“Семейная тайна - это тайна, хранящаяся в семье. Они есть в большинстве семей, их характер и важность различны. Они могут касаться запретных тем, таких как алкоголизм, изнасилования и т.д."
Кэти отчаянно стремилась освободиться от своего гнева и обиды. Она изо дня в день боролась, молясь о знаках от своей Высшей Силы. Она смиренно молила Бога устранить все недостатки ее характера, и она знала, что ее обиды были бременем, которое она сама по себе была не в состоянии снять.
Она была замужем за Рокки Яблонски восемнадцать лет. За эти годы ее гнев и обида постепенно были подавлены и похоронены. Два дефекта были зажаты между слоями кожи и жировыми отложениями. Рокки женился на красотке, а в итоге оказался с толстушкой. Как он любил говорить людям: “Я предупредил Кэти, что, если она не сбросит вес, я не останусь”.
“Она слушала?” "нет!”
“Она не только становилась все толще и толще, она становилась все безумнее и безумнее”.
“Я имею в виду, правда, ты правда ожидала, что парень будет мириться с таким дерьмом?”
Рокки Яблонски был змеей. По правде говоря, это было бы оскорблением для семьи серпентес. На самом деле он был больше похож на разновидность черной плесени, распространяя ядовитые токсины, которые медленно разрушали благополучие тех, с кем он вступал в контакт.
Его жена Кэти влюбилась в него, когда он был змеей лишь частично.
Она видела семена змеиного коварства, но предпочла игнорировать то, от чего в глубине души знала, что должна повернуться и убежать.
Она была... глупой. Давайте будем великодушны и назовем ее наивной.
Она верила, что ее любовь может изменить Рокки. Точнее, она искренне верила, что сможет спасти его от пути, по которому он, казалось, так неумолимо стремился следовать.
Время от времени она разговаривала с его матерью, нерешительно пытаясь получить информацию, которая объяснила бы, что случилось с ее сыном и как он стал тем человеком, в которого превратился.
Но Кэти была мечтательницей, самоуверенной оптимисткой, как могли бы сказать некоторые.
Она верила, что, если вы видите в людях только лучшее, что ж, тогда они в конечном итоге станут этой реальностью.
Как уже упоминалось ранее, она, возможно, была немного наивна. Ладно, глупость на самом деле была более точным описанием. По крайней мере, ее глупость сделала ее слепой.
Когда Кэти познакомилась с Рокки, ее младшей сестре Мишель было всего семь лет.
Мишель довольно поздно появилась в семье.
Кэти было семнадцать, когда ее семья удочерила ее. Семнадцатилетняя разница в возрасте создала отношения, в которых она была скорее матерью, чем сестрой.
Кэти любила Мишель всем сердцем. Она страстно хотела иметь детей, и ее забота о Мишель выходила далеко за рамки заботы любящей сестры.
Когда Рокки вошел в их жизнь, Мишель была сражена наповал. Перед ней был мужчина, которому удалось завоевать ее любимую сестру. Это было все, что Мишель действительно нужно было увидеть. По ее опыту, если ее сестра любила этого человека, то не было никаких причин не доверять ему.
Для Мишель Рокки сразу же стал одновременно и старшим братом, и в некотором смысле отцом.
У Мишель и Кэти был замечательный отец. Он был замечательным отцом и глубоко любил всех своих детей. Когда семья усыновила Мишеля, ему было под тридцать, и во многих отношениях он был немного староват для ребенка, родившегося с некоторыми осложнениями.
Он был молод, когда родилась Кэти, и они более или менее выросли вместе.
У нее, как у первенца и Льва, было очень мало терпения к его проделкам.
Ее отец был младшим из 12 детей и в некотором смысле вел себя как избалованный ребенок, которого помогли создать его старшие братья и сестры.
У Кэти был довольно сильный характер и небольшой талант сдерживаться, когда она была раздражена. Повзрослев, она часто ловила себя на том, что обращается со своим отцом как с ребенком.
Она вспомнила один жаркий спор: ей было за шестьдесят, ее отцу за восемьдесят.
У него был небольшой приступ гнева по какому-то несущественному поводу, и в итоге он убежал в свою комнату. Он остановился в дверях и с искренним недоумением повернулся к Кэти и сказал: “Почему я всегда чувствую себя ребенком, когда мы ссоримся? Тебе нужно быть более уважительным и относиться ко мне как к своему отцу”.
Краткий ответ Кэти: “Ну, если бы ты вел себя больше как мой отец, а не как избалованный ребенок, я бы относилась к тебе по-другому”.
Вечер закончился не очень хорошо.
Итак, Кэти и Рокки поженились.
Это был, условно говоря, хороший брак. Первые четыре года они провели вдвоем, и Кэти отчаянно делала все возможное, чтобы забеременеть. По мере того как она приближалась к своему тридцатилетию, ее шансы становились все меньше и меньше, а после тотальной гистерэктомии в возрасте 29 лет ее надежды иметь собственного ребенка исчезли.
Это ее не остановило. Она просто решила найти другой способ создать семью.
В конце концов они с Рокки смогли усыновить нескольких детей. Кэти была вне себя от радости, что стала матерью, и безоговорочно любила своих детей. Она знала, что никакая биологическая связь не может сделать связь более прочной, чем та, которую она испытывала с каждым из своих детей. Она была довольна.
Ее довольству суждено было продлиться довольно недолго, поскольку семейная цепь становилась все туже и туже.
Самым слабым звеном в этой цепи был Рокки.
С годами он становился все более замкнутым, довольно угрюмым и злым. Его характер был очень непредсказуем, а когда он возбуждался, превращал жизнь в ад. Пресловутая "прогулка по яичной скорлупе" стала обычным делом в их доме.
Кэти изо всех сил старалась поддерживать образ счастливой, хорошо устроенной семьи. На самом деле они были совсем не такими.
Рокки становился все более и более отстраненным, в конце концов проводя большую часть времени в своем гараже, возясь с моторами и другими ‘мужскими’ занятиями.
Когда ей было тридцать четыре, они усыновили своего второго ребенка. Кэти недавно купила небольшой бизнес и обнаружила, что стресс, связанный с воспитанием двоих детей и поддержанием работы магазина, слишком велик, чтобы с ним справиться.
Ее родители предложили прислать ей на помощь сестру-подростка.
Чего они не сказали ей, так это того, что у них были некоторые ‘проблемы’ с Мишель.
Когда она приехала в дом Яблонски, ее проблема с алкоголем сразу же стала очевидной. За очень короткое время "помощь", для оказания которой ее послали, стала еще большим бременем.
Кэти часто будила пьяная, плаксивая сестра, умолявшая ее прийти к ней домой и позаботиться о ней. Страх Кэти перед удушьем обычно подталкивал ее одеться и пойти проведать свою семнадцатилетнюю сестру, живущую через дорогу.
Ночь, когда ее разбудили поздно, была концом изнурительного дня. Пьяная мольба ее сестры о помощи была просто выше ее сил. Она неохотно разбудила Рокки и попросила его подойти и помочь Мишель.
Он вернулся домой примерно через час, ворчливо заверяя Кэти, что с ее сестрой все в порядке.
На следующий день в их доме царила очень напряженная обстановка. Мишель пришла на завтрак, забрав детей, чтобы Кэти могла открыть магазин. Кэти сделала все возможное, чтобы продемонстрировать терпимость к промаху своей сестры прошлой ночью, полагая, что, если они поговорят о ее пьянстве, решение может быть найдено. Ничто из того, что она говорила, казалось, не могло сгладить ощутимое напряжение, которое заставляло Мишель туго нервничать.
В течение следующей недели атмосфера становилась все более напряженной, и Кэти делала все возможное, чтобы выяснить, в чем проблема.
Она была лишь слегка шокирована, когда ее отец приехал за полторы тысячи миль, чтобы собрать Мишель и отвезти ее обратно в их дом.
Надуманные оправдания озадачили Кэти, но у нее, похоже, не было другого выбора, кроме как принять ту историю, которую ей скормили.
В течение следующих десяти лет ее брак медленно разрушался. Они с Рокки становились все более и более отчужденными, и, к ее великой печали, то же самое происходило и с ее родителями и сестрой Мишель.
Ее брак закончился жестоким извержением, когда Рокки был обвинен в физическом насилии над их старшим ребенком и ударе ногой в живот их средней дочери, сбив ее с короткого лестничного пролета.
Этот жестокий акт, наконец, снял шоры отрицания, которые годами скрывали суждения Кэти. Она позвонила на линию помощи, прислушалась к советам, которые ей давали, и приняла меры, которые временно защитили ее детей. Когда социальный работник прибыл к ней домой в сопровождении пяти полицейских, Кэти было предложено три варианта.
Рокки ушел из дома, и она с детьми могла остаться.
Кэти и дети ушли из дома, а Рокки мог остаться.
Кэти и Рокки остались в доме, а социальный работник забрал их детей.
Женщина была предельно ясна, и Кэти была благодарна за то, что с помощью полиции Рокки собрал кое-какие вещи и был выведен из дома.
Она наивно полагала, что ее брак еще можно спасти. Рокки был вынужден обращаться за консультацией и посещать своих детей под присмотром, но по мере того, как первый год разлуки подходил к концу, Кэти начала понимать, что ее мечте о восстановлении их семьи не суждено сбыться.
Именно в то лето, когда она впервые решила взять своих детей навестить свою семью, весь ее мир дал трещину и развалился на части.
Ее сестра, которой к настоящему времени исполнилось двадцать семь лет, замужем, у нее трое собственных детей, рассказала довольно тревожную историю.
Она рассказала Кэти настоящую причину, по которой ушла десять лет назад.
В ту ночь, когда Рокки пришел в квартиру, чтобы "помочь ей", он также надругался над ней.
Она рассказала об этом их родителям, которые умоляли ее не говорить Кэти, так как, по их собственным словам, “это создало бы проблемы в браке”.
Кэти была опустошена. Она не могла поверить, что была так слепа и корила себя за то, что не защитила должным образом свою младшую сестру. Она была вне себя от злости из-за того, что пропустила все признаки, которые, оглядываясь назад, показывали, как именно Рокки ухаживал за объектом своего извращенного желания.
Мишель была в отчаянии от того, что наконец призналась в своем ‘предательстве’. Она не смогла примирить историю, в которой говорилось, что она соблазнила мужа своей сестры, и реальность того, что изнасилование не имело никакого отношения к соблазнению.
Их родители отказывались говорить об этом.
Рокки утверждал, что он невиновен.
Его фактическим оправданием было: “Они оба были пьяны, она попросила его заняться с ней сексом, и, кроме того, ей было почти восемнадцать”.
Тихая защита Мишель заключалась в том, что это было НЕ по обоюдному согласию. Она впала в истерику, когда Кэти уговаривала ее обратиться в полицию, и на протяжении многих лет требовала, чтобы ее сестра хранила тайну. Ей было стыдно за то, что произошло, и она считала, что сама во всем виновата. Ее позиция в этом вопросе никогда не колебалась, и Кэти чувствовала себя обязанной выполнить просьбу сестры. Однако по мере того, как проходили годы, и она более внимательно наблюдала за поведением Рокки, ее подозрения в том, что он был очень плохим человеком, способным причинить боль другим детям, росли.
Она видела, как он использовал их детей, чтобы разделять и властвовать. Чем больше она боролась с его тактикой, тем больше это делало ее похожей на ‘проблему’.
Ее негодование и гнев нарастали.
В глубине души она знала, что больше всего это вредит ей самой. Что еще более важно, яд просочился наружу и подействовал на тех, кого она любила. Люди, которым она меньше всего хотела причинить вред, были теми, кто больше всего пострадал от ядовитости ее негодования.
Решимость Кэти избавиться от негативных чувств к Рокки привела к клятве говорить о нем хотя бы одно хорошее слово каждый день. Ей часто приходилось напрягаться и копаться в далеком прошлом, чтобы найти воспоминание, которое представляло его в положительном свете.
Она знала, что это был плохой день, когда лучшее, что она могла придумать, было: “У меня две сестры, мой муж изнасиловал только одну из них”.
В большинстве случаев она могла оставить воспоминания о предательстве Рокки позади и сосредоточиться на хороших вещах в своей жизни. И хотя она не считала его чем-то хорошим в своей жизни, она была достаточно мудра, чтобы понять, что, благодаря ему в ее жизнь пришло много хорошего.
Благодаря многолетней терапии и усердной практике программы выздоровления она, наконец, смогла избавиться от своих обид.
Она стала довольствоваться концепцией “Отпустить и позволить Богу”.
После многих, многих лет практики она, наконец, обрела глубокий покой, повторяя одну из своих любимых молитв.
“Боже, дай мне спокойствие, чтобы принять то, что я не могу изменить, мужество, чтобы изменить то, что я могу, и мудрость, чтобы понять разницу”.
В то утро, когда она ежедневно читала книгу Анджелы Л. Возняк: "Каждое утро я просыпаюсь с трепетом ожидания и радостью от того, что я по-настоящему жива. И я благодарна за этот день". Кэти знала, что произошло глубокое исцеление и что жизнь действительно хороша.