Продолжение. Начало здесь
8.
- Нам надо успеть до рассвета добраться до хутора, - Александра говорила шепотом, чуть задыхаясь от быстрой ходьбы, - это километров двадцать. Там бабушка, она нас спрячет.
Андрей берет Александру за руку и ускоряет шаг. Он крепко сжимает ее горячую ладошку, слышит ее легкое прерывистое дыхание и улыбается, сам не зная чему. Если бы три дня назад кто-нибудь сказал ему, что в шаге от смерти, спасаясь от погони, где-то у черта на куличках, на незнакомой дороге с чужой женщиной он будет так ошеломительно, так пронзительно счастлив - Андрей бы не поверил. Ни за что! Это же надо было влюбиться под топором! Ну, чуть позже. Александра. Саша. Сашенька. У нее прозрачные зеленые глаза и губы словно припухшие. И последние два часа ему до смeрти хочется поцeловать ее. Вот сейчас остановлюсь и поцeлую!
Андрей останавливается, Александра испуганно оглядывается.
- Что? Где?
Андрей хочет успокоить ее, но и он, и Александра уже услышали сквозь ровный шум реки приближающийся цокот копыт.
- Вниз! Давай вниз. Скорей!
По невысокому, но крутому склону они почти скатываются к реке, заползают под ветки густого кустарника и замирают. Кони все ближе. Вот они! Силуэты трех всадников пролетели над тропинкой и стали удаляться. Долго еще разносился в ночи стук копыт. Но и он стих.
- Сейчас они доберутся до хутора, обыщут дом бабушки, никого не найдут и вернутся. Хорошо, если будет еще темно. В темноте они нас не заметят. А если дождутся рассвета - нам конец! - Александра шепчет Андрею, почти касаясь губами уха. Ее горячее дыхание щекочет, и Андрей тихо смеется и ежится.
Александра сердится:
- Ты что хихикаешь? Ты слушаешь меня?
- Я боюсь щекотки!
- Ты легкомысленный балда!
- Я легкомысленный балда, - повторяет Андрей, улыбаясь.
Он поворачивается к Александре, теперь ее лицо совсем рядом. Он чувствует ее дыхание на своих губах.
- Ты! Ты ничего не понимаешь.
- Я ничего не понимаю и не хочу понимать, - шепчет Андрей. Он обнимает Александру, подхватив ладонью ее затылок. Под плотным платком он чувствует шелк ее густых, тяжелых волос, вспоминает, как восторженно разглядывал ее за столом у тети Таси, как прозрачно зеленели глаза Александры. Необыкновенные, удивительные глаза - и счастливо улыбается. Сейчас, в рассеянном лунном свете, ее глаза словно лесные озера, темны и загадочны. Он едва касается ее гyб. Сердце готово выпрыгнуть из груди. Она еще пытается что-то прошептать, но Андрей цeлует ее горячие нежные шепчущие гyбы, и время замирает. Время останавливает свой бег, и планеты перестают вращаться на своих сложных орбитах, и земля, как еще одно большое влюбленное сердце, тянется к звездам. И пусть будет, что будет, пусть смeрть в облике непримиримых всадников рыщет по округе. Пусть! Сейчас здесь, на берегу бурлящей горной речки, под высокими равнодушными звездами он счастлив. И никому уже никогда не отнять у него этой счастливой памяти.
- Ты самое удивительное и радостное, что могло случиться в моей жизни.
Андрей видит, как Александра улыбается.
- Я случилась в твоей жизни три года назад. Я целый месяц работала в вашем чеpтовом еженедельнике, стажировалась. А ты мотался по командировкам, в редакции появлялся изредка, как солнце. Ты меня не замечал. А я! Я влюбилась в тебя с первого взгляда. Господи! Как же я любила тебя!
- Не может быть!
- Может! Еще как может! Нас там стажировалось человек десять. Где ж тебе было меня разглядеть! А потом рядом с тобой все время тусовалась шикарная блондинка.
-Олька? Соловьева!
- Она!
- Забудь! Она осталась в другой жизни. Ее нет.
- А кто есть?
- Есть ты. Только ты. Саша! Сашенька! Так ты журналистка? Собрат по перу?
- У-у-у, кем я только ни была! И в театре играла, и в газете работала, диктором подвизалась. И женой была. Но недолго.
Андрей снова целует ее дрожащими то ли от пронизывающего холода, то ли от волнения губами.
- Ты веришь в Судьбу? - голос Александры опять серьезен и строг.
Андрей задумывается:
- Наверное, верю.
- А я верю! Я в тот день не собиралась на рынок. Понимаешь? Я попала туда случайно. Словно кто-то под руку толкнул. А там тебя запихивают в машину. Я просто остолбенела. И Хозяйских шестерок я узнала. Да их тут все знают...
- Тихо! Слышишь?
Они замолкают и прислушиваются.
- Кажется, возвращаются!
В мгновение река, лунный свет и звезды утрачивают свое очарование и вновь становятся смeртельно враждебными, опасными.
Александра, уткнувшись лицом в плечо Андрея, что-то шепчет.
Андрей с трудом разбирает:
- Все будет хорошо, все будет хорошо, все будет хорошо!
Топот копыт и громкие, но невнятные голоса всадников все ближе. Андрей, не отпуская Александру, вжимается в стылую землю. Он слышит совсем рядом легкое дыхание девушки. Только бы выбраться отсюда! Только бы выбраться! Кони проносятся грохоча копытами и исчезают. Пронесло!
- Как думаешь? Они могут вернуться? - Андрей выбирается из кустарника и помогает подняться Александре.
- Вряд ли! Но нам надо спешить. Скоро рассветет, - Александра старательно прячет глаза. Андрею очень хочется поцеловать ее, но Александра устремляется по тропинке, она почти бежит. Андрею ничего не остается, как следовать за ней.
Через час они уже сидят в просторном бабушкином доме.
Сама бабушка: высокая, с царственной осанкой, смуглым, словно выточенным из драгоценного дерева лицом, нисколько не взволновалась, увидев за калиткой беглецов. Быстрым взглядом окинув улицу, она провела нежданных гостей в дом, отодвинула плетеный короб для грязного белья, отбросила с пола вязаный коврик, под которым скрывался вход в погреб.
- Посидите пока здесь. И молча! Эти Сыны Свободы, будь они трижды неладны, уже обшарили и двор, и дом. Как думаешь, кто их навел, Александра?
- А чего тут думать, бабушка? Валентина. Больше некому.
Бабушка удрученно качает головой. Уходит. Возвращается через несколько минут с пустым кувшином и расписной глиняной миской, полной пирожков.
- Огурчики, помидорчики сами возьмете, в крайней бочке вино вкусней - сказала она, передавая еду Андрею, - за бочками с вином - диванчик. Отдыхайте. Я позову.
Крышка захлопнулась. В погребе пахнет укропом, чесноком, еще какими-то пряностями, Андрей уловил даже запах корицы. Через эту аппетитную смесь ароматов пробивается тонкий едва уловимый яблочный дух. В ящиках у стены, пересыпанные стружкой, лежат румяные, краснобокие яблоки. Погреб просторен и сух. И очень холодный. Андрей с любопытством оглядывается. Крышка вдруг приоткрылась.
- Тулуп держите! А то замерзнете.
Андрей подхватил тулуп и рассмеялся:
- Ай, да бабушка! Все предусмотрела!
- Она у меня молодец! Когда деда не стало, она могла бы уехать. Все-таки одной на заброшенном хуторе страшновато. Но она наотрез отказалась. Мол, кто же будет ухаживать за могилой? По-моему, они очень любили друг друга. А в молодости она такой лихой была. На охоту с дедом ходила. Стреляла лучше, чем дед! Представляешь!
Александра быстро накрыла импровизированный стол.
- Знаешь, я никогда не видела, чтобы она плакала. Он всегда учила меня: слезы и камень растопят, а человек не должен, не имеет права расслабляться.
Андрей улыбнулся и подумал: "Ах, ты мой славный стойкий оловянный солдатик! Так вот отчего ты такая отважная! " А вслух сказал:
- Саш, а почему бабушка отдала камень тебе, а не сестре?
- Понимаешь, у нас в семье верят, что александрит - вещий камень. Считается, что александрит укрепляет дух человека и уравновешивает его эмоции. Бабушка всегда считала меня мятежницей. Он убеждена, что александрит жизненно необходим мне. А вот в Индии верят, что александрит обеспечивает владельцу камня везение, процветание и долголетие.
- Выходит, я лишил тебя счастливого талисмана?
- А вообще бабушка часто повторяла мне: александрит – камень сильных людей. Только сильные духом могут его носить и носят специально, как испытание. Если человек выдержит это испытание, то к нему приходит счастье. Бабушка считает Валентину слабой и никчемной. Она с детства такая: жадная, на деньги падкая. Никчемушница. Так бабушка ее называла.
- Я должен вернуть тебе это кольцо, иначе ты никогда не будешь счастлива.
- Смешной ты! Я уже счастлива! Ты жив! Ты рядом! Разве можно быть счастливой еще больше?
Окончание здесь