А утром ей позвонили и сообщили, что Люська в морге, надо прийти ее опознать.
– Но это убьёт бабушку, пусть она лучше этого не увидит, а мальчику тоже не обязательно об этом знать.
Татьяне пошли навстречу и она сама опознала соседку. Пришлось взять пару отгулов на работе, чтобы похоронить ее. Поминки сделала Клавдия Кузьминична, а потом, не выдержав стольких переживаний, слегла. Таня пока перебралась к ним в квартиру. Старушка плакала и убивалась:
– Упустила, упустила я внучку, ну почему позволила ей довести себя до такого состояния, почему не смогла остановить. И перед тобой, Танюша, я виновата, деньги же ты свои на похороны истратила. Я их тебе и вернуть не смогу, мне их взять негде.
– Не расстраивайтесь, ведь у вас ещё правнук, его поднимать надо,– и она взглянула на мальчика.
Он молча смотрел на нее, и в его необыкновенных синих глазах, обрамленных длинными ресницами, было столько боли, что она подошла к нему и обняла:
– Малыш мы с бабушкой тебя очень любим, и теперь будем жить все вместе. А в сентябре ты пойдёшь в школу.
– Тут вот ещё беда, – сказала бабушка, надо заявление писать, чтобы Костю на лето оставили в садике.
– Хорошо я всё улажу, утром водить его буду, а вечером забирать. А вы уж, Клавдия Кузьминична, постарайтесь не болеть, вы Косте здоровая нужна.
Таня ещё раз посетила полицию, и ей сказали, что нашли отца Кости он живет в пригородном посёлке Вязники.
– А квартира действительно принадлежит ему, по нашим сведениям он нигде не работает, – сказал сотрудник полиции и продиктовал ей его адрес.
– Неужели тоже алкаш? – подумала Таня, – ну съездить все равно надо, ведь с квартирой нужно что-то решать, да и с моей тоже, я думаю что мне придется у них еще долго оставаться, я не смогу оставить мальчика без внимания, особенно после вчерашнего разговора.
Она вспомнила, как они возвращались из садика и решили зайти сначала в парк, там у них и состоялась беседа по душам:
– Теперь ты, тётя Таня, будешь моей мамой?
– А ты этого хочешь?
– Очень хочу, ведь я свою маму почти и не видел. Она приходила редко, да и то тогда, когда я был в садике. И от неё всегда так плохо пахло. А ты вкусно пахнешь, – и он обнял ее, уткнувшись носом в живот.
– Теперь у меня будет красивый почти взрослый сын, – обняв его, думала счастливая Таня.
В субботу бабушка почувствовала себя лучше. И Татьяна решила с утра ехать в Вязники. Она изредка бывала там, навещая свою подругу. Еще в автобусе она выяснила, как найти Пасечную улицу.
– Какие красивые названия придумали, моя подруга живет на Черничной, а сейчас мы повернули на Солнечную.
В посёлке жили справно. Все дома были один к одному, добротные, ухоженные, попадались даже двухэтажные.
– А вот и Пасечная, – обрадовалась Татьяна и зашагала по нужной улице, с интересом разглядывая дома, которые все были абсолютно разные.
Наконец она увидела цифру девять.
– Дом как дом, по нему и не скажешь, что здесь пьющий хозяин.
Татьяна постучала, ей в ответ раздался лай. Она заглянула в калитку, навстречу ей несся красавец спаниель. Собак она не боялась, и, присев, ждала, когда он добежит. Пес радостно ткнулся носом ей в колени и завилял хвостом. А где-то вдалеке женский голос закричал:
– Филька, ты что молчишь?
И из-за дома вышла женщина. Она быстро шла к калитке, на её лице было написано удивление, – Филя, я не поняла, что это ты не лаял? Ведь это не свои.
– Тактичная, – подумала Таня, – слово "чужие" говорить не стала.
Она поднялась и представилась:
– Татьяна Свешникова, мне нужен Александр Рудин, – и добавила, – по очень личному делу.
– Но у него личных дел нет, – сделала хозяйка акцент на этой фразе, – уже три года нет, однако я могу с ним поговорить. Таня увидела, что из дома вышел мужчина.
– Видно муж, – подумал она, когда мужчина уже мог её слышать.
– У нас гости редко бывают, так как вас зовут, девушка? –
– Татьяна.
– Михаил, ну что? Фильке она, почему-то, очень понравилась.
– Значит пусть заходит. Я отведу ее к сыну, а ты чай готовь.
Он взял ее под руку и повел в дом. Тане здесь все нравилось: большие светлые комнаты, добротная мебель, в их доме, когда-то в далеком детстве, была такая же. На стенах было много фотографий, но она их не рассматривала. Татьяна видела перед собой закрытую дверь в четвёртую, по ее подсчетам комнату, они подошли к этой двери. Отец постучал:
– Саша! К тебе гости.
– Я никого не жду, – послышался недовольный голос.
– Вы обязаны меня принять, дело слишком серьезное, – голос Тани дрожал от негодования, – подумаешь, какой деловой и неприступный, – мысленно возмущалась она.
– Заходите.
Она сама открыла дверь, шагнула в комнату и увидела перед собой глаза, такие же как у Костика, но не ласковые и наивные, как у мальчика, а печальные, колючие, но там в глубине его прекрасных синих глаз, от которых она не могла оторвать взгляд, плескалась неизъяснимая тоска. И только спустя некоторое время Таня поняла, что их обладатель сидит в инвалидном кресле.
– Здравствуйте, меня зовут Татьяна, я соседка вашей бывшей, а ныне и покойной жены. Мне необходимо уточнить некоторые вопросы, касающиеся вашего сына.
– Это не его сын? – воскликнул отец.
– Почему вы так решили?
– Она ему изменяла.
– Разрешите я поговорю наедине с Александром Михайловичем?
– Вы что тут свои правила устанавливаете, зашли в чужой дом и …
– Хорошо, я могу уйти, но буду действовать через полицию и через суд, – она развернулась и вдруг услышала его голос:
– Отец выйди, я поговорю сам.
– Как знаешь, – сердито ответил тот и вышел.
– Что с ней случилось?
– Ее пьяную сбила машина, насмерть, сразу.
– Повезло ей, а я вот 5 лет умираю и все никак.
– Ну и умирайте дальше, – со злостью сказала Татьяна, – вы вероятно думаете, что Бог отпустит прабабушке Костика остатки лет непрожитой Люськиной жизни? Так не бывает, да и не сможет она его на свою пенсию вытянуть.
– Я алименты платил.
– Кому? Люське на пропой? В то время, когда мальчик был полуголодным, вы, взрослые люди, хотя бы раз поинтересовались судьбой мальчика.
– Он не мой, я его даже видеть не хочу, а алименты плачу, потому что не могу это официально доказать, и отец утверждает, что это не мой сын.
– А он видел его?
– Да, и говорит что у них все было хорошо.
– С кем он его видел?
– С матерью, конечно.
– В вашей разбитой и запущенной донельзя квартире? Врет он, Костя три с лишним года с прабабушкой жил, впроголодь, пока добрые люди его в садик не устроили. Да что вам говорить, вы себе надели шоры на глаза и сидите себя жалеете. А безвинный ребенок свою мать непутевую за 3 года ни разу не видел, также, как вы его.
Она достала телефон и показала фотографию Костика в парке на машинке.
– Что, не ваш, да? – сказала она враждебно, – я бы и не пришла сюда, зная, что меня так встретят. Но я никто для мальчика, и помочь им при всем желании не могу. Все, что могла, я сделала. Татьяна развернулась и вышла, слёзы душили ее. Выйдя из комнаты, она наткнулась на женщину, которая стояла чуть в сторонке, сложив руки на груди:
– Простите, простите, его. Он сам не знает, что творит! – вскричала она.
– Слабоумия у него я не заметила.
– Ну выслушайте меня, пожалуйста, пойдемте в мою комнату.
Тут Татьяна поняла, что её злость накопившаяся в ней против Люськи и этого красавца, только вредит тому делу, которое она сама сделать не сможет.
– Меня зовут Антонина, я сестра Миши, после того, как мой муж умер, я живу у них. У Саши с этой Люськой все некрасиво получилось, он вернулся домой не вовремя, а там… Я его не оправдываю, но от сомнений избавить не могу.
Таня достала телефон и показала Антонине фото мальчика.
– Ах, да ведь это Саша в детстве, пойдемте я вам покажу. И она повела Таню к одной из фотографий.
На Таню смотрел Костик. И тут к ним подъехал Саша:
– Простите меня, говорите, что от меня требуется.
– Сделайте тест на отцовство, а потом я с вами буду разговаривать. Ведь я хочу усыновить мальчика, и должна наверняка знать, что не лишу его родного отца. До свидания.
– А где вас искать? – спросила Антонина.
– Я живу в квартире рядом с той, которая принадлежит ему, – кивнула, она на Александра и снова попала под обаяние его взгляда, а он был печальный, растерянный и неотразимый, - но я пока живу с Костей и его прабабушкой. Вот моя визитка.
Визитку взял его отец, и сразу заорал:
– Саша, мало того, что она украла твою должность, так еще хочет отобрать у тебя сына.
– Ты что несешь, Михаил, девушка хочет помочь несчастному ребенку, а ты обвиняешь ее, ты что с ума сошел.
А Татьяна во все глаза смотрела на человека в инвалидном кресле, человека, которого боготворил весь ее отдел. До сих пор, хотя она уже два с лишним года руководит проектно-конструкторским отделом.
Он схватил ее за руку:
– Расскажите, как там ребята работают? В том же составе? А мой заместитель ушел на пенсию? Работа-то есть еще?
– Есть, даже с избытком, еле справляемся. А заместитель новый, значит старый ушел и я его не застала. Могу всем ребятам привет передать.
– Нет не надо, – вскричал он.
– Зачем вы ему душу бередите, – грозно сказал Михаил.
Но тут не выдержала Антонина:
– Вы не мужики, а страусы, сколько можно мордой в песок зарываться. Очнитесь оба, один старый, другой молодой. Жизнь одна, а вы её оба не в грош не ставите. А тебе, Саша, стыдно должно быть перед девушкой. Бороться, бороться надо со своей слабостью, а не в гроб ложиться заранее, сколько можно ныть. Ты ведь сильный, неужели ты не можешь взять себя в руки. Тебе никто не поможет встать, ты это сам должен сделать.
– Клавдия Кузьминична молча воспитывает правнука, и справляется на одну пенсию, и дальше бы справлялась, но она не вечная, а Костик еще маленький, правда в сентябре уже в школу пойдет.
Дорогие читатели, буду рада вашим отзывам и лайкам. Я люблю своих героев, желаю им только счастья, и всем вам мне тоже хочется пожелать счастья и семейного благополучия!
Читайте также:
Как аукнется, так и откликнется
Судьбоносная болезнь