Ранним утром я проснулся от непривычной тишины. Так бывает, когда несмолкающие звуки большого города делают обычную деревенскую тишину делают настолько непривычной, что это будит рано утром. Дверь на очень маленький, почти французский балкон была открыта, и я хорошо видел, как в низине за невидимой отсюда речкой, небольшое круглое озеро накрыл словно матовым блюдцем утренний туман. Солнце ещё не взошло, но утренние сумерки позволяли увидеть окрестности в их естественном, не подкрашенном солнечными лучами, виде. Голос неизвестной птицы известил об окончании очень короткого периода утренней тишины, который с трудом втискивается между последними звуками ночи и первыми вестниками дня.
С первого этажа доносились очень тихие голоса и замах кофе. Понимая, что уже не усну, я спустился. На кухне Профессор одетый, как заправский байкер, пил кофе, закусывая бутербродом. Возле стола крутилась девушка, а в углу уютно, забравшись в кресло с ногами, с большущей чашкой чая сидела Юля. Она закуталась в плед и это было так по-домашнему. Девушка, которая здесь была за хозяйку, увидев меня, немного виновато, констатировала:
- Вот, Лаврентия разбудили, - и, протянув руку, сообщила, - Нюра.
Я мягко пожал протянутую кисть.
- Это не вы, а кофе. Можно и мне, - и когда девушка бросилась выполнить мою просьбу, спросил, - А почему Нюра? Вы же Анна.
Она несла мне чашку, но мой вопрос заставил её на мгновение остановиться, как-будто она боялась споткнуться и после этой заминки объяснила:
- Меня дома Нюра зовут, а здесь, как дома.
- В смысле тихо? – уточнил я.
- Нет, - уже сразу ответила Нюра, - Не страшно.
Краем глаза я видел, как Юля внимательно следила за нашим диалогом. Мне даже показалось с некоторой ревностью. Что было бы приятно, окажись это правдой.
Профессор, закончив завтрак, обратился ко мне:
- Сегодня приедет Карпыч, - а пока барышень оставляю на твою ответственность. Схрон, что я обещал показать, покажет Нюра. Но, вообще, места здесь тихие. Любую машину, направляющуюся сюда за несколько вёрст слышно. Только на выходные народ приезжает сюда, но сейчас больше все по заграницам и югам. Так что отдыхайте и сил набирайтесь.
Потом пожал мне руку поклонившись «барышням», как он их назвал, пошёл к своему мотоциклу. Звук мотора, которого был действительно слышен довольно долго, пока уже невидимый нам не свернул вместе с дорогой в лес.
- Ну, приступай к тому зачем тебя послали, - сказала Юля, - Выпытывай у бедной девушки детали её жизни в «Искреннем диалоге».
«Значит точно ревнует», - подумал я и обратился к Нюре:
- Юля шутит.
- Так, вы спрашивайте, - сказала девушка и очень по-домашнему, вытерла руки о фартук и присела за стол, - Я уже Константину Сергеевичу всё рассказала, но он говорит, что бывает со временем или когда задают правильно вопросы, вспоминаешь даже то, что считаешь неведомым тебе.
Я поблагодарил за кофе и, когда поднимался к себе на мансарду услышал, как Нюра сказала:
- Хороший у тебя парень.
Я даже замер на этой фразе, с интересом, ожидая ответ.
- Это не мой парень, - безразлично ответила Юля.
- Ой, не придумывай, - как-то уютно по-бабьи возразила Нюра, - Ты, что не видишь, как вы похожи. Это же верный признак…
Дальше я счёл неправильным подслушивать. Хотя подслушивать всегда неправильною
Борис Петрович с утра, как и обещал вернулся к привычному ритму жизни, что означало непременную раннюю пробежку. Правда географию он немного изменил, что вообще-то часто бывало безо всякой причины. Но сегодня причина была. Старый опер быстро вычислил нужного ему бегуна и, поравнявшись, поприветствовал:
- День добрый. Удивительная встреча, давненько не виделись.
- Привет, Борис Петрович, - ответил мужчина, не оборачиваясь и не сбивая дыхания, - Я тебя еще, когда ты вон на том мостике был, срисовал. Всё надеялся, что случайно.
- Так случайно, - уточнил Борис Петрович.
- Ну, если случайно, то продолжай движение, а я уже заканчиваю, - сбавляя темп, заявил собеседник, постепенно переходя на шаг и выполняя на ходу махи руками для восстановления дыхания.
- Тогда только один вопрос, - торопясь, проговорил Борис Петрович, - Шкипер. Не интересовался, кто такой?
- Интересовался, - последовал ответ, - Если, что узнаешь, надеюсь по старой дружбе поделишься.
- Ну, дружбы-то у нас не было, а вот на взаимовыгодных условиях можно посотрудничать.
- Тогда, звони, как будет, что предложить взаимовыгодно, - закончил разговор бывший коллега и пошёл на выход из парка, а Борис Петрович, получив информацию об отсутствии нужной ему информации у правоохранительных органов, продолжил утреннюю тренировку. Ему, в отличие от собеседника, не нужно торопиться на работу.
«Работа сама ко мне торопиться», - мысленно пошутил про себя старый опер.
После пробежки Борис Петрович принял душ и перекусил, когда в дверь позвонили. На экране домофона был курьер в знакомой бейсболке с длинным козырьком.
- Заходи, - сказал хозяин квартиры и открыл дверь и поприветствовал вошедшего, - Привет Костя. Как дела в деревне?
- Привет, Боря, - пожал гость протянутую руку, - В деревне всё хорошо, а главное, безопасно. Лучше места для того, чтобы провести недельку-другую в спокойствии и безопасности и не сыскать.
- А у тебя какие новости? – спросил Профессор уже на кухне, куда манил аромат отличного чая.
Борис Петрович разлил янтарный напиток в прозрачные чашки.
- Сначала чай, - предложил хозяин и с наслаждением вдохнул благоухание напитка, - И спокойствие. Это лист со склонов Гималаев. При правильном употреблении не исключено и просветление.
Гость, сделав несколько глотков, заявил:
- Всё, просветлился. Выкладывай, что узнал у коллег.
Борис Петрович с видом обиженной добродетели отставил чашку и рассказал о результатах прошедшей встречи:
- Шкипер – это не миф. Органы им интересуются. Но пока ничего не нарыли. Вообще ничего. Но есть и хорошая новость – нам мешать не будут. Будут даже благодарны, если, что им сообщим. А это значит, что персона серьёзная получается, - Борис Петрович глотнул всё же чая и продолжил, - Хорошо, что детей отправили в деревню, а то не ровён час…
Профессор тоже глотнул из своей чашки, осмысливая услышанное.
- Думаешь, Боря, они нас серьёзно воспринимают? Сомневаюсь. Так, старый опер решил тряхнуть стариной с группой малолеток.
Борис Петрович неопределённо пожал плечами, что можно воспринимать и согласием с собеседником и выражением сомнения.
- А что про Пахалюка удалось узнать? Самоубийство можно исключить? – бывший опер похоже не сомневался в ответе.
- Можно. Эдакий самовлюблённый тип уверенный в своей гениальности. По камерам наблюдения не отследить, кто заходил, кто выходил. У Сёмы же бизнес специфический. Снимает скандальный материал и дальше ждёт, кто больше заплатит студия для эфира или «герой», чтобы компрометирующий материал уничтожили. Сам понимаешь, что второй вариант оплачивался лучше. Посему клиент у него щепетильный был. Светиться не желал. Так что, кто и когда через служебный ход к нему ходил - неведомо. А секретарша и выйти могла. Аня говорит, что она не сильно шефа жаловала, могла уйти с работы, когда ей заблагорассудиться, даже не спрашивая шефа. Видно, кто-то из инвесторов пристроил.
Борис Петрович слушал внимательно и, когда собеседник закончил, предположил:
- При таком бизнесе недоброжелателей хоть отбавляй. Но не могли ли его убрать поскольку он знал заказчика по делу нашему делу или его людей, через которых на можно выйти на интересанта - вот, что мне интересно.
- Очень даже могли, - подтвердил Профессор, - Я и сам так подумал, когда поговорил с девушкой. Но теперь эта ниточка оборвана. Я думаю наведаться к старому, даже очень строму знакомому, Василию Егоровичу. И поболтать приятно, и может наводочку даст, кого из участковых люди Шкипера уже взяли в оборот.
- Можешь ему от меня привет передавать, - сказал на прощанье старый опер, - Мы с ним пересекались по оному серийному делу. Давно, правда было. А я со своей стороны попытаюсь из нашего обвиняемого-потерпевшего что-нибудь вытянуть.