. Потому что им денег на еду не хватало, а его там кормили. И она знала, что их дальнейшая жизнь зависит только от нее, от ее сил, от ее здоровья, от ее надежды только на хорошее. А ты даже отказался от него потому, что тебе так удобнее, жалеть себя, это спокойнее, чем пожалеть ближнего. Эх Саша, что же ты сотворил со своей жизнью, – в голосе Павла Анатольевича одновременно звучало сочувствие и осуждение, – прости меня, старина, может я и обидел тебя своими словами, но я тебе добра хочу, потому что люблю тебя. Ты талантливый, умный парень. Начни все с чистого листа.
– Я постараюсь, Павел Анатольевич.
– У меня сын в Москве, он врач, может там тебя в какую клинику определит.
– Тетя Тоня здесь хорошего специалиста нашла, скоро едем к нему на консультацию.
Вернулась Антонина, и через пять минут они уже сидели за столом и пили чай.
– Как вас по отчеству? – спросил Павел Анатольевич.
– Ой, лучше Тоня.
– Ну хорошо, тогда я тоже лучше Паша.
И они весело рассмеялись. А Саша сидел, не обращая внимания на них и на их непринужденную беседу на садово-огородные темы. Впервые он подумал о том, что три года жизни действительно прошли мимо него. Он вспомнил с какой яростью эта Таня обвиняла его в равнодушии к судьбе сына. И тут он услышал, что Павел Анатольевич сказал тете Тоне:
– Вы к Танюше прислушивайтесь, она плохого не посоветует.
– Ну вот нашел советчицу, – раздраженно подумал Саша, и вспомнил ее лицо, когда она показывала ему фотографию сына, и все время говорила “Костик”, словно это был не его а её сын.
И вдруг в нем проснулись все прежние желания, которые давно уже не посещали его. Он представил, как он стоит на ногах и обнимает ее, незнакомую надоедливую женщину. И почувствовал, что даже эта картинка в его воображении доставляет ему удовольствие. И разозлился сам на себя:
– Я совсем никудышный человек, вместо того чтобы думать о сыне, я мечтаю о совершенно чужой женщине, к которой испытываю только неприязнь за её менторский тон, которым она указывает, как мне жить дальше.
И тут он услышал, как Павел Анатольевич рассказывает тете Тоне опять об этой Татьяне:
– Она пожалела старушку, сама сходила на опознание и похоронила эту женщину за свой счёт.
– Смог бы я так поступить, – подумал Саша, – нет не смог бы, – ответил он сам себе неужели я такой эгоист, тогда выходит и сын мне не нужен, ведь о нем заботиться надо. Он незаметно уехал в гостиную, где подъехал к своей детской фотографии:
– Костик, Костя, Константин, – повторил он несколько раз, но его сердце молчало.
А двое за столом переглянувшись, заговорили о другом:
– Мы завтра встречаемся с Танечкой в “Марципане”. Нам всем надо выбрать одну стратегию, а потом определиться с тактикой, но мне нужно Михаила изолировать от Саши.
– Да отправьте вы его куда-нибудь в санаторий, – посоветовал Павел Анатольевич.
– Это можно, ему давно врач рекомендовал. А давайте-ка телефонами обменяемся.
Но этого им показалось мало и они договорились сходить к приятелю Павла Анатольевича, практикующему психотерапевту, и поговорить с ним о Саше,
А отчаявшийся Саша уже ни на что не надеялся, и на консультацию еще одного специалиста смотрел, как на очередную попытку родных помочь ему, но он видел в этом визите неизбежную разочарованность, лишнюю душевную боль. А тут ещё эта девица, красивая, самоуверенная. Здоровая, в отличие от него. Он был зол и на неё, и на себя, и на весь мир. Он лег спать, но уснуть не мог. В голове ворочались мысли, они тоже не могли уснуть, бередили душу, разрывая ее на части. Они возникали, удалялись, на их место приходили новые, все они крутились вокруг его неподвижности, предлагая самые невероятные решения этой застарелой проблемы, которой недавно исполнилось три года.
Но к ним прибавилось ещё одна, она как заноза сидела в сердце и не давала покоя – Костик, он видел его маленьким, только принесенным из роддома, когда они с Люсей купали его и дальше, до самого его ухода от них. Тогда он безумно любил его, много фотографировал, гулял с ним, когда мог. А потом исключил ни в чем не повинного мальчика и своей жизни.
– Да разве можно назвать моё существование жизнью, – вопрошал он ночной темноте, но она молчала, – ведь я и тогда видел в нем сходство с собой, но я упрямо отказывался принять его. Почему? Назло непутевой жене? Наверное, ведь она унизила его, опозорила перед родственниками, перед соседями. Хорошо хоть на работе не знали моего позора. А Эта теперь всё расскажет. Я не хочу, не хочу жить, а в темноте перед ним вновь возникало лицо мальчика.
А потом перед ним встало надменное лицо Этой, спокойное, самоуверенное, оно притягивало к себе, и Саше безумно хотелось поцеловать его, прильнуть к губам и не отрываться… С этими мыслями он уснул.
На следующее утро Татьяна с Клавдией Кузьминичной думали, как им быть. Тане очень хотелось взять Костика навстречу с Антониной, а бабушке казалось, что Антонина не примет его.
– Бабуля, она хорошая женщина, ну что она может Костику сделать, если я рядом, – уговаривала её Таня, да и вы отдохнете, ведь надо же хотя бы немного побыть один на один с собой.
А Костя с надеждой смотрел на Таню, ему очень хотелось пойти в самое настоящее кафе. И какая-то совсем неизвестная ему тетя Тоня совсем его не пугала. Ведь он хочет, как соседский Витька, хвастаться тем что был в кафе, где у его сестры был день рождения: с тортом, с мороженым, с воздушными шарами.
– Ой, уговорили, уговорили, – услышал Костя бабушку и кинулся ее целовать. А она, отбиваясь, говорила:
– Вы мне оттуда вкусненького принесите.
Пока Татьяна наряжалась и долго-долго стояла перед зеркалом, Костя быстро оделся, нашел на кухне красивый пакет и, свернув, положил его в маленькую сумочку, которую ему подарила Таня. И, повесив ее через плечо, уже стоял в прихожей в ожидании.
Они пришли чуть раньше и, выбрав столик у окна, сели. Им принесли меню, Таня объяснила Косте, что это такое, и стала рассказывать, что она здесь уже пробовала.
– Мама, – вдруг сказал Костя, – ты закажи самое-самое вкусное, ладно.
– Хорошо, сынок, – ласково сказала Таня, боясь нарушить ту долгожданную близость между ними, которая повергла ее в восторг.
Никогда еще в своей жизни она не ощущала в себе столько счастья, как в эту минуту. А Костя продолжал, как ни в чем ни бывало:
– Мы с тобой поедим здесь, а бабушка как же, я положил пакет в сумку, а теперь думаю что он не подойдет для такой еды.
– Не беспокойся, Костя, мы что-нибудь придумаем. Или возьмем бабушке что-то такое, что можно будет в него положить. И помни, когда принесут нам еду, ты ешь медленно, не торопясь, с удовольствием.
– Да я буду очень стараться, чтобы не испачкаться. А мороженое мы будем есть?
– Обязательно будем.
– Наконец она увидела входящую Антонину и помахала рукой сначала ей, а потом официантке.
– Доброе утро, мои хорошие, – Антонина улыбаясь поцеловала Таню, а потом Костика.
Обняв его, она с радостью глядела на Костю и шептала:
– Вот и внук у меня появился, большой, умный, красивый.
Костя сначала стушевался а потом тоже ей улыбнулся.
– А как зовут моего внука?
– Костя, – стеснительно ответил он.
– А меня баба Тоня.
И она повернулась к Тане:
– А для тебя я тетя Тоня ладно? Дядя Паша, тетя Тоня, тебе ведь я думаю удобнее так будет, а? – лукаво улыбнулась она, – Саша вчера после его визита притихший был, ни со мной, ни с отцом не разговаривал. А мы с Павлом Анатольевичем решили сходить к психотерапевту, у него есть такой в друзьях. Он должен договориться о времени, но думаю чем быстрее, тем лучше.
– Давайте заказ сделаем, а потом поговорим. А то Косте уже невтерпеж, он весь первый раз здесь.
– Я доверяю твоему вкусу, Танечка, заказывайте мне то же самое. А официантка уже подходила к ним.
Пока они ждали заказ, Таня передала Антонине ключ от квартиры.
– Я ничего там не трогала, а убирать просто не смогла, противно было. Думаю вам клинеров надо заказать, и сказать, что там жили квартиранты. Это самый лучший вариант, теперь о садике: там я сама договорилась, что мы будем водить его до конца июля. А в августе у них ремонт, но он будет с бабушкой, у нас теперь финансовых проблем нет, так что она справится.
– Дальше о школе: мы решили, что я буду жить с ними, поэтому и школу я выбрала одну из лучших, она не совсем рядом, но в шаговой доступности. Здесь есть проблемы, Саша, являясь отцом ребенка, должен оформить на меня доверенность, правда пока я не знаю заверенную или нет, как узнаю – скажу. А если он будет отказываться от Костика, – прошептала она последние слова в сторону Антонины, то возникает куча проблем, в результате которых Костика могут забрать в то заведение, которое раньше называлось детдомом.
– И как же оно сейчас называется? – удивленно спросила Антонина.
– Центр содействия семейному воспитанию.
– Только не это.
– Значит разговаривайте с вашим племянником, но все это надо сделать быстрее. Костик к школе готов, бабушка несмотря на возраст с ним много занималась, читала ему, да и одна из воспитательниц в садике очень образованная женщина и хороший педагог. Я даже попала к нему на выпускной утренник, было очень здорово. Детство вспомнила, воспитателей и огромную красивую иву посреди двора, куда мы прятались, когда шел дождь.
– Мама, скоро мы есть будем? – вдруг спросил Костик.
– Да, Костик, уже чуть-чуть осталось вот как прожарятся наши бифштексы, так их нам и принесут.
Антонина потеряла дар речи.
Я благодарю всех своих читателей за внимание к моему творчеству, за комментарии и лайки. Желаю вам семейного благополучия, дорогие читатели!
И предлагаю вашему вниманию и другие мои рассказы:
Пришло время любить
Подлая измена