А вино - единственный напиток, который стоит пить 😁
РАУЛЬ ДЮФИ, тот самый художник, кто не слишком уделял внимание перспективе, накладывал быстрыми мазками прозрачные пятна жидкой краски, а поверх этой цветовой основы наносил элегантно-небрежные легкие ажурные линии - абрисы фигур и предметов.
И совсем не в угоду времени утверждал, что художнику непременно стоит сначала получить классическое образование, а потом уже от него отказываться. Собственно, как он и поступил. Но обо всем по порядку.
Рауль Эрнест Жозеф Дюфи родился в 1877 году в Гавре в небогатой многодетной семье. Его батюшка был простым бухгалтером, но, несмотря на свою прозаическую деятельность, мсье Дюфи-старший не чурался прекрасного - в свободное от работы время он исполнял обязанности органиста и хормейстера в одной из гаврских церквей. Именно его усилиями Рауль Дюфи станет художником (как и его младший брат Жан, а средний брат Гастон - музыкальным критиком).
Дело было так. В 14 лет наш товарищ оставил школу и устроился на работу клерком (контора Люти и Хаусер - шведские импортеры кофе) дабы помогать семье. Занятие это кроме зевоты и скуки ничего ему не приносило, разве что возможность рисовать гавань, торговые суда, докеров и матросов. Вскоре рисунки эти заметил Дюфи-старший и тот час отправил сына в вечернюю художественную школу на курс Шарля Люилье, который считал, что каждый настоящий художник должен быть умелым рисовальщиком (Люилье был страстный поклонник Энгра).
Юноша постигал азбуку рисунка с азартом первооткрывателя, а потом, в 1898 году, его призвали в армию. Справедливости ради скажу, что вернулся домой Рауль Дюфи весьма быстро - спасибо младшему брату Гастону, который записался в полковой оркестр (по французским законам два брата не могли служить в армии одновременно и нашего друга спешно демобилизовали раньше срока).
По возвращению в Гавр мэрия города назначила Дюфи-младшему стипендию, чтобы закончить образование. Рауль по всем правилам приличия и хорошего тона потратил эти деньги на Париж, где стал изучать премудрости живописи в мастерской Леона Бонна (железобетонного академиста) в парижской Школе изящных искусств. А спустя 4 года обучения пустился во все тяжкие 😂
Ему, свободно владевшему карандашом и кистью как правой, так и левой рукой (писать картины он предпочитал левой), потребовалось целых 15 лет, чтобы обрести свою самость. А до этого были искушения импрессионизмом, фовизмом, кубизмом, сотрудничество с Полем Пуаре.
Потому что рисунки Дюфи на тканях модницы скупали много охотнее, чем его картины. А как иначе? То было новое слово в сфере текстильного дизайна.
Рауль Дюфи сломал традицию многоцветных принтов и придумывал орнаменты, используя всего два-три цвета (в свою очередь Пуаре отказался от привычных силуэтов и форм; оп, вот вам и два крупных революционера, совершивших две микрореволюции: первая касалась дизайна текстиля, вторая - мира моды).
Кстати, именно с легкой руки Пуаре Дюфи отжал заказ у Пикассо 😁 Ну ладно, не совсем отжал, Пикассо сам виноват, тянуть нечего было.
Такое дело: познакомил Пуаре нашего дружочка с Гийомом Аполлинером, аккурат в то время, когда поэт собирался издавать новый сборник стихов. Аполлинер заказал иллюстрации к своей рукописи Пабло Пикассо, но Пикассо долго не приступал к работе, и в итоге "Бестиарий, или Кортеж Орфея" проиллюстрировал Рауль Дюфи. Он создал 30 квадратных гравюр, большая часть из которых – это изображения животных, птиц и рыб (позже фирма Бьянкини-Ферье выпустила серию тканей с узорами, в которых Дюфи процитировал собственные гравюры из "Бестиария").
И вот наступили 1920-ые года - время обретения собственного голоса, т.е оригинальной живописной манеры и успеха. Ему было 43 года. Он поселился с женой в небольшом городке Вансе, расположенном на холме, с которого открывался изумительный вид на Средиземное море. Тишина и покой.
И та самая радость бытия, за которую прогрессивный люд времени постоянно упрекал нашего товарища. Потому что в художественном словаре Дюфи не было слов "насилие", "порок", "жестокость", он обходил стороной экзистенциальное отчаяние, не заигрывал с подсознанием и совсем не интересовался религией.
"Легкомысленно", говорили они (ибо вскрывать нарывающие язвы общества и экспериментировать было мейнстримом времени).
"По-детски живо, поразительно точно и непосредственно", говорим мы сейчас (ибо уложенное на кушетку психоаналитика общество желает легкости и радости, а не вот это вот все).
В этом плане Дюфи очаровательно несерьезен и максимально декоративен.
Казино, регаты и скачки, породистые лошади и не менее породистые джентльмены, роскошные дамы в модных одеждах - то, что мы с вами у Дюфи видим и не видим, потому что пляшущая линия лишь намекает, остальное все дорисовывает наше воображение.
Вот, например, "Регата в Хенли" (1933).
В 1933-1934 годах Дюфи провел несколько месяцев в Англии, где конечно тоже писал праздники и великосветские развлечения, потому что "Если праздники так нравятся людям, почему ори не могут нравиться мне, художнику?"
Но очарование Дюфи не только в этом, и даже не столько в том, что линяя на холсте так витиевато пляшет, а в том, что взгляд его неизменно всегда остается ироничным и максимально вольным.
Ну не может так изгибаться берег Темзы, как не могла в английской регате участвовать и венецианская гондола. Но Дюфи не репортер и никогда не претендовал на точность. Гондола здесь потому, что она красивая, а изгиб сверкающей водной глади таков, потому что средиземноморское побережье куда симпатичнее унылой Темзы.
Или виды казино в Ницце разных лет.
Многие современники художника считали казино де ла Жете, то самое, которое и написал Дюфи, страшно безвкусной постройкой. Но не наш дружочек, который видел в этой эклектичной архитектуре много забавных и остроумных моментов.
Он писал это казино многократно, даже после того, как здание разрушилось во время Второй Мирой войны (после смерти художника, в 1953 году, в его мастерской на мольберте стояла незаконченная работа - на ней как раз красовалось казино де ла Жате).
Вернемся к Раулю Дюфи. В 1926 году он становится кавалером ордена Почетного легиона, а в 1936-1937 годах, не без помощи своего брата Жана, создает гигантское панно "Фея электричества" для павильона государственной электрической компании на Всемирной парижской выставке в Париже в 1937 году (та самая, где наши "Рабочий и колхозница" встретились с "Товариществом" Йозефа Торака).
Итак. Площадь панно 600 кв.м.
Это 6 соток земли (чтобы вы понимали, это типичный участок в каком-нибудь садоводстве).
Панно это стало ноу-хау времени - эскизы были сняты на фотопластины, а затем спроецированы на стену. В 1964 году электрическая компания подарила работу парижскому Музею современного искусства, а в 2020-м "Фею электричества" отреставрировали (за те месяцы, когда музей был закрыт из-за пандемии).
Вскоре после выставки у Дюфи диагностировали ревматоидный артрит. Болезнь прогрессировала и к концу 1940-х художник превратился в калеку, не способного удержать кисть в скрюченных пальцах. До поры до времени Дюфи пробовал писать как Ренуар, привязывая кисти к руке, но к 1950-му году и это было уже невозможно. Аккурат в это самое время американский врач Фредди Хомбургер предложил Дюфи экспериментальное лечение кортизоном. Художник приехал в Бостон, прошел курс и его пальцы вновь обрели подвижность.
Ему прописали сухой климат штата Аризоны, в котором Дюфи продержался около года, а в 1952 году, затосковав по Парижу, вернулся на родину. Купил мастерскую близ Авиньона и переболел воспалением легких. То было зимой 1952 года, а уже 23 марта 1953 года Рауль Дюфи скончался - закупорка коронарных сосудов.
П.С. мне лично очень нравится Дюфи. Его очаровательная игривая линия, почти каллиграфия. Воздушные абрисы фигур. Хрупкость. Эфемерность. Элегантность. И синий 💙💙💙