Более чем существенным для трагического финала явилось знаменитое «подстроенное» свидание Натали. В этой истории всё так запутано, что по поводу неё есть несколько гипотез.
Одни расходятся в дате, когда она произошла. Пушкинист Стелла Абрамович в книге «Пушкин в 1836 году (Предыстория последней дуэли)» обосновывает, что «свидание, спровоцированное Идалией Полетикой, состоялось до того, как разыгралась ноябрьская дуэльная история и начались переговоры о сватовстве Дантеса». Того же мнения была сестра Натальи Александрина. По её суждению, в тот момент, когда разыгралась эта сцена, «Дантес ещё не был помолвлен с Екатериной и был свободен».
Соглашаясь с ними, надо признать, что 2 ноября, день свидания, оказалось переломным моментом во взаимоотношениях Натальи Николаевны с Дантесом. До этого дня её умоляли, заклинали, после него Геккерн и Дантес стали грозить ей местью, проще говоря, шантажировать. Она оказалась в ужасном положении, потеряла голову… и через несколько дней рассказала о случившемся мужу. А тот затеял дуэль.
Расхождения других гипотез более серьёзные.
Начнём с самой, как мне видится, причудливой. Следуя ей, надо будет признать, что та «роковая» встреча в доме Идалии была случайной лишь для Наталии Николаевны:
«Это было не её свидание. А той, у кого она, заглянув по ранее полученному приглашению, нечаянно застала Дантеса. Последний же, испугавшись за репутацию своей возлюбленной, стал разыгрывать спектакль. Дантес не компрометировал жену Пушкина. Он спасал Полетику».
В том, что между Полетикой и Дантесом была интимная связь, сомневаться не приходится. Но точно так же известно и то, что среди её поклонников самым верным, искренно влюблённым в неё, был в то время кавалергардский ротмистр Пётр Петрович Ланской. И сей факт делает невозможным присутствие Ланского во время «подстроенного» свидания, если оно происходило у Полетики с Дантесом.
Одновременно эта гипотеза обязывает признать, что в письме, где Дантес пишет о женщине с большим тактом, изяществом и умом, которая при встрече говорит Жоржу: «Я люблю вас, как никогда не любила, но не просите большего, чем моё сердце, всё остальное мне не принадлежит, а я могу быть счастлива, только исполняя свои обязанности. Пощадите же меня и любите всегда так, как теперь, моя любовь будет вам наградой», подразумевается вовсе не Наталья Пушкина, а Идалия Полетика.
Отчего барону Геккерну внезапное увлечение Дантеса совсем не нравится. Эта страсть видится ему безрассудством, и он три месяца старается вразумить Жоржа. Какие на сей счёт мотивы у голландского дипломата? Он не без оснований боится того, как отнесётся к безумной любви его «сына» ближайшая к престолу фигура, «блюститель» кодекса дворянской чести — отец избранницы, граф Григорий Александрович Строганов.
Самая распространённая версия — Идалия Полетика, подруга жены Пушкина (побочная дочь графа Г.А. Строганова, бывшего в родстве с Н.И. Гончаровой, Идалия после переезда Пушкиных в Петербург была принята в их семье на правах родственницы) и тайная любовница Дантеса, о чём Натали не знала, заманивает (в действительности это выглядит так: отправляет приглашение посетить) её в свой дом. А сама оттуда уходит. Тогда-то и случается сцена, известная со слов Пушкиной: в доме она застаёт Дантеса, который сразу не просто приступает к пылкому объяснению, а угрожает застрелиться прямо на её глазах, если та не ответит ему взаимностью.
Всё происходит дня через два после свадебного торжества или, если можно назвать, после «первой брачной ночи» молодожёна Дантеса. Натали спасла случайно вбежавшая в гостиную то ли трёхлетняя дочь Идалии, а следом за ней вошедшая гувернантка, то ли дочь гувернантки и сама гувернантка. Воспользовавшись моментом, Натали спешно покинула дом и тем же вечером рассказала об этом свидании своему мужу.
Среди деталей этой версии присутствует любопытный факт: под окнами в это время «прогуливался» ротмистр Пётр Ланской, охранявший свидание от нежелательных гостей.
Версия вторая — менее распространённая, но удивительным образом снимающая многие вопросы, которые возникают при знакомстве с первой. Зачем тайной любовнице Дантеса понадобилось заманивать жену Пушкина в свой дом? Вторая красавица Петербурга, умная, острая на язык и хитрая, она что, собиралась делить любовь красавца-кавалергарда с Натали?
Известно, что замуж Идалия вышла, как было принято, не по любви, её муж — полковник, которого называли «божьей коровкой», в том числе и за то, что, зная о романах своей жены, а о них знали все, он вёл себя исключительно безропотно и смотрел на них сквозь пальцы. Кстати, одним из её любовников был Пётр Ланской — тот самый, который дежурил, охраняя свидание, а позже станет вторым мужем Натальи Гончаровой. Н.Я. Петраков, анализируя ситуацию вокруг злополучного свидания, справедливо заметил, что Ланской был старше Дантеса по чину и по возрасту, поэтому видеть его в подобной роли «при Жорже» никак невозможно. И ещё одна деталь: полковник Полетика был свидетелем на бракосочетании Дантеса и Е.Н. Гончаровой и поручителем со стороны невесты.
Закономерно возникает принципиальный вопрос: может, опытная интриганка, светская «кошечка», носившая прозвище «Мадам интрига», завлекала или, точнее, приглашала молодую женщину совсем для другого человека? Вторая версия исходит из того, что в доме Идалии Пушкину ждал Николай I. Поэтому и предваряло её визит обычное приглашение заглянуть, как говорится, «поболтать-посплетничать», «на чашечку кофе»… Если бы завлекала на Дантеса, заманивала по-другому. А так Натали запросто могла ведь и не воспользоваться приглашением. Выходит, она знала, к кому её вызывает ничего не значащее приглашение. И Ланской в этой ситуации вполне уместен. Кстати, этим можно объяснить и тот факт, что после гибели Пушкина вдова Наталья Николаевна выбирала, выбирала, а Николай I решил, что тайна должна сохраняться в семье, и выдал её за П. Ланского.
Нежданно-негаданное появление гувернантки, вынужденной зайти забрать ребёнка, расстроило тогда намеченное свидание. Но из опасения появления или усиления слуха о возобновлении интимных отношений царя с женой Пушкина требовалось срочно что-то предпринять.
Рождению фантастических подробностей этого свидания со стоянием Дантеса на коленях, пистолетом и угрозами застрелиться, появлением девочки, которая тем самым спасла Наталью Николаевну, помог случай. Ещё в октябре, на детском празднике у Идалии, Жорж Дантес встретился с Натали Пушкиной. Очередное взаимное объяснение, коих было не счесть. Один настаивает, другая — и хочется, и колется, бледнеет и краснеет, — но отказывает. Изображая «полное отчаяние», Жорж приставил пистолет к виску: вот до чего я дошёл, я на грани... Натали, которой не изменила свойственная ей наивность, в испуге закричала. На шум в комнату вбежала малышка-дочка Идалии, следом её няня и другие гости. Дантес, не растерявшись, со смехом выдаёт по-французски куртуазную водевильную импровизацию. Он, мол, так хотел попугать Натали. Сцена, воспринятая как очередное балагурство кавалергарда, вмиг развеселила всех. Главное, сама «виновница» смеялась едва ли не звонче других.
Впрочем, очень скоро актёр-импровизатор покинул квартиру Полетики, он знал, что тем же вечером сможет в салоне княгини Вяземской вновь увидеть Натали. Он оказался прав. Судя по всему, позже Натали объявилась у Вяземской и рассказала ей о «преследованиях» Дантеса и о том, что этот нахальный весельчак-француз на детском празднике у Полетики (организованном в день рождения её сына Александра, которому 14 октября исполнялся один год), снова балагурил и веселил гостей так, что она хохотала от его проделок. Княгиня даже посоветовала ей поделиться этой смешной историей с мужем.
Дальнейший ход событий известен из письма Дантеса к Геккерну, в котором он сообщал «приёмному отцу», что был в салоне княгини Вяземской в присутствии нескольких дам, в том числе Наталии Николаевны:
«Я хорошо держался до 11 часов, но потом силы оставили меня, и я почувствовал такую слабость, что едва смог выйти из комнаты и, оказавшись на улице, разревелся как дурак, после чего мне, правда, полегчало, так как я задыхался, потом, вернувшись к себе, я почувствовал сильнейшую лихорадку и не мог сомкнуть глаз всю ночь и испытывал такие нравственные страдания, что едва не сошёл с ума».
Сцена, что ни говори, банально душещипательная. Сначала пистолет у виска, потом рыдания. Правда, по какому они поводу, и из-за чего вдруг «такие нравственные страдания»? Через месяц, 17 ноября, на балу у Салтыковых будет объявлено о помолвке Дантеса и Екатерины Николаевны Гончаровой. Если в день бракосочетания невеста и впрямь беременная, то середина сентября как раз то время, когда был сделан предварительный заказ аисту.
Уважаемые читатели, голосуйте и подписывайтесь на мой канал, чтобы не рвать логику повествования «Как наше сердце своенравно!» Буду признателен за комментарии.
И читайте мои предыдущие эссе о жизни Пушкина (1—79) — самые первые, с 1 по 28, собраны в подборке «Как наше сердце своенравно!»
Нажав на выделенные ниже названия, можно прочитать пропущенное:
Эссе 59. Александра Фёдоровна занималась, назовём вещи своим именем, сводничеством
Эссе 60. Пушкин: «…не прибавляй беспокойств семейственных, — не говоря об измене»
Эссе 61. Пушкин желал брака с юной прелестницей? Он его получил