Она развернулась и пошла к выходу, во дворе к ней тут же подбежал Филька и стал ластиться, не давая пройти. Следом за ней вышла Антонина:
– Татьяна, давайте с вами встретимся, и я расскажу вам о жизни Саши.
– Знаете, я разочарована, ведь его в отделе чуть ли не героем считают. Я даже не буду говорить никому, что встречалась с ним.
– Ну прошу вас, давайте встретимся.
– Хорошо, ради вас, Антонина, вы мне очень понравились.
– Давайте завтра с утра, договорились, в кафе “Марципан”, в десять часов, – Антонина была рада.
Татьяна с тяжелым чувством разочарования покинула этот не слишком гостеприимный дом. Она вспомнила свои ощущения от первого посещения квартиры Клавдии Кузьминичны, где ей было уютно, спокойно, словно дома. А здесь она не испытывала ничего, кроме раздражения. А красивые глаза Саши усиливали это раздражение, она видела их перед собой, и не могла понять хорошо ли это или плохо.
Таня лукавила, говоря о старом заместителе. Дело в том, что тот и рекомендовал ее начальству, собираясь на пенсию, правда на свое место, но ее поставили начальником. К нему она и решила ехать, возвратившись в город. Павел Анатольевич был другом ее отца. А когда Таниных родителей не стало, он опекал ее, как мог, ведь ей тогда было всего 21 год, сначала умерла мама, потом через год отец. У обоих причиной явился инсульт. Таня тогда не справилась бы с учебой, если бы не семья Павла Анатольевича.
Еще в автобусе, везущем ее в город, Татьяна позвонила ему:
– Дядя Паша, нам надо встретиться.
– Так в чём дело, – ответил голос в телефоне, – или ты дорогу ко мне забыла?
– Ну что вы такое говорите, – засмеялась она.
– Я тебе всегда рад, жду.
Пока Таня шла к дяде Паше, она вспоминала, как когда-то они дружили семьями. Она, Таня, была чуть старше его двух мальчишек, и всегда была заводилой. Они и сейчас дружат, но встречаются очень редко, хотя по телефону могут разговаривать часами. Сами они уже женаты, и дядя Паша уже дважды дед. Его жена полтора года назад умерла, но внуков увидеть успела.
Дядя Паша выглядел хорошо – стройный, подтянутый, с красивой седой шевелюрой на голове. Она отдала ему торт и надела фирменные домашние тапочки зелёного цвета. У них, сколько Таня себя помнит, всегда были именно зеленые тапочки. В их квартире и шторы всегда были зелеными но в каждой комнате разных оттенков.
Таня обняла его, и, уткнувшись носом ему в плечо, собралась заплакать, но сдержалась.
– Сколько лет сколько зим, просто так тебя, Танюша, не дозовешься, значит что-то тебе привело ко мне, а? Признавайся.
Таня, как это было всегда, уже ставила чайник и накрывала на стол. Она молчала, не зная о ком начать говорить, о Саше или его сыне.
– Говори же, чего застеснялась, – добродушно сказал хозяин дома.
– Дядя Паша, расскажи мне о Рудове.
– Зачем он тебе? И откуда ты о нем знаешь, я, кажется, тебе ни разу его и фамилию не называл, называя его начальником, да и ребята его только Александром Михайловичем до сих пор называют.
– Сломался твой начальник, дядя Паша.
– Ну-ка, поподробнее.
И, закруженная чужими заботами и своими сомнениями, Татьяна выложила ему все, что случилось с ней за последние три недели. Выслушав ее, он сказал:
– А ведь Саша нас обманул, он сказал, что все семьей они переехали в другой город. Я не знал ничего о том, о чем ты мне сейчас рассказала. Он только сказал нам всем, что попал в аварию, а через некоторое время сообщил, что он уехал из города. Я и не знал и о сыне. Он всегда говорил, что в его жизни, служебной и домашней, все прекрасно.
– Он отказывается от сына, а я, – она сделала паузу, – я хочу его усыновить.
– Он тебе не позволит.
– Так он отказался от него, – удивленно сказала Таня.
– Не верю, Саша порядочный, вполне адекватный человек.
– Значит попал под влияние своего отца. Из всей семьи мне только тетушка понравилась, хорошая женщина, мы завтра с ней встречаемся.
- А где именно ты была, в квартире или в доме?
– Сегодня в доме, ну и в квартире, конечно, ведь именно рядом с ней я и купила себе квартиру, и это был кошмар. А потом появился Костик, его сын, – она торопливо включила телефон и показала ему снимки из парка, где она вдвоем с мальчиком, – нас фотографировали просто прохожие.
– Танюша, так он же его копия.
– Вот и я говорю, а он вместе с отцом отказывается от него, хорошо, что Костика не взяла с собой. Бабушка не разрешила, как знала. Представляешь, дядя Паша, если бы они Костю выставили из дома.
– Ну ты утрируешь, – уверенно произнес Павел Анатольевич.
– Да говорю же тебе – он неадекватен.
И тут он в лоб спросил Таню:
– Разве он тебе не понравился?
Она удивленно глянула на него.
– Да глаза у него хороши, но сердце отсутствует. Ты знаешь, дядя Паша, у меня теперь есть любовь, Костик, а больше мне никого и не надо, – говорила она, а те, другие печально-тоскливые глаза, как будто смотрели на нее.
– Все, о чем ты мне сказала дико, Саша добрейшей души человек, умница, специалист отменный, душа коллектива. Ну ты сама знаешь, его до сих пор любят у нас. Может это не он?
– Так ты сам сказал, что Костик на него похож.
– А где он живёт?
– В Вязниках, улица Пасечная, дом 9. Знаешь, я шла и думала, что по такому красивому адресу должны жить хорошие и добрые люди, которые сразу скажут:
– Мы забираем мальчика, он наш.
А я сказала бы им в ответ:
– Я уже полюбила Костю, но ради его счастья я отдаю его вам.
И она заплакала. Павел Анатольевич долго ее успокаивал и решил, что завтра же поедет к Рудову.
После ухода Тани Павел Анатольевич долго сидел, вспоминая ее родителей, саму маленькую Таню, целенаправленную, уверенную в себе, знающую, что она хочет от жизни. Он считал, что нашел достойную замену Рудову, но не мог и предположить, что Саша может довести себя до такого состояния, как описала его Танюша, именно так он называл ее с самого детства. Она и Саша были его учениками. Татьяна – всю ее сознательную жизнь, Саша всего лишь семь лет – на последних курсах университета, где Павел Анатольевич преподавал, и тогда, когда сменил его и стал начальником отдела. А он два года до пенсии дорабатывал его заместителем.
– Почему они не понравились друг другу, оба красивые, успешные. Ну пусть пока он инвалид, но ведь медицина на месте не стоит, должны же его вылечить.
Но тут он вспомнил свою жену, Танюшиных родителей и, глубоко вздохнув, пошёл искать свой телефон. Сейчас, когда он ему почти не нужен, он бросал его где попало. А потом искал и или ждал, когда ему позвонят. Но сейчас телефон нужен срочно. Он оказался на кухонном столе, прикрытый полотенцем.
Он набрал номер и, дождавшись ответа, сказала:
– Здравствуй, Саша! – несколько секунд тот молчал, а потом произнес:
– Приветствую вас, Павел Анатольевич! Очень рад вас слышать.
– Да я сегодня что-то с утра отдел вспоминал, всех ребят, тебя, конечно, хотел бы узнать как твои дела.
– У меня все хорошо.
– Где работаешь?
Опять тишина, а потом ответ:
– Нигде, – в его голосе Павлу Анатольевичу послышалась такая безысходность, что он ощутил ее у себя, и понял, что парня надо спасать.
– Понятно, жди.
Он отключился и стал собираться, через 5 минут он уже шагал к автовокзалу.
Филька забеспокоился, что за напасть такая сегодня, никто его сто лет не тревожил, а тут гости целый день, но ему было жарко и совсем не хотелось лаять. Калитка была открыта, и Павел Анатольевич вошел. А Филька решил, что раз смелый, то и лаять не надо, но поприветствовать гостя он все же должен. И он потрусил навстречу, гость нагнулся, потрепал его за ухом и пошел к крыльцу
– Есть кто живой?
На крыльцо выбежала женщина:
– Ой, да что же это с нашим Филей, совсем разленился. А вы кто?
– Здравствуйте, – она, как и Тане, сразу понравилось ему.
Хозяйка собиралась в магазин, поэтому приоделась, сделала лёгкий макияж. В нарядном сарафанчике, да ещё и босиком, она так мило выглядела, что Павел Анатольевич залюбовался ею.
– Меня зовут Павел Анатольевич, я к Саше, он меня ждет.
– Но он ничего мне не говорил? – удивилась женщина, и тут она догадалась, – так вы Танюше на помощь, и ваше имя мне знакомо, почему-то, давай проходите, я сейчас в магазин ухожу, но скоро вернусь, а брата дома нет. Вы пока к Саше идите, а когда я вернусь будем чай пить. А Танечка вам кто?
– Проницательная, –подумал Павел Анатольевич и сказал:
– Она моя ученица, правда ещё с садикового возраста. Сначала мы с ней вместе стихи учили к новогоднему утреннику, а уже позже – высшую математику и прочие сложные предметы. – засмеялся он. А Саша мы второй ученик, его я учил всего семь лет, четыре года в университете, где я преподаю, и три года на работе.
Тут они подошли к самой дальней двери дома:
– Саша, к тебе пришли!
– Оставьте меня в покое, – услышал Павел Анатольевич раздраженный голос и резко распахнул дверь.
– Ты как со взрослыми разговариваешь?
– Вы? – смутился сидящий в кресле Саша.
– Ну я побежала, – сказала Антонина, –вернусь чай будем пить, – напомнила она.
А Саша покраснев сказал:
– Простите Павел Анатольевич.
– А перед тетей извиняться не надо? И часто ты себе такое позволяешь, болезный. Привык, расслабился. А как же, все жалеют, надо и самому себя пожалеть. Да, здорово устроился, ведь это легче всего. Только вот одна беда – отец с теткой не вечные, кто потом за тобой приглядывать-то будет? Три года коту под хвост, три года, как ты мог?
Саша сидел, опустив голову.
– Рассказывай, почему ты изначально врал.
– Быстро она вам наябедничала.
– А она не ябедничала, она рассказала все, как есть. И не “она”, а Танюша, она мне дорога так же, как и ты, Александр, я её с детства знаю. И никому не позволю ее обижать, а ты ее обидел. Рассказывай все по порядку, – гневно говорил Павел Анатольевич.
– Я сломался, – он видел, что Саша даже глаза на него не может поднять.
– Таня мне этим же словом тебя охарактеризовала, подробнее пожалуйста.
– Мне стыдно было признаться, что я застал дома жену в непотребном виде. И на машине хотел вернуться на работу, но по моей вине произошла авария. Я сам в ней и пострадал.
– Ты сам себя на аварию запрограммировал, и на жалость тоже. У тебя на поводу пошел и отец, только вот тетушка еще сопротивляется. А ты лапки сложил. Саша, ты хоть работать пытаешься? Или уже позабыл все, что знал.
– Да, работать пытаюсь, но пока заказов мало.
– Ничего, лиха беда начало.
Мои уважаемые читатели, пишите комментарии, ставьте лайки, делитесь прочитанным в соцсетях, желаю вам счастья и любви близких!