Начало здесь.
Предыдущая серия.
Два дня Лупоглазый не выходил из дома. Возница (Лупоглазый про себя стал называть его так) просыпался утром с рассветом, приносил в дом дрова, растапливал печь. Ставил на плитку закопченный котелок, в который наливал воду из стоящего у двери эмалированного ведра. В воде плавали мухи, но Возницу это, кажется, не очень волновало.
Возможно, он считал, что мухи – тоже мясо.
Потом он доставал из шкафа прямоугольный брикет и крошил его в воду. В первый день это оказалась гречневая каша. Во второй – гороховый суп. Потом Возница уходил. Его не было три или четыре часа. Лупоглазый все это время лежал на своей лавке. Для естественных надобностей Возница принес большое черное ведро и поставил рядом с лавкой.
Пока Возницы не было, дрова в печи прогорали и обед медленно доходил на остывающей плите.
Вернувшись, Возница брал деревянную лопатку и накладывал теплое месиво из котелка в жестяную миску. И ставил миску на приземистую табуретку, которая когда-то, вероятно, сразу же после войны, была покрашена в синий цвет, но за прошедшие годы изрядно облупилась.
Лупоглазый приподнимался на одном локте и ел. Есть ему не хотелось, но он понимал, что если будет отказываться от еды, то очень скоро окончательно ослабеет, а дальше – смерть. Все это время он прислушивался к своему организму – не поднимется ли температура, не начнется ли заражение. Но нет. Деготь, которым Возница намазал его раны на груди, сработал. Боль потихоньку утихала.
О другой своей ране – об омерзительном враждебном создании, которое поселилось в его голове и пожирало его мозг, Лупоглазый предпочитал не думать.
Все это время Рыжая девочка была рядом, но почему-то предпочитала молчать. Она то сидела у окна, то ходила по комнате. О чем-то размышляя. Лупоглазый постоянно видел ее, но ни о чем ее не спрашивал. Не буди лихо, пока оно тихо.
Что касается запаха бензина – что ж, к этому можно привыкнуть. Как и к запаху, исходящему из большого черного ведра, стоящего от него на расстоянии вытянутой руки.
Вечерами Возница зажигал керосиновую лампу и при ее свете что-то шил или вырезал ножиком из дерева. Лупоглазому с его места на лавке было плохо видно, а спрашивать было бесполезно, он уже это понял.
Действительно ли возница был глухонемой или просто не любил говорить – это было неважно.
Важно то, что он не разговаривал.
На третий день Лупоглазый решил выйти из дома. Он дождался, пока Возница проделал все свои нехитрые утренние ритуалы и ушел из дома.
Выждал минут пять – для надежности.
И после этого встал с лавки. За это время он достаточно хорошо изучил спартанскую обстановку дома. Похоже, возница жил здесь уже много лет. Все в этом доме было как-то… на своем месте, что ли. Чувствовалось, что весь дом соразмерен своему хозяину. Каждая вещь находится там, откуда ее удобнее всего взять ровно в тот момент, когда она понадобится.
Лупоглазого слегка мутило. Сердце стучало чуть сильнее, чем должно было бы. Отвыкло от физического усилия? Или ему действительно было страшно?
Лупоглазый подошел к двери, толкнул ее и ничуть не удивился, поняв, что зверь закрыта снаружи. Замочной скважины в двери не было, значит, это был или навесной замок, или просто Возница чем-то подпер дверь снаружи. Лупоглазый толкнул дверь плечом и прислушался. Дверь не подалась ни на миллиметр. Если бы это был замок, он бы звякнул. Вариант деревянного чурбачка или полена, подпирающего дверь снаружи, выглядел наиболее вероятным.
Ну что ж. Мы пойдем другим путем, как сказал один молодой человек своей матери, плачущей об убитом сыне. Кстати, говорят, у Ильича тоже была опухоль мозга. Каких призраков видел он, когда отдавал приказ о введении Красного террора?
В окно постучали.
Лупоглазый обернулся и увидел Рыжую девочку, которая стояла на улице и, прижав к вискам обе ладони, смотрела на него. На улице было светло, а в доме темно. И, конечно, она его не видела.
- Какая глупость, - сказал Лупоглазый. Ей не нужно было его видеть для того, чтобы поговорить с ним.
- Иди сюда, - сказала она, - я тебе кое-что покажу.
Лупоглазый подошел к окну. Она помахала ему рукой. Ее рыжие волосы так и сверкали на солнце, как факел.
Лупоглазый наклонился и посмотрел на раму. Деревянная, гладко оструганная, без следов краски. Вернее, рам было две – внутренняя, более светлая. И внешняя, потемневшая от времени. Возможно, когда-то этот дом использовался как дача или охотничий домик и в нем жили только летом. И рама была только одна. Потом здесь стали оставаться на зиму и одной рамы стало недостаточно. Лупоглазый поежился от одной мысли о зимних трескучих морозах.
Между рамами лежала кучка чего-то черного и рыхлого. Лупоглазый предположил, что это мох, почерневший от сырости. Окно было закрыто изнутри. Запором служил коричневый от ржавчины гвоздь-сотка, вбитый в балку над окном и загнутый.
Лупоглазый попробовал подцепить гвоздь пальцами, но это было бесполезно – гвоздь глубоко врос в дерево.
Лупоглазый осмотрелся. Подошел к шкафу, открыл его. Вот оно. То, что нужно. Шило с деревянной ручкой, отполированной до блеска.
Лупоглазый вернулся к окну и с размаху воткнул шило между гвоздем и деревянной балкой. Только бы не сломалось. Осторожно. На себя. Медленно.
Капля пота скользнула по его лицу. Заболела раненная грудь. Только бы не сломалось шило. Бог знает, как на это отреагирует хозяин. Щелк. Гвоздь поддался. Между шляпкой гвоздя и балкой образовался зазор в полмиллиметра.
Лупоглазый медленно вынул шило, развернул его и с размаху ударил рукояткой по шляпке. Гвоздь развернулся вокруг своей оси.
Теперь тем же шилом подцепить раму. И потянуть на себя.
Рама осталась у Лупоглазого в руках.
Лупоглазый понял, что он не ошибся в своих предположениях по поводу рам. Если внутренняя рама была просто вставлена в оконное отверстие, то внешняя была поставлена по всем правилам – на шарнирах. И закрывалась она обычной защелкой. Лупоглазый повернул ее, толкнул раму – и в лицо ему ударила лесная свежесть.
Окно выходило прямо в лес. Еловые ветки почти касались дома.
- Долго тебя ждать? - раздраженно спросила Рыжая девочка.
- Соскучилась? – усмехнулся Лупоглазый.
- Я же тебе сказала, - серьезно сказала она, - хочу тебе кое-что показать.
- Поможешь мне вылезть? – спросил Лупоглазый и протянул ей руку.
- Очень смешно, - ответила она.
Вылезть оказалось не так-то просто. Простреленная грудь болела. Кажется, всего-то делов – поставить колено на окно, перекинуть через подоконник вторую ногу, сесть на подоконник и спрыгнуть вниз, с высоты примерно метр десять.
У Лупоглазого это заняло минут двадцать.
С той стороны, где Лупоглазый вылез из окна, к дому примыкал лес. С другой стороны была довольно большая поляна, которая спускалась вниз метров на двести. В низине был виден ряд невысоких кустов, а дальше поднималось что-то вроде зеленого горба, заросшего густой травой. Скорее всего, там, в зарослях течет ручей или небольшая речка.
Лупоглазый обошел дом. Как он и предполагал, дверь была приперта деревянным чурбаком, другой конец которого был зафиксирован в щели между досками крыльца. Напротив крыльца стоял небольшой деревянный сруб без крыши, за ним стояла избушка русской бани, а слева от нее стояло дощатое сооружение, в назначении которого нельзя было усомниться – это был туалет.
Лупоглазый заглянул через дверной проем в сруб – ничего, только заросли крапивы и борщевика, заполнившие сруб изнутри.
А что он ожидал увидеть?
- Иди за мной, - сказала Рыжая девочка. Что она там нашла?
Бесполезно пытаться доказать самому себе, что она ничего не могла там найти. Она – это голос его опухоли, голос его безумия. Она может видеть только то, что уже видел он.
Он пошел за нею.
Она прошла между баней и туалетом.
Пахнуло аммиаком.
Лупоглазый поморщился.
В лес уходила тропинка. Девочка шла по этой тропинке, не оглядываясь. Она была уверена, что он идет за ней.
- Конечно, ты идешь за мной.
Пора бы ему уже к этому привыкнуть.
Они шли довольно долго. Слева осталась березовая роща, а потом густой малинник. До ягод было еще далеко.
В ветвях деревьев отчаянно, как в последний раз, пели птицы. Лупоглазый никогда не разбирался в голосах птиц. Ну, наверное, мог бы отличить трель соловья от карканья вороны, но не более того.
- Почти пришли, - сказала рыжая девочка и остановилась.
- Я подожду тебя здесь. – сказала она и показала куда-то вперед.
Лупоглазый остановился рядом с ней и посмотрел туда, куда она показывала. Там стояло что-то вроде большого навеса. Он был высотой метров шесть и шириной двадцать – двадцать пять метров. Навес держался на деревянных столбах. Под навесом было что-то странное. Лупоглазый не мог разглядеть с того места, где он стоял.
- Ну что ты встал? Иди. – сказала Рыжая девочка, - тебе это понравится.
Лупоглазый медленно двинулся вперед. Пение птиц вдруг смолкло разом, как по команде.
Не дойдя до навеса несколько шагов, Лупоглазый остановился. Он увидел то, что находилось под навесом.
- Ну как, нравится? – спросила Рыжая девочка.
Лупоглазый не ответил.
Продолжение здесь.