«Давненько я не брал в руки шашек» - приговаривал Чичиков в повести у Гоголя.
А я могу сказать, что давненько не брал в руки своего пера, чтобы побаловать вдумчивого читателя новой жизненной историей об обитателях своей квартиры.
И хочется мне рассказать об одной интересной судьбе. Судьбе Нины, по паспорту Агриппины. А почему у нее двойное имя? Да просто потому, что, будучи наставником молодых девчонок, она коротким именем назвалась. Иначе, как только ее не называли ее подопечные: и Ариной, и Грапиной, и даже Графиней. А Нина — это коротко, ясно и просто.
Ранее я писал немного о ней. Когда писал о кошке Фимке. По-моему, во второй своей истории. Это та самая хозяйская девочка, которая бездомную кошку приютила.
***
Девочка выросла, вышла замуж. Не сказать, что по любви. По необходимости. Надо было сменить опасную немецкую фамилию. Это же после революции было!
Дети у нее были. Мальчики. Она хотела первого Владимиром назвать, но малыш умер. Голод конца двадцатых годов. Потом родился Георгий. В красивого юношу превратился!
Владимир, который, все-таки после долгих родительских попыток появился на свет, рассказывал, что кличка у Георгия была «Граф Панельский». Сидит тот, бывало, за столом, а в окошко ребята кричат: «Граф!» Тот, как будто не слышит. Ребята снова: «Граф!» не шелохнется. «Граф Панельский» — «Что?» — выйдя на балкон вопрошает «его сиятельство» :)
Так вот.
Работала Нина на трикотажной фабрике. Была бригадиром и заодно учила молодых девчонок в ФЗУ (фабрично-заводское училище).
В финскую войну отправила старшего сыночка в Армию. Там он в плен попал. Когда вернулся, его отправили подальше от Ленинграда. За Урал.
Мужа эвакуировали вместе с заводом на Урал. Он там и «переженился» во второй раз.
Пережила блокаду вместе с младшим — Владимиром. Уж как тогда жили, как пережили, не сейчас рассказывать!
И вот, уже после войны за скромность и справедливость выбрали ее, члена ВКП(б), в депутаты районного совета.
Кто знает что-нибудь про «Ленинградское дело»? А ведь не только партийных «верхушек» коснулся это Молох. Нину тоже он задел. Посадили.
Провела Нина в «Крестах» с 1948 по 1951 год. Выпустили с открытой формой туберкулеза, как говорится, «за 2 дня до смерти».
Помню я, как пришли конфисковывать имущество.
Заходят в комнату, а там ее сын — восемнадцатилетний Володька — тумбочку чинит. Дверца у нее плохо закрывается. «Дурак ты, дурак!» — говорят ему — «Другие наоборот вещи портят, а ты чинишь!» Ну, забрали, конечно, кое-чего. Там из мебели 3 кресла из 6-ти, ту же тумбочку, починенную…
«Живи» — говорят — «Пацан!». И даже книги оставили.
И пацан жил, как мог. Благо сам работал с 13-и лет. А ведь худющий был! До самой смерти никогда не мог больше 45 кг набрать. Это при росте 172 см!
Передачки маме носил. Компания у них была дворовая хорошая. С девчонками — мамиными ученицами — знаком был. Постарше его были. Они его подкармливали.
В общем, вышла мама из мест заключения. Тоже худущая и другая совсем. Словечек разных нахваталась, и названия стала путать. Вместо радио, говорила: «Включи примус, нет, керогаз, нет…»
Вышивать там она здорово научилась! Гипюру. Простыни рвали, нитки выдергивали и этими же нитками и вышивали. Говорила, что рыбьей костью. Смеялась, конечно! Но откуда иголки брали, не говорила. А сынок верил. А может и нет?
Боялась, что умрет, и не увидит сына женатым. Прямо заставила жениться, когда он Лидочку привел, девчонку, недавно из деревни. Вот Лидочка и ухаживала за свекровью. И прожила она еще почти 5 лет… И внучку дождалась.
Умерла в Старый новый год. Все говорила: «Дожила до Нового года (по-старому справляла) и еще год проживу!»
Не получилось…
От автора.
Пишу истории от имени домового — Хозяина коммуналки, как он сам себя называет. О своих родных и о бывших соседях по коммунальной квартире, где родилась и прожила почти 30 лет.
Сегодня история про мою бабушку.
Я ее помню, хотя она умерла, когда мне было 1,5 года.
Мне, наверное, было полгода. Потому что сидела, но не ползала и не вставала.
Сижу я на домотканном коврике и реву, потому что меня несправедливо отругали: я описалась, просилась, а меня не поняли.
Вот ведь детская память! Позже, когда маме рассказывала, где я сидела, где стоял диван, какой был коврик, какой халат на бабушке — все верно!