оглавление канала
Голос старика звучал как монотонная успокаивающая молитва. Глаза у Саши утратили злой блеск. Он весь был во власти своего приемного «отца». Черт!! Да он же его гипнотизирует!! Я встала с ящика и хотела шагнуть вперед, чтобы разрушить этот морок, который уже окутал Сашу с ног до головы. В этой ситуации Саша был единственным моим шансом на спасение. Очень маленьким, можно сказать, совсем малюсеньким, но все же шансом. Но, тут, я почувствовала на себе напряженный взгляд Вальдиса. Его глаза буквально кричали «не лезь!!». Не знаю, почему, с какого такого перепуга, но я остановилась. А Вальдис, едва заметно, выдохнул от облегчения. Ну, все… Сейчас он сломает Сашу и примется за меня. Надо было что-то срочно придумать. Но, мои мысли утратили свою упорядоченность, и заметались как мелкие мыши, убегающие от кота. Нужно взять себя в руки. Саша мне не поможет. И вообще, никто не поможет. А старик все продолжал говорить почти монотонным голосом.
- Ты сможешь читать лекции в лучших университетах мира! Тебе откроют двери самые крупные исторические общества…
Я отступила назад и постаралась абстрагироваться от всего происходящего здесь, пытаясь вернуть себе нормальную способность к логическому мышлению. … В борьбе с могучим ураганом, так часто подымая прах, одетый молнией, туманом, я шумно мчался в облаках. Чтобы в толпе стихий мятежной сердечный ропот заглушить. Уйти от думы неизбежной и незабвенное забыть!...
Мне удалось. Я парила высоко в звездном небе над горами Кавказа вместе с мятежным Демоном. Ощущение полета было настолько полным, что я подпрыгнула от неожиданности, словно, пришлось падать на землю с немыслимой высоты, когда кто-то положил мне руку на плечо. Я открыла глаза. Надо мной стоял старик и с удивлением смотрел на меня.
- А я смотрю, барышня, вы не с нами. Неужели мы вам так наскучили? – Глаза его, словно два прожектора-поисковика обшаривали мое лицо.
Что он там хотел найти, я не поняла. Может быть страх, испуг, панику? Но, в любом случае, он этого не нашел, и, чувствовалось, что это его весьма огорчало. Я ласково оскалилась и сладко пропела:
- Вы себе представить даже не можете, насколько вы мне, не то, что наскучили, а просто, можно сказать, опротивели со своими семейными разборками. Неужели вы не могли свои отношения выяснить без меня? Но, возможно, вы еще не закончили? Тогда, может, я пойду, а вы тут разбирайтесь сколько вашей душе угодно будет, хоть до морковкиного заговенья.
Я даже привстала слегка, пытаясь изобразить свою готовность оставить их наедине с семьей, так сказать. Но, старик надавил слегка мне на плечо, и я была вынуждена опять опуститься на свое импровизированное сиденье.
- Не так быстро, милочка… Не так быстро. Вы нам еще должны расшифровать загадочное послание из дневника профессора.
Ну вот, началось. Может стоит прикинутся дурочкой? Или попробовать вывести их из терпения. Человек в таком состоянии много чего интересного рассказать может. А мне, собственно, уже терять нечего. Была у меня слабая надежда на Сашу, но и та приказала долго жить. Даже, если (с большой буквы, ЕСЛИ, просто, с огромной) мне удастся разгадать для них это зашифрованное послание, то, лично мне ничего хорошего уже не светит. После того, что я тут им наговорила… Ой, мамочка… Чувствуется, сбудутся мои пожелания насчет проруби! Называется, накаркала, блин! Но, стоять я решила до конца, как наши под Сталинградом. Еще не хватает каким-то фашистам недобитым уступать! И умру я с гордо поднятой головой, этим гадам назло!! А на моей могилке поставят памятник, и пионеры будут приносить цветы, и отдавать салюты! Господи!! Какая чушь в голову лезет!! Но, кое-какая доля истины в подобных мыслях все же была. Я не собиралась показывать свою слабость, а уж тем более страх, этим придуркам! Это уж, дудки! И уж, конечно, не собираюсь на коленях пощады молить, понимая, насколько это бесполезно. Как говорится, ничего личного. Кстати, у англичан есть прелестная пословица на этот счет, и звучит она примерно так: «Камень, лежащий на дороге, может иметь самые благие намеренья, но его, все равно, надо убрать». Вот и я сейчас была именно таким камнем. Правда, умирать я, все же не планировала в ближайшие лет семьдесят. А дальше не загадывала. Значит, надо что-то придумать. Только вот, что именно, оставалось для меня пока не совсем ясным. Так что, я вполне могла позволить себе роскошь говорить им в глаза всю правду-матку. Как там у нас люди мудрые говорили? Семь бед – один ответ! Умереть больше одного раза все равно не получится. Приободрив саму себя таким образом, я ринулась в атаку. Прищурив один глаз, и изображая праведное негодование, я начала.
- Это вы мне говорите?! Куча историков, которые здесь собрались мне говорят, что я должна расшифровать записи профессора истории?! Вы что, издеваетесь?! И вам не стыдно?! Вы же, можно сказать, профессионалы, зубы сточили на таких вон штуках. – Я картинно мотнула головой в сторону дневника, спокойно лежащего на ящике, куда его после прочтения определил сам Нойманн. И, слегка переигрывая свое возмущение, продолжила. - А сделать расшифровку вы обращаетесь к дилетанту, то есть, ко мне?! Где же ваша профессиональная гордость?! И вообще, с чего вы взяли, что я знаю как этот ваш ключ расшифровать? Кто вам это сказал? Думаю, если вы опираетесь на показания вашей шпионки Галочки из больницы, то должны знать, что я ни сном, как говорится, ни духом. – Я изобразила на своем лице вполне оправданный гнев. Не заметно, я как-то увлеклась, что даже сама поверила в искренность своих собственных слов. - Ко всему прочему, вы свое слово нарушаете! Вы обещали, что мы обменяем дневник на моего друга и все, расстаемся, как в море корабли! Конечно, может у вас в фашистских кругах так принято, а меня мой дед, советский офицер, который бил вашего брата почем зря, учил, что слово надо держать, если у тебя есть честь и совесть. Хотя, откуда у вас им взяться?! – Я презрительно скривилась, выражая тем самым отношение к собравшимся. - В вашем языке и слов-то таких нет. А раз нет слов, значит нет и понятий! – Под конец своей пламенной речи я, вполне искренне, вся просто захлебывалась от возмущения.