В «Висельнике» всегда было шумно и многолюдно, что позволяло обсуждать важные дела не таясь. Облокотившись на грубый деревянный стол, весь в пятнах от давно пролитого эля, я делилась с Варриком добытыми сведениями.
Оказалось, что о месте обитания целителя знал почти любой ферелденец. А чтобы разговорить земляков, много ума не надо. Мило улыбнуться, упомянуть о гибели Лотеринга, поиграть несколькими медяками — и дело в шляпе.
— И как только храмовники до него не добрались?
— Элементарно, Хоук, — усмехнулся Варрик. — Храмовники — они, знаешь ли, любят блестящие доспехи. Ты же не думаешь, что после охоты на мага в Клоаке они всё еще будут блестеть?
Я улыбнулась. Гном как всегда попал в точку. Хуже Нижнего Города в Киркволле были лишь Казематы, а хуже Казематов — только Клоака, сточная канава города. Даже у Варрика не хватало фантазии, чтобы вообразить местечко мерзотнее. Как и положено, в штольнях Клоаки скапливались отходы, будь то прокажённые, удушливый ядовитый газ, шайки отъявленных негодяев или трупы их жертв. В одиночку я в Клоаку не совалась.
— Признаться, у меня нет ни малейшего желания туда лезть.
Каким-то чудом Варрик прознал, что целитель из Клоки был беглым Серым Стражем. Тетрас счёл это подарком судьбы — за пределами гномской столицы Орзаммара никто не знал Глубинные Тропы лучше, чем орден Стражей. Вот только в Киркволле Серых не было со времён четвёртого Мора.
Варрик твёрдо вознамерился выторговать карты, и основною работу должна была сделать я.
— Да ты бы прихватила братца для солидности, авось пригодится.
— Ну уж нет! Карвер, в клоачной лечебнице ферелденских беженцев? Я потом неделю буду слушать о том, как хорошо жилось до Мора и как он хочет всё изменить! Вообще-то я думала, ты со мной сходишь...
— Ох, Хоук, я бы сходил, да не пристало гному расспрашивать человека о Глубинных Тропах.
Варрик развёл руками в извинительном жесте.
— Вот как? Меня-то спросил! Ладно, попрошу Авелин…
Я догадывалась, что у гнома сегодня назначена партия в «Порочную Добродетель».
Ближе к обеду я нагрянула в Крепость Наместника:
— Лейтенант, можно тебя на минутку? Мне нужно сегодня вечером прогуляться в Клоаку за ферелденским Серым отступником. Составь компанию, а?
Авелин озадаченно нахмурилась.
— Извини, подруга. У меня ночное дежурство. В Порту, — ткнула она пальцем в висящее на стене расписание. — Почему ты не возьмешь Тетраса? Это же его идея была.
— Ох, я бы не стала тебя беспокоить…
— Снова играет, да? А Карвер?
— Да вы что, сговорились?! — воскликнула я. Видимо, слишком громко, так как несколько стражников удивленно оглянулись на нас. — Авелин, ты же его знаешь…
— Ладно, допустим. А отложить на завтра?
— Завтра мы готовимся к послезавтрашнему походу в Костяную Яму… Видимо, придётся просить помощи у эльфа…
Авелин воззрилась на меня как на умалишённую, наклонилась и прошептала на ухо:
— Хоук, ты же не собираешься тащить магоненавистника к отступнику?
— А что мне остается? Впрочем, если он откажется, то идти придётся уже на следующей неделе…
— Знаешь, иногда меня просто поражает твой талант из плохой затеи сделать абсолютно дурацкую. При данном раскладе Карвер будет меньшей из бед.
— Ты с ним не живёшь, Авелин…
Удручённо покачав головой, я распрощалась с подругой и направилась к бывшему особняку Данариуса, где теперь обосновался Фенрис.
***
Эльфа я застала распивающим бутылку вина. Он даже назвал сорт, но я поняла только, что оно жутко дорогое и что в погребе особняка его навалом. Назвал, и красивым броском через всю комнату разбил бутылку о стену.
— Ого! А магов ты принципиально не угощаешь? — усмехнулась я, глядя, как бордовая жидкость стекает по стене на пол в лужицу.
— Если хочешь, могу принести ещё. Только ты не за этим ко мне пришла.
— Не за этим…
Я опустилась в кресло у камина и магией разожгла огонь, с удовольствием отметив, как при этом сузились глаза Фенриса. Очень уж хотелось подразнить. Впрочем, эльф быстро взял себя в руки.
— Надеялась, что мне удастся уговорить тебя прогуляться в Клоаку. Есть там один лекарь, который должен знать входы на Глубинные Тропы.
— И зачем же тебе я? — эльф не сводил с меня выжидающе-недоверчивого взгляда.
— Не пристало ходить девушке в таком районе одной, — улыбнулась я. — А мои друзья немножко заняты.
— Хорошо, — неожиданно легко согласился Фенрис.
Я несколько опешила.
— Хорошо? Вот так просто?
— А почему бы и нет? Ты помогла мне, я тебе благодарен. У меня нет причин тебе отказать.
Откинувшись на спинку, я задумчиво рассматривала эльфа. Его настроение было сложно предугадать. Ненависть и горячность граничили в нём с каким-то аристократическим благородством, совершенно неожиданным для беглого раба.
— Гм… Знаешь, а ты, оказывается, можешь быть очень мил. Приятное открытие, учитывая, что при первой нашей встрече ты едва не испепелил меня взглядом.
Фенрис усмехнулся.
— Мне нравится, что ты говоришь всё, что думаешь, Хоук. В свое оправдание могу сказать, что тогда я был зол, напуган и… В общем, ты поймёшь, о чём я, когда за тобой придут храмовники.
— Приходили, не раз. В Ферелдене мы часто переезжали. Кстати, должна кое о чём предупредить. Тебе это не понравится.
— О чём же?
— Наш лекарь — отступник и Серый Страж в придачу. И я понятия не имею, чего от него ожидать.
На несколько мгновений спокойное лицо эльфа стало пугающе спокойным. Он напряженно улыбнулся.
— А ты не питаешь иллюзий насчёт своих собратьев, да?
— А ты насчёт эльфов? Милый, я год пахала на контрабандистов. Я видела магов крови. Доверять кому-то лишь потому, что он отступник — то же самое, что доверять из-за схожей формы ушей. И потом, что Серый Страж делает в Киркволле?
— Справедливо, — согласился Фенрис. — Пожалуй, ты самый благоразумный маг, которого я видел.
— Буду считать, что это комплимент. Встречаемся у главной штольни на заходе солнца.
С этими словами я поднялась из кресла и направилась к двери. Спиной я ощущала задумчивый взгляд Фенриса.
***
Фенрис появился точно в тот миг, когда нижний край солнца коснулся горизонта. Вот бы и Карвер был столь пунктуален!
Раньше Клоака была шахтой, и света не видела никогда. Едкая гнилостная вонь выбивала слёзы. Редкие чадящие фонари висели у обитаемых закоулков. Уже в нескольких шагах от них мрак густел до непроглядности. Я несла факел, но от подступающей со всех сторон тьмы всё равно становилось не по себе. Где-нибудь в лесу можно было бы разжечь несколько парящих огоньков, но в городе щеголять магией было опасно. Даже посох я рисковала носить только глубокой ночью.
В Клоаке я обычно старалась держаться поближе к спутникам, но перед Фенрисом показывать слабость не хотелось. Так что приходилось быстро шагать вперёд, не позволяя смутному беспокойству одержать верх. Я часто спотыкалась о всякий хлам, поскальзывалась в лужах неясного происхождения и пару раз лишь чудом не навернулась. Эльф же двигался так, будто отсутствие света его вовсе не беспокоило, и я злилась на свою неуклюжесть.
Ориентироваться в штольнях было несложно — местные жители разукрасили стены опознавательными знаками. Приходилось лишь внимательно всматриваться в каракули на каждом перекрёстке. Путь до лечебницы мне описали примерно так: от креста налево, ёлка, молот, у башки направо до карася и дальше по листьям.
Конечно, не обошлось без приключений. Шайка незадачливых головорезов сочла припозднившихся прохожих лёгкой добычей, за что и поплатилась. Двое попросту сбежали, до полусмерти напуганные свечением Фенриса. Главарь скончался от переизбытка металла в организме, другой бандит потерял что-то из внутренностей. Остальные ретировались, получив ожоги разной степени тяжести.
— Неплохо, Хоук. Предлагаю пока сойтись на ничьей, — мрачно пошутил эльф.
Рисунки листьев оказались совсем свежими. Они изображали эльфийский корень и привели нас к самой лечебнице. Лечебница была закрыта. Уходить с пустыми руками я не собиралась, а потому отчаянно колотила дверь, пока она не приотворилась. Женский голос шепотом произнёс:
— Уходите. Мы не работаем после заката.
— О, это мы заметили, — ответила я. — Нам нужно поговорить с Серым Стражем.
— Понятия не имею, о чём вы говорите.
Дверь дёрнулась в попытке закрыться. Фенрис среагировал молниеносно — остановил её, схватив за край.
— Послушайте, мы знаем, что он здесь! — взмолилась я. — И нам очень, очень нужно с ним поговорить! Пожалуйста, мы не бандиты.
Девушка, видимо, перепугалась не на шутку и вновь потянула дверь на себя, но Фенрис был сильнее. Не дожидаясь моего одобрения, он ворвался внутрь. Мне ничего не оставалось кроме как последовать за ним. Девушка этого явно не ожидала и выронила свечу. Воцарилась тьма, но в следующее мгновение возникли аж четыре источника света: из-за матерчатой перегородки в глубине помещения полыхнуло синим; почуяв неладное, засветился Фенрис; я зажгла на ладони маленький огненный шарик, и то же самое сделал неизвестный маг за перегородкой, но его шар был значительно крупнее, ярче и вполне мог прожечь основательную дыру в человеческом теле. Это была явная угроза.
— Что вам нужно?! Я не позволю громить мою лечебницу!
— Ты Серый Страж? Мы не причиним зла, мы только хотим поговорить! Фенрис, да успокойся ты! И убери меч!
Эльф нехотя повиновался и даже перестал светиться, но по-прежнему был готов ринуться в бой в любой момент. Я медленно подняла руки, оставив шарик висеть в воздухе, освещая нас с Фенрисом.
— Мы не бандиты и не храмовники. Мы только хотим поговорить.
— Вас послали Стражи? Передайте им, что я не вернусь! — сказал маг, выходя из-за перегородки. Это был высокий мужчина лет тридцати, с длинными собранными в хвост светлыми волосами, правильным носом и двухдневной щетиной на лице. Его плечи покрывала странная пернатая накидка. В жизни бы не надела подобного!
— Никто нас не посылал! Нам всего лишь нужны карты Глубинных Троп!
— Что-что вам нужно? — недоуменно переспросил маг.
Я вкратце рассказала ему об экспедиции и как я узнала о лечебнице. Тем временем испуганная девушка подняла и вновь зажгла свечу.
— Гм… Вроде бы ты не врёшь, — отступник задумчиво вглядывался в моё лицо. Шар на его ладони потух. — Но карт у меня нет.
Повисло неловкое молчание.
— Нет? — переспросила я.
Маг выразительно поднял бровь.
— Ты думаешь, Стражи всюду таскают с собой карты Троп и периодически спускаются туда на пикник?
— Пойдём, Хоук, — Фенрис направился к двери.
— Но я могу вам помочь, — сказал отступник. — Серые Стражи чувствуют Порождений Тьмы также хорошо, как ты — магию. Я мог бы спуститься с вами и начертить свежие карты. Разумеется, за это я потребую ответную услугу.
Фенрис недовольно нахмурился, а я радостно выпалила:
— Конечно, что угодно!
Живой Серый Страж был несравнимо полезнее, чем бумажки неизвестной давности.
***
— Забудь, что я назвал тебя благоразумной.
— Милый, а не пойти ли тебе домой?! — не сдержавшись, раздраженно огрызнулась я.
Мы приближались к Казематам, и всю дорогу от лечебницы Андерса я стойко выносила всю богатую гамму убийственных взглядов эльфа. Недоумение сменилось гневом, далее друг за другом последовали отвращение, ярость и презрение. Теперь его взгляд говорил: «ненавижу-магов-они-все-заодно».
— Я дал слово.
Вот значит как. Будет ненавидеть, но слово сдержит. Держу пари, он наслаждался осознанием собственного благородства!
Я уже тысячу раз пожалела, что не послушала Авелин и не взяла с собой Карвера. Конечно, стоило узнать, чего попросит отступник, прежде чем соглашаться. А попросил он устроить побег магу Круга, которого вот-вот должны были усмирить.
Часть меня рвалась помочь бедняге. Папа бежал из Круга с помощью храмовника, и он рассказывал об Усмирённых. Но папа также говорил, что Усмирение — это крайняя мера. Усмиряли непрошедших Истязания, или тех, кто практиковал магию крови. И мне не давал покоя вопрос — за что должны были усмирить этого мага? Так ли хорошо Андерс знал своего друга? Что если этот человек действительно опасен? Что, если нас заметят храмовники?
Андерс легкомысленно утверждал, что сам сбегал с полсотни раз, пока не попался Стражам. Мол, ничего сверхсложного в его просьбе нет, а усмиряли в Киркволле за меньшие проступки, чем в Кругу Ферелдена.
Меня терзали сомнения, и я злилась. Злилась тем сильнее, чем больше осознавала правоту эльфа. Магия опасна, маг должен находиться в Круге. Мы с Бетани должны были находиться в Круге. Но мы за всю жизнь не причинили зла никому, кто не собирался причинить его нам!
Бетани… Она всегда стыдилась своей силы, чувствовала вину за то, что не родилась «нормальной». Я старалась не думать о том, что в Круге ей не пришлось бы столкнуться ни с огром, ни с демоном Праздности. Может быть, там Бетани нашла бы покой, помогая людям чарами.
Мне не нравился взгляд эльфа. Он просто не имел права осуждать меня! Небось, если бы Андерс попросил освободить рабов, Фенрис первым бы согласился. Но разве мог он понять, что значит заботиться о семье? Будь я одна, может быть, основалась бы в какой-нибудь глуши, как ведьмы из Диких Земель. Но мама и Карвер заслуживали лучшей жизни. Мама тяжело перенесла весть о том, что дядя Гамлен промотал всё состояние и даже продал особняк. Конечно, это не могло сравниться с болью от потери Бетани. Но я была готова рисковать собственной головой, идя в лапы к храмовникам, чтобы моя семья не теснилась в гнилой лачуге Нижнего Города.
Духи добрые, если этот эльф не прекратит на меня так смотреть, я сама начну его ненавидеть!
Часовенка Каземат имела внешний вход, но всегда охранялась храмовниками. Двое рыцарей бдели у двери, но чаще посматривали в окно часовни, чем на узкую площадь перед ней. Площадь окружали пустующие лавки торговцев. Как поведал Андерс, осуждённому на Усмирение — если он не был одержим — отводили сутки для мольбы Андрасте.
— Что теперь? — шёпотом спросила я Андерса, прячась за углом.
Кидаться на храмовников с заклинаниями было чистой воды самоубийством.
— Трюк от моего Командора, — подмигнул отступник. — Когда упадут, тащите в кусты! Если патруль их заметит, нам крышка. И задержите дыхание!
Он достал из сумки большой стеклянный флакон и приложил палец к губам. Прислушался. Лишь ветер и сверчки нарушали тишину. Тогда Андерс размахнулся и бросил флакон прямо в дверь часовни. Храмовники синхронно обернулись на звук разбившегося стекла. Едва заметное сизое облако растаяло моментально, но у храмовников подкосились ноги. Рыцари тяжело осели на пол.
Перебежав площадь, мы с Андерсом схватили одного рыцаря, Фенрис — второго, и потащили к торговым лавкам. Жиденькие кустики доверия не внушали.
— Они живы? — кряхтя от напряжения, спросила я.
— Просто спят, —заверил отступник. — Через четверть часа будут как новые.
Андерс ногой смахнул с крыльца осколки, заглянул в окно часовни и толкнул тяжёлую дверь.
— Карл, где ты? — тихо позвал он.
— Здесь, Андерс.
Безоружный человек стоял в глубине зала перед статуей Андрасте, повернувшись к нам спиной. У алтаря горели свечи, но зал был погружён во тьму.
— Хвала Андрасте, с тобой всё в порядке! — облегчённо выдохнул отступник и бросился к нему между рядами скамей.
— Друг мой. Хорошо, что ты пришёл.
Карл обернулся, и я впервые увидела печать Усмирения.
Я не запомнила ни цвета волос Карла, ни его роста, ни возраста. Да и не имело всё это значения, когда на лбу у него сияло белое солнце, а пустые глаза смотрели сквозь Андерса, куда-то в пространство.
Мне стало жутко. Тьма по углам внезапно стала почти материальной и заключила меня в объятия. Я отступила назад, к Фенрису. Плевать, что он подумает. Плевать, что он меня ненавидит. Главное — не оставаться одной под этим пустым нечеловеческим взглядом. Бежать, бежать отсюда, от этого небытия.
Я уже повернулась к двери…
— Хоук, стой! — путь мне преградил меч Фенриса. Лезвие предостерегающе дёрнулось. Эльф принял боевую стойку.
И в этот миг тьма пришла в движение. Угрожающе надвинулась и рассыпалась отрядом храмовников. Их было четверо, и их доспехи не отражали свет. Мимолётно я подумала, что Варрик ошибся на их счёт.
За спиной полыхнуло синим. Я обернулась. Из глаз Андерса бил синий свет. Его магия ощущалась почти физически. Это была энергия Тени, сродни магии одержимых.
Фенрис не мешкал, он бросился на храмовников, заставляя тех обороняться щитами. Андерс — или это был одержимый? — что-то сделал. Ближайший к нему рыцарь повалился на пол и больше не встал.
Я получила удар щитом и неловко упала на скамью. Правое плечо пронзила резкая боль. Во мне не распознали мага, и это спасло мне жизнь. Дотянувшись левой ладонью до каменной плиты, я сложила форму. Пол передо мной закипел лавой. У щитника буквально загорелись латные сапоги. Он дико взвыл, но меч Фенриса пресёк его мучения.
На ногах остался последний храмовник. Он парировал удар Фенриса, но отразить молнию Андерса не успел. Четвёртый лежал у стены с дырой в груди.
Мы стояли среди тел храмовников, а меч эльфа был приставлен к горлу Андерса.
— Никогда не видел таких одержимых, — зло прошипел Фенрис сквозь зубы.
Синий свет в глазах отступника потух.
— Потому что я не совсем одержимый, — огрызнулся уже прежний Андерс. — Это дух, а не демон.
— Одержимый всегда одержимый!
Я судорожно вспоминала. Когда-то давно, в другой жизни, отец рассказывал о редких случаях, когда в мага вселялся дух. Духи, в отличие от демонов, не подавляли человека, не порабощали его тело и разум, а оберегали и направляли. Церковь учила, что духи — это первые дети Создателя, они воплощали благодетели, такие, как Вера или Милосердие.
— Стой, Фенрис. Андерс, ты уверен, что это дух? — спросила я, держась за свёрнутое плечо.
— Это Справедливость, — прошипел отступник. — И это я предложил ему слиться со мной.
— Не больно-то он справедлив для Справедливости, — заметила я.
— Хоук, я расскажу тебе всю историю от начала до конца, — затараторил Андерс, — но не сейчас! Нам нужно убраться отсюда. Пусть этот, — он кивнул на эльфа, — уберёт свою железку.
— Я ей не подчиняюсь, — процедил Фенрис, но меч всё же убрал.
Андерс подошёл ко мне, прощупал плечо и резко дёрнул. Я зашипела от боли, но теперь рука нормально функционировала. Я покрутила плечом.
— Спасибо.
Усмирённый стоял на прежнем месте. За всё время он даже не шелохнулся. Лицо его оставалось таким же бесстрастным, а взгляд таким же пустым.
— Карл… — отступника била мелкая дрожь. Он вцепился в плечи бывшего друга.
— Я шёл по неправильному пути. Храмовники показали мне правильный, — без выражения произнесло существо, которое раньше было Карлом, продолжая смотреть в никуда.
— Андерс… Не мне решать, но… — прошептала я, не поднимая глаз. — Я бы не пожелала такой жизни ни за что…
Второй раз в жизни я выносила смертный приговор. Первый раз это был сэр Уэсли, муж Авелин, заразившийся скверной. Конечно, я предоставила Авелин самой решить его судьбу, но в душе знала — если бы она его не убила, это бы сделала я. Вот и теперь… Что произошло? Как я могу решать, кому жить, а кому умереть? Разве я судья?
А второй ли раз? На моем счету было много жизней. Почему я превратилась в палача? Когда я начала с такой лёгкостью убивать людей? Конечно, сначала были Порождения Тьмы, потом одержимые, маги крови, разбойники, и вот — храмовники. Ещё утром эти люди ходили по улицам, ссорились, помогали, любили... Их ждали дома!
Я знала, что их призраки не будут преследовать меня. «Они сами хотели меня убить» — какое детское оправдание! И из десятков убитых мной я всегда буду помнить только сэра Уэсли и Карла. Хотя умерли они и не от моей руки…
Я думала о Карле как о уже свершившемся, и ничуть не сомневалась, что Андерс это сделает.
— Прости меня, Карл…
Отступник взял меч одного из храмовников, приставил к груди усмирённого и надавил. Клинок вошёл точно в сердце.
Когда жизнь покидала тело Карла, в его глазах мелькнула благодарность. Было ли это на самом деле, или же я приняла желаемое за действительное? Думаю, я никогда этого не узнаю…
Андерс взмахнул рукой, тела охватило синее пламя. Такое пламя прожигает всё, кроме камня, и не чадит. Фенрис мрачно взирал на погребальные костры.
— В церкви… — едва слышно произнёс он.
Я никогда бы не подумала, что этот эльф может придавать какое-то значение религии. Бетани почитала Создателя, мне же было на него наплевать. Церковь для меня была красивым зданием, не более того. Но когда я представила, что сказала бы об этом Бетани, мне стало невыносимо стыдно. Так стыдно, что под землю хотелось провалиться, только бы не видеть этого взгляда эльфа. Неужели я и вправду такая? Неужели беглый раб — лучше меня?
Магический огонь быстро и бесследно расправился с телами. Мы выбежали из часовни, закрыли дверь, скрылись в каком-то дворе. Не прошло и четверти часа, а мой мир очередной раз дал трещину.
— Ты знаешь, где меня найти, Хоук… — устало вздохнул Андерс и растворился в предрассветных сумерках.
— Ну что, довольна? Быть может, следовало бы усмирить всех магов? — голос Фенриса звучал слишком резко даже для него.
Он быстрым шагом направился прочь.
Я должна была сказать ему… Что не одобряю. Что он прав. Да, конечно прав. То, что мы сделали — это низко, и грязно, и… не лучше магии крови. Но я и вообразить не могла, что всё так обернётся! И разве магия тут виновата?
— Фенрис, подожди, — догнала, схватила за плечо.
Эльф резко обернулся. Я думала, он меня ударит. В его взбешённых глазах полыхала такая смесь злобы и ненависти, какой я не видела никогда в жизни. Это был демон во плоти. Я в ужасе отдёрнула руку.
— Никогда не смей прикасаться ко мне, маг! — медленно процедил он сквозь зубы. Развернулся и ушёл.
Я осталась стоять в чужом дворе, среди ящиков и строительного хлама. Плечо болело, резкий прибрежный ветер пронизывал насквозь, но мне не было до этого дела. Я чувствовала себя ничем, такой же пустой оболочкой, как Карл. Только хуже.
Из транса меня выдернули шаги храмовников. Я спряталась за ящиком, и ясно осознала, что оставаться в городе мне нельзя.