#время_историй
Однажды нарты решили отправиться на охоту. Узнав об этом, Шауей подошел к старому Канжу и сказал:
— Дорогой отец! Храбрые нарты во главе с Насреном Длиннобородым собираются на охоту. Говорят, что нарты отважны и мужественны. Побывав с ними, и я стану храбрее, находчивее, выносливее. Хоть я и молод, но не опозорю твоего имени. Разве я рожден для того, чтобы сидеть дома и пасти кур? Нет, не для этого, отец! Отпусти меня с нартами!
Желание юноши испытать свою доблесть было Канжу по душе, и он охотно отпустил Шауея.
По обычаю, нарты перед отъездом собирались у самого старшего, который и возглавлял охоту. На этот раз нарты съезжались у Насрена Длиннобородого.
Получив разрешение отца, Шауей подозвал своего Джамидежа и весело ему сказал:
— Ну, наконец мы отправляемся на охоту. Не подведи меня, Джамидеж, мало добывающий и много поедающий.
Джамидеж понял, что хозяин его шутит, и ответил без обиды:
— В добрый час, мой Шауей, рожденный не для безделья, стремящийся к подвигам, презирающий алчность!
И они отправились в путь.
Проезжая мимо небольшого селения, Шауей решил отдохнуть и перекусить. Его окликнули сидящие на пригорке пастухи и радушно угостили молоком, хлебом и сыром. Но едва гость насытился, пастухи попросили его поскорее уехать.
— Почему вы торопите меня? — обиделся Шауей.
— Мы торопим тебя не потому, что не уважаем гостей, а потому, что тебе будет худо, если задержишься. Близится вечер. Скоро вернется стадо, а в стаде у нас бешеный бык. Твоей кляче несдобровать. Бык подденет Джамидежа на рога и подбросит с такой силой, что ты не соберешь и костей несчастного. Если бешеный бык бросится на тебя, мы не сможем тебе помочь — мы его боимся. Потому и просим — уезжай до беды!
Но чем больше запугивали Шауея пастухи, тем сильнее хотелось ему увидеть свирепого быка. Отговариваясь тем, что он поедет по вечернему холодку, Шауей не трогался с места.
Вскоре послышалось мычание коров. В густом облаке пыли приближалось большое стадо. Могучий бык горделиво шел впереди. При виде Джамидежа глаза его налились кровью. Пригнув голову, вскидывая копытами землю, он устремился на коня.
Джамидеж, привязанный к старому дереву, беззаботно пощипывал травку. Услыша разъяренный рев, он поднял голову. "Бедняга бык, — подумал Джамидеж, — видно, судьба тебе погибнуть, иначе ты не связывался бы со мною!"
Пастухи крикнули Шауею:
— Ты не послушался нас, — прощайся с конем. Погляди, что будет!
— Поглядите и вы, — усмехнулся Шауей. — Будет то, что должно быть.
В это время бычьи рога мелькнули под брюхом коня, но Джамидеж отпрянул и лягнул быка в лоб. Бык с пробитым черепом рухнул наземь и тут же издох.
— Ну вот, поглядели и увидели! — сказал нартам Шауей. — И знайте, что Джамидеж лягнул быка лишь вполсилы!
Вскочил Шауей на коня и исчез в широком поле, как не бывал. Молча глядели ему вслед пастухи, изумляясь небывалой силе Джамидежа.
А Шауей благополучно прибыл к нартам. Джамидеж, притворяясь разнесчастной клячей, припадая на все четыре копыта, еле втащил своего всадника во двор Насрена Длиннобородого, где уже собрались нарты, готовые к отъезду. Они даже не взглянули на молодого оборванца.
Ведя Джамидежа под уздцы, Шауей подошел к рослому нарту с большой белой бородой, в котором угадал тхамаду охотников.
— Добрый Насрен! — сказал Шауей. — Узнав, что храбрые нарты, во главе с тобою, отправляются на охоту, я не смог усидеть дома. Позволь мне поехать с вами! Я — сын одинокой бедной старушки и сам беден. На охоте я буду прислуживать нартам, безотказно исполнять все их приказания и на привалах буду охранять их снаряжение. Когда охота закончится, щедрые нарты вознаградят меня за честный труд, — уделят мне какую-нибудь малость из своей богатой добычи!
— Бедный юноша, ты просишь о невозможном, — ответил Насрен Длиннобородый, участливо оглядывая Шауея и его заморенную клячу. — Ты еще слишком молод, чтобы переносить трудности охоты, и конь твой никуда не годится. Взгляни, каковы нартские кони. Для них нет неодолимых препятствий, они не замечают ни жары, ни холода, ни голода. Ты пропадешь на своей хромой кляче. Вернись домой. Я скажу, чтобы тебе дали крепкую одежду, а матери отвези мешок проса и баранью ногу.
— Да будет украшен твой путь добром и славой, достойный тхамада охотников! — воскликнул Шауей. — Живи долгие годы! Пусть и впредь на Хасе Нартов тебе первому провозглашают богатырскую здравицу! Но твоего великодушного подаяния нам хватит всего лишь на несколько дней, а что делать дальше? И не лучше ли жить честным трудом, чем случайными подачками? Разве худо, что я хочу научиться у нартов их бесстрашию и находчивости? Если желаешь добра бедному юноше, возьми меня с собою!
Слова Шауея тронули старого Насрена. Он сказал:
— Так и быть! Я возьму тебя на охоту. Ты будешь выполнять поручения нартов, а также готовить нам пищу. Сходи к моей жене — она даст тебе котел и вертел.
Нарты во главе с Насреном Длиннобородым покинули селение, а Шауей замешкался во дворе, привязывая к луке седла огромный котел. Усевшись на коня, держа в одной руке вертел, а в другой плеть, он понукал Джамидежа, но тот не трогался с места. Тогда Шауей стал на него кричать и стегать его плетью.
На крик Шауея сбежались нартские ребятишки, потом подошли и взрослые нарты, которые оставались дома. И все вместе потешались над Шауеем и Джамидежем. Дети длинными хворостинами стегали Джамидежа по бокам, щекотали в ушах, дергали его за облезлый хвост. Взрослые попытались подтолкнуть Джамидежа, но он словно врос в землю. Лишь когда они навалились сзади целой толпой, а ребятишки потянули за уздечку, кое-как удалось вытащить Джамидежа с его седоком за ворота.
— Вот настоящий нартский всадник! — насмешливо крикнул кто-то из толпы.
— Берегитесь, он всех передавит! — подхватил другой.
— Что и говорить, только как бы конь его не растянулся на дороге!
Наконец нарты вытолкали Джамидежа с Шауеем из селения и пошли назад, пересмеиваясь. А Шауей с Джамидежем от души смеялись над ними.
Когда нарты скрылись из глаз, Джамидеж встряхнулся и одним прыжком догнал отряд. За высокими кустами опять встряхнулся и приблизился к нартам трусцой, припадая на все четыре копыта.
Насрен Длиннобородый изумился, увидев Шауея.
— Как ты догнал нас? Мы ехали быстро!
— Я заморил коня и сам замучился. — Шауей тяжело дышал, будто вправду выбился из сил, у Джамидежа с губ падала пена, он весь дымился испариной.
— Ну, что ж, малец, — добродушно заметил Насрен Длиннобородый. — Хорошо, что ты не потерялся.
Нарты продолжали путь, а Шауей ехал за ними, громыхая котлом.
В полдень нарты остановились на опушке леса. Отдохнув, они отправились на охоту, а Шауею поручили подыскать место для шалаша, развести костер и ждать их возвращения.
Как только нарты скрылись, Шауей в кустах орешника построил шалаш, вскочил на Джамидежа и налегке помчался в лес. Среди лесной тишины вскоре услышал он шорох, плеск и шумные вздохи. Приблизившись, Шауей увидел стадо оленей у ручья.
Выдрав несколько дубовых пней, охотник подкрался и швырнул их один за другим, целясь оленям в головы. Олени кинулись в лес, но не все: у ручья осталось несколько убитых. Шауей взвалил оленьи туши на спину коня и привез на место. Освежевав туши, Шауей покрыл оленьими шкурами шалаш, принес в котле воды из ручья и развел костер. Повесив котел над огнем, Шауей половину мяса бросил в котел, а другую, разрезав мелко, насадил на вертел и положил с краю костра, чтобы зажарить. И сам уселся возле огня, поджидая нартов.
Уже стемнело, когда нарты вернулись, усталые, сердитые и с пустыми руками. Они оторопели, увидев большой, крытый оленьими шкурами шалаш. В котле клокотало и дымилось пахучее варево. Почуяв запах жареного мяса, голодные нарты облизывались.
— Чье это добро? — спросили они Шауея.
— Могучие и удачливые нарты! — скромно ответил Шауей. — Дело было так: по вашему приказанию, я подыскивал удобное для ночлега место и забрел на эту лужайку. Здесь я увидел развешанные на деревьях оленьи туши и шалаш, перед которым сидели четверо неизвестных мне людей. Они подозвали меня и угостили на славу. Когда я насытился, незнакомцы стали меня расспрашивать, как попал я в эти безлюдные места. Я признался, что сопровождаю на охоте именитых нартов и прислуживаю им. Тут незнакомцы стали упрашивать меня, чтоб я назвал наиболее прославленных участников похода. Как только я сказал, что сюда прибыли Насрен Длиннобородый, Бадыноко, Сосруко и Химыш, — незнакомцы в страхе вскочили и убежали без оглядки, оставив все свое добро.
— Видите, богатыри, как велика ваша слава! Одни лишь имена ваши повергают людей в трепет.
Нарты поверили Шауею. Гордые своей громкой славой, они уселись вокруг костра, радуясь обильному и вкусному ужину. Насытившись, они заснули. На рассвете нарты отправились дальше. Шауей на своем вислоухом Джамидеже следовал за ними.
Долго ли, коротко ли, но за полдень подъехали к опушке незнакомого леса. Они и здесь приказали Шауею подыскать место для шалаша и развести костер, а сами отправились на охоту.
Шауей облюбовал затененную кустами ложбинку, поставил шалаш еще лучше вчерашнего и, вскочив на Джамидежа, помчался в лес.
Сквозь деревья чащи он увидел мирно пасущихся на лужайке оленей. Шауей тихонько вынул из ножен отцовский меч, и Джамидеж одним прыжком очутился посреди стада. Застигнутые врасплох олени падали под могучими ударами меча. С богатой добычей вернулся Шауей к месту ночлега и, разведя костер, приготовил ужин еще обильнее и вкуснее вчерашнего. А нарты вернулись запоздно, измученные и голодные. Они изумились, увидев и здесь крытый шкурами шалаш, дымящееся варево, мясо на вертеле и развешанные на деревьях оленьи туши.
Шауей как ни в чем небывало сидел у костра, а неподалеку Джамидеж пощипывал травку.
Не зная, что и думать, нарты наперебой спрашивали Шауея:
— Откуда все это взялось? Какой счастливый, случай одарил нас так щедро?
Шауей слово в слово повторил вчерашнюю выдумку, и нарты ему поверили.
На третий день случилось то же самое. Нарты опять вернулись без добычи. Им не везло: хвастаясь друг перед другом силой и удачливостью, они часто ссорились, и охота бывала безуспешной. Нарты и на этот раз были уверены, что крытый шкурами шалаш и богатая добыча достались им благодаря их устрашающей славе. Им в голову не приходило, что молодой оборванец, которого Насрен Длиннобородый из жалости взял с собою, строит для них шалаши, добывает пищу. Но Шауею надоело их зазнайство. "Я заставлю нартов призадуматься, пора проучить хвастунов", — решил Шауей и воскликнул:
— Ошхомахо, обитель богов, Гора Счастья! Ты, как мать, вскормила меня и была моей колыбелью! Пришли сюда со своей вершины стужу, ветер и снег! Прошу тебя, как сын!
В ответ Шауею засвистел ледяной ветер, повалил снег, закружилась вьюга. С гор срывались и с грохотом летели вниз ледяные глыбы.
Шауей опять построил шалаш и убил в лесу множество оленей. Вновь сварил и зажарил мясо. Затем он выдрал огромный дуб, срезал все ветки и, усевшись у яркого костра, дожидался нартов. Ждать, пришлось долго. Лишь когда перевалило за полночь, Шауей услышал топот копыт и понял, что возвращаются нарты. Притворясь, что не узнает их, Шауей кинулся навстречу и, размахивая деревом, не подпускал к шалашу.
— Кто это лезет сюда? — кричал Шауей. — Тут шалаш славных нартов, и без их позволения я никого сюда не впущу. Если вы не поняли меня, я вколочу разум в пустые ваши головы! Убирайтесь прочь!
Нартские кони попятились от сердитого окрика, а нарты слова не могли сказать в ответ Шауею — так они замерзли.
Долго держал Шауей окоченевших нартов на лютом холоде, забавляясь их беспомощностью. Никто не мог ни шевельнуть рукою, ни спрыгнуть на землю — нартов приморозило к седлам.
Шауей всматривался в каждого поочередно, будто не узнавая. Наконец подошел он к Насрену Длиннобородому, вгляделся в него и воскликнул испуганно:
— Что я наделал! Ведь это могучий Насрен на своем гнедом коне! Прости меня, храбрец! Я не узнал ни тебя, ни твоих отважных нартов.
Схватив гнедого под уздцы, Шауей подтащил его к шалашу. Разрезав подпруги, Шауей снял Насрена вместе с седлом и усадил у костра, поближе к огню. Вернувшись к нартам, он каждого снимал вместе с седлом и швырял к огню как попало: кого за шиворот, кого за ноги, кого за голову. Нарты как повалились, так и лежали.
Шауей подкинул в огонь сухих сучьев, костер жарко разгорелся, и нарты начали оттаивать. Приходя в себя, они растерянно поглядывали то друг на друга, то на Шауея, который ошеломил их своей могучей силой.
А Шауей по прежнему был скромен и услужлив. Когда нарты насытились и захотели спать, он обратился к Насрену Длиннобородому:
— Пока славные нарты будут отдыхать, я буду пасти их коней, чтоб они не замерзли в лютую стужу. Только разреши мне, добрый Насрен, оседлать твоего гнедого, чтобы я мог, если иззябну, поскорее добраться до костра. На моем слабосильном Джамидеже в этакий холод пропадешь!
— Я охотно тебе это. разрешаю, — добродушно ответил Насрен Длиннобородый. — Смотри, сам-то не замерзни! Мне мой конь не дороже тебя.
Нарты, войдя в шалаш, улеглись спать. А Шауей вскочил на гнедого, подхватил Джамидежа под уздцы и погнал коней.
Отъехав подальше, Шауей вновь обратился к горе Ошхомахо, прося усмирить мороз и вьюгу, вернуть в этот безлюдный край цветущее лето.
И вновь деревья оделись зеленой листвой, стало тепло. Тогда Шауей вскочил на Джамидежа, взял гнедого за уздечку и поскакал дальше. Вмиг оказались они на берегу широкой реки. Это был Псыж. На другом берегу пасся большой табун. Заметив его, Джамидеж сказал Шауею:
— Пересядь на гнедого, а этих коней я перегоню сюда.
Шауей пересел на гнедого, а Джамидеж перемахнул через реку и со свирепым ржанием вплавь погнал коней к Шауею. По пути Джамидеж искусал лучших коней. Когда табун оказался на берегу, где ждал Шауей, тот с удивлением спросил Джамидежа, зачем он это сделал.
— Когда ты пригонишь табун к нартам, они захотят взять себе самых лучших коней, а тебе отдать тех, что похуже. Я искусал самых ретивых, чтоб они сочли их никудышными и отдали тебе.
Когда нарты услышали сквозь сон топот и ржание множества коней, они вскочили в страхе, думая, что на них напало великое войско.
Шауей их успокоил:
— Не тревожьтесь, отважные нарты, ничего не случилось. Выгуливая неподалеку ваших коней, я увидел, что стая волков гонит из лесу большой табун. Заметив меня, волки в испуге разбежались, а коней я пригнал сюда.
Нарты поверили Шауею, — в табуне было немало искусанных коней.
— До чего же легко нам все удается! — толковали нарты. — Без малейших усилий нам досталось большое богатство!
И нарты подумали: "Неожиданная добыча так велика, что можно уже закончить охоту".
Тогда Шауей решил их покинуть.
— Славные нарты, — сказал он, — наши пути расходятся. Мне пора вернуться к моей бедной одинокой матери. Я буду доволен и благодарен, если вы за мой скромный труд дадите мне хотя бы этих искусанных коней.
Нарты ответили надменно:
— Здесь мы ничего делить не будем. Но когда достигнем места дележа, тогда посмотрим — быть может, и дадим тебе двух-трех коней, если ты этого стоишь.
— Если так, я и сам возьму то, что мне принадлежит! — гневно воскликнул Шауей.
Он дал знак Джамидежу, тот встряхнулся и, крепкий, могучий, подошел к хозяину. Шауей подтянул подпруги, вскочил в седло и на полном скаку выдрал с корнями несколько вековых дубов. Не успели нарты опомниться, как Шауей огородил просторный загон и запер в нем всех коней. Пересчитав нартов, Шауей в один миг построил несколько небольших загородок. Став посреди табуна, он начал перебрасывать коней в загородки, хватая как попало — которого за гриву, которого за хвост, которого за ноги. В каждой загородке оказалось по равному числу коней, а себе Шауей оставил лишь меченых.
— Вы видите, — сказал Шауей нартам, — я беру не больше, чем следует мне. Я беру лишь искусанных коней. До лучшей встречи, нарты! — крикнул он и, хлестнув Джамидежа, погнал свой табун.
Растерявшиеся нарты молча глядели ему вслед. Лишь когда Шауей скрылся, они опомнились.
Тут только и догадались они, что он, этот оборванец, кормил их, строил для них шалаши, а кони, что сгрудились в загородках, тоже его добыча.
Придя в себя, нарты зашумели. Они кричали, что мальчишка поступил с ними бессовестно, и корили друг друга за то, что дали наглецу, оскорбившему честь нартов, скрыться безнаказанно, не узнав даже его имени.
— Надо поскорее догнать его, пусть назовет себя! — И вдогонку Шауею послали нарта Аракшу.
Аракшу долго скакал за Шауеем. Догнав, он опередил Шауея и, преградивши ему путь, спросил от имени нартов:
— Скажи, кто ты? Назови свое имя!
Вместо ответа Шауей избил Аракшу и, не сказав ни слова, отправился дальше.
Кряхтя и охая, Аракшу вернулся к нартам и рассказал все, как было. Тогда послали вдогонку обидчику нарта Псабыду. Но с ним случилось то же, что и с Аракшу, только Псабыду Шауей избил еще сильнее, не сказав ни слова. Когда побитый Псабыда вернулся к нартам ни с чем, Насрен Длиннобородый рассердился.
— Я настигну неизвестного и не отпущу, пока не ответит, кто он, откуда и как его зовут! — закричал Насрен.
Он заморил гнедого, гонясь за Шауеем. Настигая всадника, Насрен крикнул ему вслед:
— Остановись, побеседуй со мной! Обещаю отдать тебе в жены мою единственную дочь — красавицу Акунду.
Но Шауей не остановился, не оглянулся, не ответил.
Тогда Насрен Длиннобородый крикнул:
— Мой дорогой гость, если не хочешь остановиться ради моей дочери, то ради моей седой бороды остановись и побеседуй со мною!
Шауей остановился и, повернувшись к Насрену, сказал:
— Мой отец — Канж, мать — Нарибгея. Я вырос на ледяной вершине Ошхомахо. Зовут меня Шауей. Нарты, которых ты посылал мне вдогонку, наглецы и невежды: вопреки обычаю, они обогнали меня и преградили мне дорогу. Поэтому я их избил.
И, хлестнув Джамидежа, Шауей продолжал путь.
Насрену Длиннобородому очень хотелось побольше разузнать о могучем витязе, но вновь заговорить он не отважился.
Вернувшись к нартам, Насрен Длиннобородый рассказал им, что услышал. И нарты, гоня табун, отправились домой в глубоком раздумье.
