В сердце Станового нагорья стоит посёлок Чина у так и не построенного рудника. В россыпи балков, похожей на "времянки" Бамстроя, живут два сторожа (сменяющихся дважды в месяц) и всякие заезжие охотники да рыбаки.
В паре километров от Чины мы увидели убегающих в лес оленя - сперва самку, затем и самца:
И привечавшие нас Два Александра (сторож с другом) такому известию обрадовались - "Завтра постреляем!":
К утру, однако, в оленях была вся Чина, и Александры поубавили пыла. Непуганые и наглые, быстро поранившие себе ноги всякими железяками, сюда явно пришли не согжои (дикие олени). А значит - где-то рядом и оленеводы:
Нынешние эвенки кочуют отработанными маршрутами, и Александры знали, где искать их стойбище в 4 километрах от Чины:
Дорога к стойбищу вся в отпечатках копыт:
Александры подвезли нас на своём "Камазе" до брода через речку Катуга - главного препятствия на пути. Дальше есть ещё и заболоченный ручей:
В редколесье за которым я приметил явные постройки:
Стадо оленей:
И людей, явно занятых делом:
На краю стойбища первыми появились лайки, облизавшие нас с ног до головы и чуть не вытянувшие шнурки из ботинок:
Лайки у эвенков дружелюбны к людям, но в этом и проблема - они часто увязываются за незадачливыми туристами так, что вернуться уже не могут. Поэтому если, уходя, видишь в паре километров от стойбища радостную лайку - надо искреннее её возненавидеть и быть готовым кинуть в неё камнем или ударить палкой, чтоб не ходила абы с кем.
Хозяева же, - двое мужчин средних лет и подросток, - встретили нас на первый взгляд равнодушно. Но один из них сразу же повёл нас в куре, как тут называют кораль, где собралось стадо в три сотни голов.
Для нас это была удача - большую часть времени олени пасутся ближе к гольцам, и лишь периодически, на несколько дней, стадо сгоняют к стойбищу. В куре животных пересчитывают, осматривают, угощают солью, и если надо - лечат.
Первым вопросом эвенков было, не видели ли мы оленей в посёлке. Известие, что видели, не обрадовало пастухов - олени неизбежно ранят копыта о всякие железяки и едят пропитанные техническими жидкостями тряпки: запах топлива действует на них как наркотик. В природе, впрочем, оленя тоже сопровождает множество опасностей, будь то оводы или хищные звери.
Да и согжой домашнему оленю враг - самцы-дикари настолько не считают домашних быков ровней, что даже не бодаются с ними, а просто убивают ударом копыт в позвоночник. Конечно же, они уводят нями, но те, погуляв в тайге, часто возвращаются в стадо беременными, и телята от согжоев способствуют улучшению породы.
Эвенк рассказывал, как недавно столкнулся с медведем, который подрал оленя и преследовал его в стланике, а увидев человека - сослепу и в азарте погони бросился на него.
Оленевод успел сделать два выстрела, и вторым всё же смертельно ранил зверя: по инерции медведь настиг его, сбил с ног и разодрал когтями одежду, но сильнее поранить уже не успел. И в общем схватка с дикими зверем тут примерно такая же обыденность, как для горожанина гоп-стоп.
По диким пастбищам олени ходят против ветра, сбивающего с них насекомых. В первую очередь - оводов, откладывающих своих личинок под шкуру. Сбившись в кучу, олени похрюкивали (вернее, звук, издаваемый ими, имеет своё название - хорканье) и периодически чихали, и эвенк пояснил: "овода им в нос срут - вот они и чихают". На стойбище, однако, насекомых почти не было - по периметру кораля бочки курились каким-то травяным дымком:
Пастух привёл вожака стада по кличке Братан:
Кочуют трое эвенков круглый год, лишь изредка, не ежегодно, наведываясь в родное Чапо-Олого на большие праздники, как Новый год или День оленевода. В совхозах оленеводы работали вахтами, но эти - частники, и родня позаботится об их домочадцах, а если очень надо - подменит и на пастбище.
За год эвенки совершают 10-12 перекочёвок по знакомым местам, без чёткого расписания: если олени начали чаще болеть - значит, пора сниматься с места.
Всё стойбище в разобранном виде умещается на старом советском вездеходе. Но, как видите, тут и нарты в ходу:
Тягатать их может как оленья упряжка, так и новенький "Буран". Благодаря своей компоновке (две гусеницы и одна лыжа) он по сравнению с импортными снегоходами (у которых обычно две лыжи и одна гусеница) гораздо более маневрен в тайге, а по ровным местам может ездить и летом. "Бураны", на самом деле, и убили таёжное оленеводство в других районах - вопреки известной песне нанайца Кола Бельды, машина сильнее и надёжнее оленя.
А лодочный моторчик напоминает, что на пути кочевников есть и реки, и богатые рыбой озёра:
Скарб оленеводов сложен под навесами - от рыболовных сетей до дизель-генератора. Так как маршрут перекочёвок почти не меняется из года в год, деревянные изгороди и каркасы на стойбищах постоянные:
Из этой древесины будет делаться много других вещей - те же нарты:
Древки топоров или приклады для ружей:
Отдельно впечатляет станок-кожемялка (кэдэрэ) - совсем такой же, как в музее. Шкура прилагается:
Дю (чум) у эвенков давно вышел из обихода - оленеводы переняли у старателей и геологов брезентовые палатки:
Но земляной пол, как и встарь, покрыт ковром из елового лапника. Домашний быт кочевника суров: вся обстановка жилища - лежанки вокруг печки-буржуйки. В отсутствие хозяев здесь отдыхают лайки да одинокая кошка, обороняющая припасы от всепроникающей мышей.
Там, где в дю было маали, в палатке столик с колодами вместо ножек. За ним и посидели мы с хозяевами после "экскурсии" по коралю, угостив оленеводов брусничным компотом, который Ольга сварила в Чине.
Через пару дней эвенки сами собирались в посёлок забирать своих оленей, а пока попросили нас напомнить тамошним мужикам, что за каждого убитого оленя положен штраф 100 тысяч рублей. Это стадо держат в основном на панты, и забивают оленей только в крайнем случае - например, если у животного серьёзные травмы.
Отдельным впечатлениям стала речь кочевников - тихая, как у людей, которым не нужно перекрикивать шум машин, а важно не спугнуть зверя. Их интонации похожи не на цвета, а на полутона и едва различимые оттенки.
По-русски эвенки общались и между собой, но как мне показалось - с небольшим акцентом: на самом деле это просто специфический такой специфический, но всё же русский говор. И всё же Витимо-Олёкминский треугольник - последнее место, где по-эвенкийски говорят не только старики, но и 30-летние, и даже какое-то очень небольшое число молодёжи.
Материал подготовлен при поддержке сообщества "Тунгусские заметки" (вконтакте), посвященного традиционной культуре эвенков и эвенов.
См. также:
50 тысяч человек на 7 миллионов квадратных километров. Эвенки, кто они?
Слово из языка маленького сибирского народа, известное ныне в любой стране мира.