Григорий Иоффе
– Ага, ага, вот и вы. Давно жду. Есть хорошие новости, товарищ Мышкин.
– Мышкин? Разве я?..
– Ах, простите, простите, это, знаете, у нас бывает, так–так–так, работа, понимаете, сотни рукописей, тысячи имен, да, ага, вот: Мишкин. Так вот, товарищ Мишкин…
– Я? Мишкин? Вы меня опять с кем–то…
– Как? Это разве не ваша рукопись?
– Насколько я помню…
– Ну, вспоминайте, вспоминайте. Повесть «На секретном полигоне». Ведь ваша, признайтесь?
– Нет. Моя, то есть мой рассказ – «На перекладных».
– На чем, простите?
– На перекладных. На лошадках.
– Эк же вас занесло! В наше-то время. Но что поделаешь, я ведь тоже помню, читал, как же, извозчики, двуколки всякие, кабриолеты, как их там, сейчас мы вас в картотеке, таак, а вот и вы, № 1568. Ага, так и есть: «На перекладных». Ну что ты будешь делать! Таак, а-а, ну как же, как же, читал. Читал, читал, читал. Ничего, знаете…
– Хорошего?
– Ну, почему же? Вообще – ничего. Да, вот тут, кое-какие замечания. Ага, вот. Главный герой у вас есть. Это хорошо. Но фамилия у него. М-да…
– А что: неприличная разве?
– Да нет, что вы. Но – лошадиная какая-то, знаете.
– Но это ведь бывает. Овсов, например. В классике было.
– Так то Овсов! Коротко и ясно. Без намеков. А у вас что? Кобылянский!
– Я хотел – свежо…
– А вышло? Что? Молчите? Потому что сами не знаете, что вышло. Кобылянский и вышел. А смысл в нем какой? Ведь фамилия, это, знаете, не просто так. В ней смысл, нагрузка. А у вас что? Кобылянский. Кто он там у вас, кем работает?
– Конюхом.
– Значит, сразу и Кобылянский! А почему не Жеребцов, скажем? Звучнее все-таки.
– Он скромный конюх.
– Ну, тогда Лошаков, Лошадинин, Лошкарев!
– Лошкарев – это ближе к ложкам. А у меня конюх.
– Ну, хорошо, конюх. А где ж вы видели живого конюха? Уж если беретесь за деревенскую тему, а тем более за лошадиную, за конюха, – надо натуру изучить. Почитать что-нибудь, в деревню, наконец, съездить на денек-другой.
– Да я только год, как в городе.
– Тем более должны знать. Ведь если бы лошадь от кобылы ничем не отличалась… Вы вдумайтесь: лошадь – это вообще лошадь. Животное такое, млекопитающее. А кобыла – это уже обязательно самка. Или жеребца возьмите. Чем он от мерина отличается? Знаете? Вижу, что знаете, только чего же краснеть, ничего в этом особенного, житейское. И носи ваш герой, скажем, фамилию Меринов – тогда другое дело! Я бы вас конкретно спросил: на что намекаете?
– А сейчас разве не спрашиваете?
– Спрашиваю. Но тогда я бы понимал, в чем дело и куда вы со своей фамилией клоните…
– Это, извините, не моя фамилия.
– Да я не про вас, а про героя вашего. Да. А тут не ясно. Почему он Кобылянский? Ведь кобыла, я уже говорил, и вы со мной согласились, она самка. А ваш конюх – мужчина, если я не ошибаюсь. Или ошибаюсь?
– Нет-нет, мужчина, конечно. Как же…
– Так и надо его мужчиной сделать. Мужества прибавить. Конягин, скажем. А?
– Нет, Конягина нельзя.
– А по–моему, прекрасно: конюх Конягин! А?
– Хорошо, конечно, но нельзя.
– Да почему же нельзя?!
– Я потому что сам – Конягин.
– Вы?
– А что, не похож?
– Ага, начинаю понимать. Так значит, и вы – Конягин?
– И я.
– Да, ситуация. И зачем вы с этим конюхом связались? Написали бы про токаря, фрезеровщика. Фрезеровщик Токарев! Как звучит! А?
– Я попробую. Только конюха-то куда же? Он ведь тоже – человек. Это он потому только конюх, что при лошадях.
– Да я понимаю, понимаю. То, что конюх, и все такое… Только вот фамилия эта ваша. Кобылянский! Звука, претензии много. А – конюх.
– Ну и что? У нас ведь все профессии важны.
– Важны-то важны, Но где масштаб, обобщение? Ну что в вашем конюхе такого, замечательного? Он хоть норму выработки у вас выполняет?
– Он у меня передовик, и ударник.
– Вот видите: это уже кое-что. Или, может быть, его лошади призы на скачках брали?
– Брали. Но только один раз. Он ведь молодой еще.
– Молодой, говорите? Значит, гармонист!
– Гармонист.
– Значит, девушки за ним табуном, а одна – больше всех нравится. То, что ударник – не страшно. Это можно допустить. Без секса, конечно. Чтобы, значит, до свадьбы – ни-ни. А? Что же вы молчите? Что с вами?
– Не со мной, с конюхом. С Кобылянским.
– Ну и что с ним случилось?
– Так он того…
– Кого того?
– Да девушку-то эту, Нюру. До свадьбы, то есть…
– Ай-яй-яй, а вот это нехорошо. Придется вам его на собрании проработать. Он ведь ее обмануть может! Бросит, да еще с двойней, если как следует размахнуться.
– Не бросит. Они в конце все равно поженятся.
– Ну, это, конечно, меняет дело. Значит, собрания не будет, будет свадьба. Но, простите, чью же фамилию возьмет Нюра?
– Мужа, конечно.
– Значит, после свадьбы у вас уже двое Кобылянских?
– Нет, после свадьбы – шестеро.
– Как, и дети до свадьбы у них…
– Да нет, не у них. Это у него: отец, мать, две сестры – и ведь все Кобылянские.
– Все?
– Все.
– И ничего нельзя с ними сделать?
– А что сделаешь? У них в роду все – Кобылянские. И дед был… Кобылянский.
– Это, значит, у них еще с царских времен пошло?
– Да уж, видно, так.
– А вот это уже совсем плохо. Ну что скажет читатель, вы подумайте. А ведь вы молодой, начинающий, вся карьера, знаете, коту… Тьфу, коню под хвост.
– И что ж теперь делать?
– Фамилию менять придется. Больше нечего.
– А дед как же? Родители?
– А он за своего деда не ответчик. Он у вас решил порвать с проклятым прошлым – и поменял свою фамилию. Современная фамилия, она, знаете, социальный заряд нести должна.
– Как это?
– Ну, как, как… Где он у вас работает?
– В совхозе.
– Совхозов, значит. Новая фамилия, современная. И скромная. А то – Кобылянский! Ну что?
– Если надо, так ведь я…
– Во! И я о том же. Молодой ведь, начинающий. Вы уж мне поверьте, я на этом деле эту, как ее, кобылу съел, все подъезды, ходы-выходы знаю. Ну что – запрягаем? Совхозов, и точка!
– Попробуем, чего же делать.
– Вот и отлично! Как фамилию смените, сразу и приходите, товарищ Кобылянский. В целом – хороший рассказ. И главному понравился. Принесёте документы – будем печатать.
Фото с сайта volonter.ru