В последнее время я знакомлюсь с рассказами Томаса Манна. Один из них — притча о фашизме, содержащая несколько проницательных наблюдений о психологии, деспотизме и власти.
В рассказе "Марио и волшебник" речь идет о семье, которая отдыхает в итальянском пляжном городке, когда они идут посмотреть на странствующего фокусника. Фокусник — скорее гипнотизер или иллюзионист. Он творит свою магию, используя сверхъестественные способности внушения, чтобы заставить зрителей совершать те или иные действия.
Фигура фокусника Чиполла отталкивающая. Его поведение на сцене грубое, нелепая прическа, вычурный поясок, курит и пьет на протяжении всего представления. Но, несмотря на это, он завораживает свою аудиторию. Оскорбляя и в конце концов побуждая ее к странным поступкам, в основном внушая ей, что это те вещи, которые она хотела сделать.
Один субъект, в частности, подчиняется, когда ему "против его воли" приказывают делать одну нелепую вещь за другой. Манн пишет о нем:
Он казался вполне довольным своим жалким состоянием, вполне довольным тем, что его освободили от бремени добровольного выбора. Снова и снова он предлагал себя в качестве объекта и превозносил образцовую способность терять сознание. ... Это выглядело как наслаждение, и другие рекруты не заставили себя долго ждать...
(В немецком языке, как и в некоторых других языках, существует некоторая двусмысленность в использовании одного и того же слова - Gewissen - для обозначения "сознания" и "совести". Современное слово для обозначения сознания - Bewusstsein - является изобретением 18 века. Не понятно, какое слово использовал Манн в этом разделе; хотя "потеря сознания" не очень подходит к происходящему, "потеря совести" звучит по-английски странно и, вероятно, будет заменено на "отказ от самоконтроля" или что-то подобное).
Больше всего поразила сцена, в которой Чиполла поручает зрителям найти какой-то предмет, повернувшись к нему спиной, и осторожно передавать его от человека к человеку, чтобы последний спрятал его у себя, после чего Чиполла поворачивается и, используя свои сверхъестественные способности, обнаруживает предмет:
Он сидел и курил в глубине сцены, спиной к публике, пока они совещались. Из рук в руки передавался предмет, который он должен был найти, с которым он должен был совершить какое-то заранее оговоренное действие. Затем он начинал двигаться зигзагом по залу, откинув голову назад и вытянув одну руку, а другую сжимая в руке проводника, которому было предписано сохранять полную пассивность, направив все свои мысли на условленную цель. Чиполла двигался с характерной для этих экспериментов осанкой: то нащупывая фальстарт, то быстро устремляясь вперед, то приостанавливаясь, словно прислушиваясь, и по внезапному вдохновению корректируя свой курс. Казалось, роли поменялись местами, поток влияния двигался в противоположном направлении, как отмечал сам художник в своем непрекращающемся потоке рассуждений. Страдающая, восприимчивая, исполняющая роль теперь принадлежала ему, воля, которую он прежде навязывал другим, была закрыта, он действовал, повинуясь беззвучной общей воле, которая витала в воздухе. Но он совершенно ясно дал понять, что все это сводится к одному и тому же. Способность к самоотдаче, говорил он, к тому, чтобы стать орудием самого безусловного и полного самоотречения, есть лишь обратная сторона этой другой способности — хотеть и повелевать.
Повелевать и повиноваться составляли один принцип, одно неразрывное единство; тот, кто умел повиноваться, умел и повелевать, и наоборот. Одна идея постигалась в другой, как люди и вождь постигали друг друга. Но то, что совершалось, - в высшей степени требовательное и изнурительное исполнение - в каждом случае принадлежало ему, вождю и движителю, в котором воля стала послушанием, а послушание - волей, чья личность была колыбелью и чревом обоих, и кто поэтому испытывал огромные трудности. Он неоднократно подчеркивал тот факт, что его участь была нелегкой - предположительно, чтобы объяснить свою потребность в стимуляторе и частое обращение к рюмке.
Все это напоминает утверждение Арне Йохана Ветлесена в книге «Зло и человеческое деяние» о том, что, вопреки великодушным предположениям Стэнли Милгрэма, власть не принуждает людей совершать злые поступки, против которых они выступали бы. Но позволяет людям совершать злые поступки, для которого они ждали повода.
Это и замечание Толстого, что опьянение раболепием является обратной стороной опьянения властью.
Что происходит, когда, подчиняясь приказам авторитетной фигуры, вы становитесь способным делать то, что ваша совесть обычно не позволяет вам делать?!
----------------------------------------------------
#история
Ставьте лайк, подписывайтесь на мой канал: https://zen.yandex.ru/id/62d44e0d996e500f07b995ad
Это помогает развитию канала