оглавление канала
Старик продолжал сидеть истуканом в том же положении, в котором мы его оставили уходя. Может, ему тяжело двигаться? Но, я тут же вспомнила, как он ловко ускользнул от меня в тот раз, когда я впервые попала в кирху. Глядя на него, как он ровно держит спину, как поворачивает голову, я отбросила всякие сомнения в его мнимой неспособности двигаться. Просто у человека железная выдержка. Сидит себе, дожидается, когда тайна сама к нему в объятия кинется. И правильно, чего зря суетиться.
Крестов сделал знак Вальдису, и тот, метнулся мухой, и пододвинул хозяину один из пустых ящиков, приспособив его для комфортного сидения, смахнув с него слой пыли. Я только усмехнулась, глядя на его подобострастную суету. Сама же я занялась самообслуживанием. Другими словами, выбрала себе подходящий ящик и уселась на него. Чего ноги зря утруждать, как известно в них правды нет. Аристарх Евгеньевич поставил свою трость рядом, и взялся бегло прочитывать записи в дневнике. Трость, кстати, была у него довольно интересной. Я это еще в самый первый раз обратила на нее внимание. Только вот, случая разглядеть ее как следует у меня все не представлялось. Сейчас же, пожалуйста! Разглядывай сколько угодно, никто тебе ничего не скажет, так все увлечены дневником. Вальдис вон тоже, держит над хозяином лампу, а его глаза быстро бегают по строчкам. Мне это зрелище показалось не особо интересным, и я принялась разглядывать трость. При таком освещении сделать это тщательно не представлялось возможным, но тщательность мне сейчас была ни к чему. Нужно было как-то скоротать время, и отвлечься от тревожных мыслей. Уж лучше я буду разглядывать трость, чем грызть ногти от беспокойства.
Итак, судя по тому, что я видела, выполнена она была из какого-то темного дерева твердой породы, скорее всего из дуба. По всей длине трости вился какой-то замысловатый узор, который мне не удалось рассмотреть. Но, было понятно одно, работа, безусловно, сделана с отменным мастерством и высоким художественным вкусом, и судя по ее виду, этой трости не меньше, чем лет двести, если не триста. Правда, я не была знатоком-антикваром, да еще и при таком освещении. Но, по крайней мере, мне так хотелось думать. Рукоять трости была выполнена скорее всего из серебра и изображала птичью голову, похожую на орла, а на месте глаз птицы были вставлены два небольших янтаря, что при попадании света на них, создавало иллюзию живого существа.
Увлекшись тростью, я даже как-то подзабыла, где я нахожусь, а самое главное, с какой целью. В себя меня привел раздраженный голос Аристарха.
- Здесь ничего нет!! Только какие-то дурацкие цитаты из Святого Писания!! – Он в раздражении отшвырнул дневник от себя. А я притаилась мышкой, стараясь изобразить из себя один из пустых ящиков, авось, не заметят. Но, заметили. Крестов кинул злобный взгляд в мою сторону. – Это ты вырвала нужные листы!! Я так и знал, что тебе доверять нельзя!! Ты мне сейчас все расскажешь…
Угроза была не шуточной, я это сразу почувствовала, и постаралась обратиться к его разуму, не обращая внимания на его эмоции. Соскочила с ящика, и зашла за него. Какое-никакое, а все ж препятствие. Правда, сделала я это больше инстинктивно, чем осознанно. Потому-что препятствие в данной ситуации все же больше походило на «никакое», чем на «какое».
- Послушайте, Аристарх Евгеньевич, зачем мне это делать? Какой смысл? А потом, если вы внимательно изучите корешок тетради, то сможете убедиться, что ни один лист оттуда не вырван. Давайте не будем горячиться и успокоимся. – Я говорила быстро, вкладывая в свои слова максимум убедительности. А потом выставила ладони вперед в мирном жесте, изо всех сил стараясь не паниковать раньше времени.
Он встал со своего ящика, на котором сидел и, схватив трость, сделал шаг ко мне. Но тут, что называется, подмога пришла откуда не ждали.
- Подай мне тетрадь, и прекрати истерику. – Голос старика по-прежнему был скрипучим, словно песок на зубах, но звучал столь властно, что Аристарх подчинился, правда, все еще злобно поглядывая в мою сторону.
Он поднял тетрадь с пола, сделал несколько стремительных шагов и, я бы сказала, с каким-то почтением подал старику тетрадь. Он вел себя так, точно старик был королем, восседавшим на своем троне, а сам Крестов, был его преданным вассалом. Причем, преданным, как говорится, не за страх, а за совесть. Меня это навело на любопытные мысли, и я стала внимательно приглядываться к деду. А он, взяв тетрадь в руки, бегло пролистал ее. Кстати, осветительным прибором и в этом случае был Вальдис. Задержался он только на последней записи. Перевернул страницу и прочитал целиком ее еще раз шевеля губами, будто стараясь ее запомнить. Потом, посмотрел на Аристарха и проскрипел:
- Это ключ…
Перевел на меня взгляд, и я почувствовала, как волосы на моей голове стали подниматься дыбом от его взгляда, а в голове заклубился какой-то туман. Я зажмурилась и стала читать про себя. … Твоей любви я жду, как дара, и вечность дам тебе за миг! В любви, как в злобе, верь, Тамара, я неизменен и велик!!!... Дышать сразу стало легче. Я открыла глаза, не переставая читать про себя строки, написанные четырнадцатилетним творцом великой поэмы. Старик впился в меня взглядом, будто, собираясь пронзить им мой мозг, как копьем. Но, у меня перед глазами уже была ночная келья прекрасной затворницы Тамары. И реальность перестала существовать.
Не знаю, сколько прошло времени, и сколько длилась это незримое противостояние. Я услышала, как старик выдохнул, и тихо прошелестел:
- Да, он был прав… Ты не обычная девчонка. – Затем, он повернулся к Крестову, и уже громче проговорил. – Ты должен спросить ее. Возможно, она знает разгадку этого ключа. Мои способы с ней бессильны.
А я про себя аж застонала. От Крестова и его вопросов я стихами не отобьюсь. Против прямой физической силы мне нечего было противопоставить. Хотя… Мой мозг принялся лихорадочно искать выход. Нужно выйти из этого подземелья. Здесь меня давят стены, здесь нет воздуха, нет ветра… Ветер… Что-то мелькнуло в моем сознании, как отголосок давно забытой материнской колыбельной. Но, судя по всему, мое время кончилось. Я почувствовала жесткую хватку на своей руке.