Как жили учителя начальных сельских школ в дореволюционной России.
«1916 год мне запомнился потому, что мы, то есть мачеха, Юрий и я, жили на озере Шира Минусинского уезда. Мачеха лечилась от нервов, а мы просто бездельничали. Курорт Шира тогда был совсем не благоустроенный. Правда, там была небольшая грязелечебница и „Курзал“ (это было длинное деревянное здание, где были по вечерам танцы, вечера самодеятельности, прекрасная библиотека, и был великолепный рояль, на котором каждый день утром упражнялся и играл Лёня Гинцбург). Потом был дом учителя. При нём было общежитие для учителей и столовая. Так как мачеха была учительницей, то мы кормились в этой столовой невероятно дёшево.
Помню, что каждый день были пироги, один вкуснее другого. Помню, там была молоденькая рыженькая учительница в ситцевом платье и молоденький учитель, который тоже отдыхал и одновременно заведовал библиотекой. Они влюбились друг в друга. Жениться они не могли, так как оба получали по 15 рублей в месяц. Если бы они объединились, завели бы корову, свинью и так далее, они могли бы жить на свои два жалованья, но в сельских начальных классах полагалось по одному учителю. Перевестись в среднюю школу они не могли, трудно было с вакансиями, да, видимо, и образования не хватало. Он ходил ужасно печальный, а она всё время плакала. Все им сочувствовали, но ничем помочь не могли».
Источник: В. А. Флоренская. Моя жизнь. — М.: «Новое литературное обозрение», 2022.
Контекст
Автор этих мемуаров — Вера Александровна Флоренская (1900–1996). Она была внучкой священника и дочерью агронома, окончила гимназию в Красноярске и поступила в 1918 году в Томский государственный университет.
Попробуем разобраться, где могли работать герои этой по-чеховски грустной истории любви, которую она описала.
Кто работал в дореволюционных «началках»
Начальные и средние школы считались совершенно независимыми друг от друга. Они отличались контингентом не только учащихся, но и учителей: к педагогам «началок» предъявлялся более низкий образовательный ценз. Эти учителя могли совсем не иметь педагогического образования: по данным переписи 1911 года 20,8% среди учителей и 16,5% среди учительниц начальной школы сами имели лишь начальное или домашнее образование, то есть фактически учили детей как придётся, тому, что знали сами.
Приличное жалование и статус давала работа учителем-предметником в гимназии — но для неё требовалось университетское образование, что в ту эпоху для большинства казалось недостижимой планкой, особенно женщинам. В средних школах попроще (различных уездных училищах) жалования были ниже, чем в гимназиях, но выше, чем в земских «началках». Однако там требовалось и педагогическое образование или сдача специальных экзаменов, для которых нужна была соответствующая подготовка.
Сколько получали учителя «началок»
Начальным школам выделяли в разы меньшее финансирование, чем средним. И в первую очередь это сказывалось, конечно, на учительских зарплатах.
Министерство народного просвещения, прекрасно зная о проблеме, добилось принятия закона, согласно которому жалованье учителя должно было составлять не менее 360 рублей в год (30 рублей в месяц). Это тоже были маленькие деньги: их хватало сводить концы с концами одному человеку, но жить на такие средства семье было очень затруднительно, несмотря на то, что жильё учителям предоставлялось бесплатно.
Даже эта обязательная планка в 360 рублей достигалась не везде. В 1912–1913 годах анкетирование земских учителей 279 уездов империи показало, что только в 178 уездах оклад был равен установленному минимуму и в 15 уездах он оказался выше этой суммы. В остальных же зарплата так и осталась ниже обязательной границы. Причём в двух уездах она была ниже в два раза и не дотягивала даже до 180 рублей.
Для сравнения: в городе, в классической мужской гимназии учитель-предметник мог рассчитывать на зарплату от 900 до 3550 рублей в год.
Спасение утопающих, как известно, дело рук самих утопающих, поэтому существовали учительские общества взаимопомощи. Но системно это, конечно, был не выход.
Типичные земские учителя — люди не только бедные, но и одинокие: ни семьи, ни друзей. Семью завести им не позволяли доходы, а друзей — отсутствие подходящего социального круга в деревне. Для крестьян учитель или учительница, как правило, оставались чужаками. Долго пребывать в таком статусе могли лишь настоящие подвижники или те, кто не мог найти никакого другого варианта.
«Что за охота, — писал в письме один из учителей, — навсегда остаться школьным учителем, имея надежду лишь на преждевременное расстройство здоровья и полнейшую беспомощность в пожилых летах».
Читайте также: