Если описывавшаяся в прошлый раз Таиландская операция хотя и была весьма важна для реализации стратегического замысла Японии, всё-таки не сопровождалась действительно серьёзными сражениями, а ключевую роль в её стремительном завершении сыграло политическое решение, принятое тайским диктатором Плеком Пибунсонгкрамом, то теперь мы переходим к рассмотрению совершенно иных сюжетов. Битва за Малайю, вне всяких сомнений, являлась одним из решающих элементов предпринятого Императорской армией броска на юг. Это было весьма серьёзное испытание для японских вооруженных сил, схватка с равноценным противником. Ввиду вышесказанного борьба в Малайе и взятие Императорской армией Сингапура будут рассмотрены нами подробно и комплексно. А значит начать необходимо с ретроспективы. Чтобы понимать особенности сражений, развернувшихся в декабре 1941 — феврале 1942 годов, необходимо уяснить суть и смысл так называемой Сингапурской стратегии Великобритании, которой та придерживалась, постепенно модифицируя свои планы, на протяжении 1920-х — 1930-х годов.
Уже в XIX веке Британская империя выступала как глобальная морская держава, имеющая свои интересы практически во всех регионах мира. Обширные владения Лондона, их рассредоточенное географическое положение теоретически обеспечивали ВС страны самые широкие возможности по части развёртывания на удалённых от метрополии театрах военных действий. Вместе с тем всё-таки существовала значительная неравномерность в распределении сил и средств Королевского флота — основы могущества империи. Помимо Британских островов как таковых, развитые базы на Гибралтаре и Мальте позволяли англичанам уверенно контролировать обширный макрорегион Северной Атлантики и Средиземноморья. Индийский океан в военно-стратегическом отношении вовсе являлся почти что внутренним озером империи на протяжении большей части XIX столетия. И только Тихий океан несколько выбивался из ряда. В принципе владений в его акватории у Британии хватало. Такие порты как Ванкувер, Сидней, или Гонконг вполне можно было использовать для стоянки судов ВМС. Однако для действительно масштабных и долгосрочных операций требовалось нечто большее.
Между тем к концу 1850-х годов к Тихому океану вышли два главнейших соперника Британской империи — экономический и военно-политический. Первым являлись Соединённые Штаты Америки, которые в результате успешного для себя завершения Американо-мексиканской войны 1846-1848 годов приобрели Калифорнию. Вторым конкурентов была Россия, закрепившая за собой по итогам Айгуньского договора 1858 года и Пекинского договора 1860 года устье Амура и Приморье. Как Вашингтон, так и Петербург наращивали могущество своих ВМС в регионе сравнительно медленно. Вместе с тем у Лондона было до обидного мало возможностей повлиять на этот процесс в идеале совершенно его остановив. При этом приобретение господства над Тихим океаном одним из стратегических противников могло стоить Великобритании очень дорого.
В своих прежних работах автор уже писал, что Англо-японский союз, сперва неформальный, а потом и закреплённый юридически, возник именно как способ решения данной проблемы. Поспособствовав процессу модернизации Империи Восходящего солнца, не дав другим державам подрезать ей крылья на старте, англичане получили игрока, чьи интересы весьма точно совпадали с их собственными. Токио, ведя экспансию и сражаясь за жизненное пространство, должен был практически неминуемо столкнуться — если не напрямую, то, во всяком случае, в сфере дипломатии и силовой политики — с Россией и США. В свою очередь Япония продолжала перенимать у Владычицы морей технологии и компетенции. Все 4 броненосца, участвовавших в Цусимском сражении со стороны Империи восходящего солнца, были построены на британских верфях. Верфь в Курэ, на которой японцы заложат большинство собственных броненосцев и дредноутов, была дочерним предприятием Osaka Iron Works, основанной в 1881 году британским предпринимателем Эдвардом Хантером в кооперации с дзайбацу Сумитомо.
Триумфатор Цусимы Хэйхатиро Того на мостике своего флагмана — броненосца Микаса, спущенного на воду фирмой «Виккерс» в Барроу-ин-Фернесс.
Обоюдовыгодный союз прошёл проверку временем и пролонгировался сторонами дважды — впервые заключенный юридически в 1902 году, он был дополнен в 1905 и продлён в 1911. А затем...
Первая мировая тяжело сказалась на Британской империи. Хотя и одержав победу, Лондон понёс очень существенные издержки. Потери живой силы были беспрецедентными в истории страны — собственно, даже во Вторую мировую они окажутся значительно меньше. Британское морское господство хоть и сыграло свою роль в разгроме Центральных держав -в особенности поспособствовала их истощению транспортная блокада — всё же оказалась второстепенным фактором по сравнению с французской и русской сухопутной мощью. Значительно возросла политическая субъектность доминионов, чьи войска метрополия впервые масштабно задействовала на фронтах. Бои АНЗАК в Галлиполи, например, явились едва ли не отправной точкой в осознании австралийцами и новозеландцами себя в качестве наций. Но, что важнее и хуже всего, в огромной степени возросли возможности США, которые к началу 1920-х сделались в ряде отраслей безоговорочным экономическим лидером планеты. Причём в первую очередь это были наиболее передовые сферы производства. 85% всех автомобилей мира выпускалось в Штатах.
Один из символов «Ревущих двадцатых» и эпохи амеркианского «Просперити» — автомобиль Форд Т.
В конечном счёте руководство Британской империи встало перед нелёгким выбором — начать борьбу за сохранение своей гегемонии в изначально невыгодных стартовых условиях, вести с американцами «дредноутную гонку 2.0», которая без сомнений окажется ещё более изнурительной, чем предыдущая, или искать компромиссное политическое решение? США в свою очередь оказались не вполне удовлетворены той системой, которая установилась после заключения Версальского мирного договора, стремились дополнить и частично ревизовать её. Так сложились условия для Вашингтонской конференции 1921-1922 годов. В моей предшествующей работе, посвящённой Японии, довольно много было сказано о том определяющем значении, которое она имела для будущего Империи Восходящего солнца и всего Азиатско-Тихоокеанского региона. Не вдаваясь здесь в подробности, отмечу самое важное: абсолютно все решения, официально принятые державами в Вашингтоне, в действительности являлись лишь следствиями всеобъемлющего неформального соглашения между США и Великобританией, где вторая соглашалась мирно уступить (во всяком случае отчасти) своё лидерство Штатам. Важнейшим элементом его выступал демонтаж Англо-японского союза, как силы, потенциально способной угрожать Америке одновременно на двух океанах. Япония неожиданно и крайне болезненно для себя очутилась внезапно в международной изоляции. Однако в Лондоне не питали иллюзий: со временем Империя Восходящего солнца сможет возобновить свою экспансию и в новых условиях. Соответственно требовалось учесть эту возможность в военном планировании, приняв необходимые контрмеры. Сингапурская стратегия с самого начала своего была именно антияпонской — тем любопытнее то, что в грозную годину 1941, когда британцам действительно пришлось сражаться с Императорским флотом и армией, она потерпела полный крах. Но обо всём по порядку.
В 1920 году британское Адмиралтейство впервые выпустило меморандум (War Memorandum (Eastern)) с инструкциями на случай войны с Японией — в частности в нём особо подчёркивалась важность Сингапура. Примечательно, что к этому моменту ещё существовал Англо-японский союз — до его фактического упразднения вследствие заключения 13 декабря 1921 Трактата четырёх держав оставалось ещё более года. Тем не менее, подготавливая всеобъемлющее соглашение с США, Лондон уже начал просчитывать его последствия. Окончательно доведена до ума новая стратегия была уже после Вашингтона — её представили доминионам на Имперской конференции 1923 года. С этого момента Сингапурская стратегия была закреплена официально. В чём её суть? В общем и целом можно выделить следующие основные постулаты.
- Япония в своей экспансии рано или поздно вступит в противоречие с интересами Британской империи. Предметом конфликта выступит Китай, или одна из колоний европейских стран в Юго-Восточной Азии.
- Невзирая на это, держать на постоянной основе главные силы ВМС на Тихом океане (а создать там, не оголяя метрополию, самостоятельный флот, способный на равных противостоять японскому, было невозможно как по формальным соображениям — Вашингтонское морское соглашение жестко определяло соотношение тоннажа, так и по фактическим — у Лондона просто не было столько денег) нецелесообразно.
- В случае конфликта необходимо иметь в регионе базу, способную продержаться до прибытия подкреплений из состава Хоум флита. Далее, опираясь на неё, Британия начнёт свою широкомасштабную контратаку.
- Этой базой станет Сингапур.
Почему именно он? География, господа. Дистанция по морю от портов юга Англии до Ванкувера составляет примерно 16 500 километров — это если проходить через Панамский канал, что дополнительно сильно замедлит многочисленный флот. До Сиднея — 21 000 километров. Причём обе вышеуказанные точки весьма удалены от того ТВД, где, собственно, потребуется сражаться с японцами, то есть Филиппинского, Южно-Китайского и Восточно-Китайского морей. Для Гонконга дистанция равняется примерно 17 700 километрам, он находится в зоне действия японской авиации с Тайваня/Формозы и вообще слишком расположен слишком близко к противнику. Город может пасть прежде, чем подоспеют дредноуты из Европы. Наконец до Сингапура из южной Англии плыть чуть больше 15 000 километров. Любой флот, направляющийся из британской метрополии к побережью Китая, в любом случае будет проходить через Малаккский пролив. С учётом того, что тихоокеанские острова после 1921 были демилитаризованы, выбор представляется очевидным.
Британская империя на 1921 год.
Возвращаясь к Меморандуму, его авторы полагали, что война с Японией пройдёт через три фазы: гарнизон Сингапура будет оборонять крепость до прибытия сильного флота из Метрополии, затем флот выдвинется к Гонконгу, чтобы деблокировать или отвоевать его, если он будет захвачен японцами. Во время третьей фазы флот начинает блокаду основных портов Империи Восходящего солнца — и, ввиду острой зависимости страны от внешней торговли, тем самым принуждает её завершить войну на условиях Великобритании. Идея высадки на Японские острова с перспективой воевать на суше была сочтена неразумной.
Действительно, даже частичная блокада оказалась бы для Японии весьма болезненной. На основании данных Министерства торговли и рапортов военно-морского атташе в Токио штабные аналитики Адмиралтейства пришли к выводу, что на долю Британской империи приходится 27 % японского импорта. Теоретически Империя Восходящего солнца могла бы попытаться диверсифицировать поставки, хотя по некоторым видам продукции (каучук, некоторые виды станков и оборудования) это у неё едва ли получилось бы. Однако уничтожение японского торгового тоннажа почти наверняка свело бы все усилия японцев на нет. Доступ Японии к судам нейтральных стран мог быть ограничен путём отказа в страховании тем из них, кто участвовал в торговле с Японией, равно как и фрахтованием судов для того, чтобы они не достались японским нанимателям.
Забавно, но самой большой сложностью в рамках стратегии был вариант, при котором Императорский флот вместо активных наступательных операций, способных вылиться в генеральное морское сражение, оставался бы в своих водах. Это автоматически ставило под вопрос перспективы блокады. Линейные корабли, осуществляющие патрулирование вблизи японских берегов, подвергались бы опасности со стороны подводных лодок и авиации. Лёгкие силы флота в свою очередь оказались бы под большой угрозой в случае внезапного выхода в море неприятельских дредноутов. Рассматривая эту проблему, контр-адмирал сэр Герберт Ричмонд, командовавший Ост-Индской станцией, отметил подозрительную зацикленность логики:
Мы должны принудить Японию к сдаче, отрезав её от снабжения.
Мы не можем отрезать её от снабжения, не уничтожив прежде её флот.
Мы не можем уничтожить её флот покуда он не выйдет на бой.
Мы можем принудить японский флот к бою, отрезав Японию от снабжения.
Другой важнейшей проблемой Сингапурской стратегии являлись сроки, за которые выделенные из состава Хоум флита соединения смогут достигнуть ТВД и начать активно действовать на нём. Казалось бы, Британская империя в состоянии соблюсти все необходимые для подобной операции условия. На пути следования флота существовало множество промежуточных точек, где корабли могли бы дозаправляться топливом: Гибралтар, Мальта, Порт-Саиде, Порт-Судан, Аден, Коломбо, Тринкомали, Рангун. Наконец в самом Сингапуре после реконструкции (о которой ниже) было создано громадное хранилище, вмещающее 1 270 000 тонн топлива.
Предполагаемый маршрут сил Королевского флота, выдвигающихся в Тихий океан в рамках Сингапурской стратегии.
Однако чем глубже командование Королевского флота вникало в вопрос, тем сильнее объём требуемого времени, как это сейчас называют «сдвигался вправо». Поначалу штабные аналитики рассчитывали уложиться в 42 дня при условии заранее полученного предупреждения о возможности начала войны. В 1938 году оценка выросла до 70 дней и ещё 14 дней потребовалось бы для пополнения запасов продовольствия. В 1939 году срок увеличился до 90 дней (плюс 15 на пополнение продовольствия). Отметим на полях — все эти выкладки не учитывали возможность того, что флот, параллельно с Дальним Востоком, будет остро требоваться где-то ещё. Первая же переработка плана с учётом актуальной военно-политической ситуации во всём её комплексе, включая Европу, произведённая летом 1939, сразу же удвоила сроки, превратив 90 дней в 180.
Мы ещё вернёмся к этому моменту, а пока обратимся к тем конкретным мероприятиям, которые превратили Сингапур в по-настоящему первоклассную морскую крепость. Местом для постройки военно-морской базы была выбрана северная оконечность Сингапура — Сембаванг. Администрация колонии Стрейтс Сетлментс выделила 1,151 гектара земли. Далее весьма остро встал вопрос финансирования — средства собирали буквально с миру по нитке.
Британский Гонконг в 1925 году пожертвовал на строительство 250 000 фунтов — видимо в благодарность за то, что честь быть форпостом империи на Тихом океане выпала не ему. В том же году Великобритания внесла 204 000 фунтов на строительство плавучего дока. 2 000 000 фунтов внесли Федерированные малайские государства, ещё 1 000 000 фунтов поступил от Новой Зеландии. Весьма примечательна позиция Австралии. Правительство Стенли Брюса, сформированное консервативной Националистической партией Австралии, всецело поддержало «Сингапурскую стратегию», полагаясь на мощь британского флота, который должна поддерживать как можно более сильная австралийская эскадра. Расходы на австралийские ВМС в 1923—1929 годах составили 20 000 000 фунтов, в то время как на армию и военную промышленность — только 10 000 000, а недавно созданным ВВС Австралии были выделены лишь 2 400 000 фунтов. Вместе с тем, непосредственно на строительство самой ВМБ австралийцы не дали ничего. Финансы висели над военными дамокловым мечом. Контракт на строительство получила фирма сэра Джона Джексона, поскольку именно она запросила наименьшую цену — 3 700 000 фунтов. Особенно проблема обострилась во время Великой депрессии и последовавшего за ней кризиса.
Не стоит, впрочем, думать, что работы были скромными, или вовсе косметическими. Экономия — экономией, однако британцы взялись за дело вполне серьёзно. Для выравнивания стройплощадки понадобилось переместить 4 600 000 м³ грунта, ещё 6 100 000 м³ ушло на засыпку болотистых участков. Для оснащения базы в Англии был построен плавучий док длиной 300 метров и шириной 400 — один из крупнейших в мире. Общая протяжённость глубоководных набережных базы составляла 1500 метров. В инфраструктуру базы входили склады, мастерские и госпитали. Не менее серьёзные усилия были предприняты в отношении защиты. В систему обороны базы вошли пять 381-миллиметровых орудий, предназначенных для борьбы с линейными кораблями противника. Все они были взяты из запасов Королевского флота, а установка их была частично оплачена из тех 500 000 фунтов, что были подарены султаном Джохора на серебряный юбилей коронации Георга V. Три орудия разместили на Джохорской батарее в Чанги, ещё два — на батарее Буона Виста.
Одно из 381-мм орудий береговой обороны, установленных в Сингапуре.
Для борьбы с кораблями меньших размеров предназначались орудия калибром 233,7 миллиметра. Противовоздушную и противодесантную оборону базы обеспечивали малокалиберные орудия, размещённые в фортах Силосо, Каннинг и Лабрадор. Воздушное прикрытие базы по первоначальному проекту должны были осуществлять 18 летающих лодок, 18 истребителей-разведчиков, 18 торпедоносцев и 18 одноместных истребителей. Что куда важнее, в рамках работ по укреплению Сингапура Королевскими ВВС были созданы авиабазы Тенгах и Сембаванг, потенциально способные принять куда большие силы. В 1941 году систему ПВО военно-морской базы дополнил радар.
14 февраля 1938 года состоялась официальная церемония открытия сухого дока — громадного, одного из крупнейших в Азии.
Мобилизованный в войсковые транспорты лайнер «Куин Мэри» — самое большое судно своего времени — в сухом доке Сингапурской ВМБ, 1940 год.
В общем и целом эту дату можно считать моментом завершения основной части строительства. Соответственно было организовано достаточно масштабное торжество. Над местом церемонии парадным строем пролетели две эскадрильи Воздушных сил флота. В празднестве приняли участие 42 корабля, в том числе три американских крейсера. Присутствие в районе такого числа кораблей позволило провести серию морских, воздушных и наземных учений. И их результаты заставили крепко задуматься командующего ВВС на Дальнем Востоке вице-маршала авиации Артура Теддера и командующего сухопутными силами генерал-майора Уильяма Добби. Во-первых, авианосец «Игл» сумел незамеченным подойти к Сингапуру на расстояние 135 миль (217 километров), после чего произвёл несколько внезапных авианалётов на аэродромы Королевских ВВС. Во-вторых, хотя береговая оборона и сработала лучше, однако десантная партия с крейсера «Норфолк» всё же сумела условно «захватить» отель «Раффлз». Британцы устранили ряд локальных недочётов, однако в рамках разбора полётов впервые была высказана идея о том, что японцы вместо атаки непосредственно Сингапура могут предпочесть десантироваться в Малайе. Генерал-майор Добби провёл учения, показавшие, что джунгли не настолько непроходимы для солдат, как это было принято считать. И уже тогда, в 1938 году, Комитет начальников штабов заключил, что японцы вероятнее всего высадятся на восточном побережье Малайи и будут наступать на Сингапур с севера.
Британская Малайя. Красным на карте обозначена коронная колония Стрейтс Сеттельментс. Желтым — так называемая «Федерированная Малайя». Синим — формально независимые султанаты под британским протекторатом.
Параллельно к этому же времени критически возросла сумма политических факторов, компрометирующих Сингапурскую стратегию. Ещё в 1931 году Япония овладела Маньчжурией, что уменьшило её восприимчивость к морской блокаде (которая всё равно не могла распространиться на Японское море), а также создало сухопутный плацдарм для действий против Китая, на который Великобритания практически не имела возможности воздействовать. В 1937 началась полномасштабная Японо-китайская война. К середине 1938 японцы контролировали значительную часть прибрежных районов Поднбесной, что, помимо прочего, резко меняло расклады в отношении Гонконга и того времени, которое он сможет держать оборону. В Европе Германия поглотила Австрию в ходе Аншлюса, а в сентябре 1938 вспыхнул Судетский кризис. Даже после Мюнхена сохранялась вероятность войны между Великобританией и Третьим Рейхом, исключающая возможность оперативной отправки крупных сил ВМС на Восток. Казалось бы, всё свидетельствовало о том, что военное планирование Великобритании в регионе Тихого океана нуждается в существенном пересмотре. Однако, это так и не было сделано.
Дело в том, что Сингапурская стратегия в её изначальном виде успела стать стержневым элементом внутренней политики Британии. Кризис 1929-1933 вновь подстегнул центробежные тенденции в рамках империи. Для Канады, Австралии и Новой Зеландии после относительного восстановления середины 1930-х не метрополия, а Соединённые Штаты стали главным торговым партнёром. Фактор безопасности оставался тем козырем, который Лондон разыгрывал, удерживая доминионы в своей орбите. Малонаселенная Австралия (6,5 миллионов жителей к началу 1930-х), весьма болезненно воспринимала экспансионизм Японии, однако в то же время не желала и многократно увеличивать свои траты на оборону. Для её политических элит максима «если что-то случится — главные силы флота будут направлены в Сингапур» звучала более чем привлекательно. Сингапурская стратегия превратилась в краеугольный камень, вокруг которого, например, строилось оппонирование правящих австралийских националистов нападающим на них оппозиционным лейбористам. Люди выигрывали с нею выборы. В ВМС Великобритании она была выгодна консерваторам, позволяя им рассчитывать на победу в войне с теми же японцами традиционными средствами и соответственно задвигать в долгий ящик асимметричные формы борьбы. Экономический блок империи был рад ссылаться на Стратегию как аргумент в споре со сторонниками количественного наращивания и обновления Королевского флота. Всем было так хорошо и удобно... Вообще по мнению историка флота Стивена Роскилла, к 1937 году концепция «главные силы флота — в Сингапур» декларировалась столь часто, что превратилась в своего рода Священное Писание.
Вскоре после начала Второй мировой войны премьер-министр Австралии Роберт Мензис послал в Лондон генерал-губернатора Ричарда Кейзи, который должен был получить от правительства Великобритании заверения о надлежащей обороне Австралии в случае, если австралийские войска будут отправлены в Европу или на Ближний Восток. Фактически от Лондона требовалось подтвердить свою присягу Сингапурской стратегии. В ноябре 1939 года правительства Австралии и Новой Зеландии были заверены в том, что Сингапуру не позволят пасть, и что в случае войны с Японией приоритетным театром военных действий будет Дальний Восток, а не Средиземное море. В то время подобные обещания казались осуществимыми, поскольку германский флот был невелик, а Британская империя имела мощного союзника в лице Франции. Между тем в 1940 году ситуация стала развиваться по самому худшему сценарию. В июне французы капитулировали а обладающая сильным флотом Италия вступила в войну. Вскоре началась Битва за Англию. Комитет начальников штабов докладывал:
Безопасность имперских интересов на Дальнем Востоке всецело зависит от нашей способности контролировать морские коммуникации в юго-западной части Тихого океана, для чего необходимо иметь в Сингапуре сильный флот. Несмотря на нашу прошлую уверенность в решении этого вопроса, стратегическая ситуация существенно изменилась после поражения Франции. Результатом стало нарушение баланса морских сил в домашних водах. Ранее мы планировали вывести флот со Средиземного моря и перевести его на Дальний Восток, полагаясь на французский флот в западном Средиземноморье, который должен был противодействовать итальянскому флоту. Если мы теперь переведём флот со Средиземного моря на Дальний Восток, то нечем будет сдержать итальянский флот, который получит возможность действовать в Атлантике или же усилит германский флот, базируясь в портах северо-запада Франции. Следовательно, мы должны иметь в европейских водах флот, достаточно сильный для контроля итальянского и немецкого флотов, что нельзя осуществить, отправив корабли на Дальний Восток. В то же время стратегическое значение Дальнего Востока как для безопасности империи, так и для победы над врагом ещё более увеличилось.
В понятийной системе Сингапурской стратегии парадокс был нерешаемым. И здесь мы подходим к ключевому пункту. На протяжении более чем года британское командование будет заниматься не подготовкой к отражению возможного японского удара, а спасением Сингапурской стратегии -а это принципиально разные вещи. Объективно высадка в Малайе и успешное развитие им наступления являлось для ВС Японии сложнейшей задачей даже в условиях преобладания на море. Вспомним операцию Оверлорд. Или ещё лучше десант в Дьеппе августа 1942 года. Немцы радикально уступали противнику в части ВМС. Но это совершенно не означало, что у них не имелось возможностей для эффективной контригры.
Установка на литорали во время отлива одного из типов инженерных заграждений немецкого Атлантического вала.
Если считать от июня 1940, хотя по хорошему стоило бы аж с лета-осени 1938, у британцев была просто прорва времени для того, чтобы разработать варианты оборонительной стратегии, опирающейся главным образом на действия сухопутных войск.
Протяженность восточного побережья Малайи превышает 600 километров. Понятно, что рассчитывать на плотности, которых достигала немецкая оборона в Нормандии 1944, англичане образца 1941 не могли. Столь же проблематичным было и создание подвижного ударного резерва. Теоретически к лету 1941 Великобритания располагала 9 танковыми дивизиями, однако две из них по существу являлись учебными (и так никогда и не приняли участие в боевых действиях), а ещё одна была дивизией только по имени. Оставшиеся полноценные соединения остро требовались для обороны метрополии и операций в Северной Африке, где требовалось что-то противопоставить Роммелю. Да и малайская местность как будто не благоприятствует маневренным сражениям (впрочем, как показала практика, тут есть свои нюансы). Тем не менее, наряду с недостатками, существовали у британцев и козыри.
Джунгли джунглями, но Малайю к началу 1940-х нельзя было назвать бедной в части путей сообщения. Железнодорожная сеть связывала все основные населенные пункты полуострова. Её развитие началось ещё в 1880-х. В 1923 году была открыта дамба Джохор-Сингапур, соединяющая железнодорожную сеть Сингапура с остальной частью Малайи. В 1931 Линия восточного побережья была завершена с открытием последнего участка между Гуа Мусангом и Куала-Грисом в Келантане. Таким образом даже без современных подвижных соединений Малайское командование вполне могло организовать широкий манёвр резервами в духе Первой мировой.
Железные дороги Малайи. Карта современная, однако за исключением линий скоростного ж/д транспорта и метрополитена она существовала в том же виде уже в 1930-е.
В Малайе куда острее, чем в Нормандии, стояла проблема порта, обладающего нормальной инфраструктурой. Взятие Сингапура приступом было практически исключено. Кроме него существовало всего две точки, способные послужить полноценной базой снабжения для крупного воинского соединения. Это Куантан и Кота-Бару. Первый располагается в 200 километрах от Куала-Лумпура и чуть менее чем в 300 километрах от Сингапура, а потому, даже успешно захваченный неприятелем, этот плацдарм можно достаточно быстро блокировать. Второй — на крайнем северо-востоке Малайи (332 км от Куала-Лумпура). Кроме того, от Кота-Бару рукой подать до границы с Таиландом, сближение которого с Японией стало вполне очевидно уже осенью 1940. Казалось бы, укрепление этого пункта просто напрашивается. Забегая вперёд — именно там высадилась большая часть 25-й армии в декабре 1941. Однако в реальности врага в Кота-Бару встретили минимальные силы, который смогли оказать ему соответствующее сопротивление.
Наконец, если уж британцы ожидали неприятельский десант и не могли отыскать эффективного способа отразить данную угрозу, ничто не мешало им превентивно заняться изоляцией Малайи. Разобрать ведущую в Таиланд железнодорожную ветку, заградить минами и иными инженерными средствами порты Западного побережья, исключая сам Сингапур, или вовсе демонтировать там краны и прочие сооружения. Подготовить ополчение из местной живой силы — хотя бы в качестве вспомогательных строительных соединений и наблюдателей.
Британская империя остро нуждалась в современной боевой авиации на других ТВД, так что Юго-Восточной Азии доставалось сравнительно немного. По состоянию на 7 декабря 1941 года Королевские ВВС имели в Малайе и Сингапуре лишь 164 самолёта первой линии, причём все истребители — устаревшие «Буффало».
Brewster F2A Buffalo — палубный истребитель ВМС США, широко поставлявшийся на экспорт в конце 1930-х (например именно они составляли главную ударную силу в ВВС Финляндии во время Зимней войны). К 1941 несколько устарел, однако отнюдь не стал небоеспособным.
При этом в августе 1940 года Комитет начальников штабов доложил, что для удержания «Гибралтара Востока» в условиях отсутствия флота потребуются 336 самолётов первой линии. Действительно слабость в воздухе стала одной из ключевых причин итогового британского поражения. Вместе с тем сам Сингапур располагал весьма мощной ПВО (не забудем и про упомянутую выше радарную станцию), а на остальной территории Малайи можно было прибегнуть к альтернативным формам защиты от угрозы с воздуха. Например взяться за создание ложных целей и макетов техники, чем с большим успехом в этот же период занимались немцы в Африканском корпусе. Малайское командование обладало поистине бесценным ресурсом — временем, что теоретически было способно компенсировать многие иные недостатки. Однако британцы совершенно не сумели им воспользоваться.
Ассиметричные методы борьбы в условиях восточноазиатских тропиков могут стать исключительно твёрдой преградой даже для обладающего подавляющим материально-техническим превосходством противника. Это с успехом докажет на практике ни кто иной, как Императорская армия Японии в 1944-1945. Действия с опорой на скрытность, подземные сооружения, укрытые густым лесным покровом от ВВС врага, на москитные силы флота — катера, баржи, переоборудованные гражданские суда. Главное препятствие, не позволившее рассчитывать на успешную оборону Малайи, находилось в головах ответственных за неё офицеров и именовалось инерцией оперативного мышления. Никто не решался окончательно похоронить Сингапурскую стратегию, прибегнуть к методам, на которые в мирное время Владычица морей привыкла смотреть с пренебрежением.
Немного отступив в сторону, здесь, к слову, уместно будет остановиться на одном мифе, который стал уже расхожим штампом, при этом совершенно не соответствуя действительности. Любое описание боевых действий в Азиатско-Тихоокеанских тропиках, или экваториальной зоне, составленное авторами англосаксонского происхождения (будь то хоть американцы, хоть англичане) ярко живописует картину «зеленого ада». Чудовищная жара, непролазные дебри джунглей, немыслимое количество разнообразных гадов, норовящих ужалить, укусить, а то и сожрать незадачливых солдат Союзников. Экзотические болезни, отсутствие сколь-либо развитой инфраструктуры, тропы вместо дорог. Подразумевается, что попадающие из цивилизации в эту абсолютно дикую местность «мальчики» — герои уже потому, что вообще могут в ней выживать. Мало этого, они умудряются побеждать японцев, которые, конечно, несравненно лучше адаптированы к такому климату! Последнее редко проговаривается прямо, но именно потому, что нет смысла лишний раз озвучивать аксиому. Подданные императора Сёва — желтокожие азиаты, для них это — родина... Погодите. А это ничего нам не напоминает? Ну разумеется! Знаменитые жалобы командующих вермахта на генералов Грязь и Мороз, сделавших за большевиков едва ли не львиную долю работы! Воины Великой Германии постоянно сражались с самой природой. А русские, особенно эти сибиряки — что им -30 на термометре?
Действительно и глубокий снежный покров, и земля, расквашенная настолько, что это впору называть болотом, и мангровые заросли — условия экстремальные, значительно осложняющие проведение войсковых операций. Вот только не стоит забывать — генералы стихий не служат никому из людей, они оказывают негативное влияние на всех участников боевых действий. И есть немало примеров того, как распутица срывала планы Красной Армии точно также, как мешала вермахту. Степень негативного воздействия, конечно, будет отличаться в зависимости от целого ряда факторов. Однако львиная доля из них связана не с особенностями людей как таковых, а с осуществляемой централизованно подготовкой и организацией. Русские, в том числе уроженцы северных регионов СССР, точно также страдали от обморожений, как и какие-нибудь баварцы с гессенцами, если командование подходило к делу спустя рукава. Например на некоторых участках Советско-финского фронта в Зимнюю войну. Затем из трагических эпизодов были извлечены необходимые уроки, что сказалось уже в 1941. В свою очередь Германия вполне могла обеспечить своих солдат нормальным зимним обмундированием — чему порукой операция Везерюбунг, когда сражающиеся в северной Норвегии горные егеря не испытывали особенных проблем из-за холодов, но при планировании Барбароссы, недооценив силу и продолжительность сопротивления СССР, просто не сочла это необходимым. То же самое будет справедливо и в отношении Тихоокеанского ТВД, а также столкнувшихся там держав. Предусмотрительность и способность не столько рядового состава, сколько именно командования адаптироваться, приносят свои плоды. За формализм и высокомерие же взимается плата потом и кровью.
Если уж говорить о, назовём их так, естественных предпосылках, то выяснится, что выходцы с островов Японского архипелага изначально находились абсолютно на равных с янки и томми, а кое в чем вовсе уступали им. Среднегодовая температура в Осаке составляет 16,9 градусов Цельсия. В наиболее южном из крупных городов Японии — Кагосиме — 17,6 градусов. Для сравнения в Лос-Анджелесе мы имеем 19,1 градуса. В Новом Орлеане — 20,6. В Хьюстоне — 21 градус. Большая часть как Японии, так и Соединённых Штатов расположена между тридцатой и сороковой параллелями северного полушария. Метрополия Великобритании находится значительно севернее, однако если рассматривать империю целиком, картина оказывается принципиально иной. В той же Малайе 25-й армии Ямаситы противостояли в значительной мере индийские части, бойцы которых были куда привычнее к реалиям тропиков, чем уроженцы Хонсю. Помимо индийцев можно вспомнить и дивизию австралийцев. Наиболее обжитой частью континента является промежуток восточного побережья, расположенный от 38-й параллели южного полушария до тропика Козерога.
Вообще на протяжении многих лет в Императорской армии под чрезвычайными природными условиями подразумевались скорее не жара и влажность, а холод и снег. Именно их тренировались преодолевать. До оно и понятно, ведь долгое время главным вероятным противником считалась Россия — сперва царская, а затем советская. Возможно самая знаменитая военная песня Японии «Юки но шингун», то есть «Маршем по снегу», не случайно обрела свою популярность. Японская пехота в 1900-1920-х регулярно совершала зимой тренировочные марш-броски через заснеженные горные хребты. Некоторые из них даже оканчивались трагически, как, например, поход через хребет Хаккода в префектуре Аомори. В горах солдаты попали в метель и заблудились. В конечном итоге после «снежного марша» выжило всего 11 человек из 210, остальные замёрзли насмерть. Когда для Империи началась година войны, адаптации к холодам потребовали операции в Маньчжурии и Внутренней Монголии.
Один из вариантов зимней униформы Императорской армии Японии. Шапка-ушанка и варежки прилагаются.
Только со второй половины 1940 Императорская армия предметно занялась приготовлениями к ведению боевых действий в тропиках. О том, как именно это происходило и почему принятые японцами меры оказались действенными, мы ещё поговорим в дальнейшем, а пока возвратимся непосредственно к Сингапуру, чтобы не уйти чересчур далеко от основной темы.
Не имея возможности самостоятельно обеспечить реализацию центрального пункта Сингапурской стратегии, то есть направить на Тихий океан сильный флот для борьбы с японской экспансией, руководители Британской империи попытались добиться того, чтобы это сделал за них кто-то другой. А конкретно, разумеется, Соединённые Штаты. Стоит отметить, впрочем, что именно Вашингтон первым проявил интерес к стратегически важной военно-морской базе. Впрочем, это вполне могло быть осознанной провокацией со стороны американцев, призванной вселить в Лондон надежду на то, что ВМС США подменят Королевский Флот при определённых условиях — и после известных уступок. Итак, в апреле 1940 года (т.е. ещё до падения Франции, резко всё осложнившего для англичан) американский военно-морской атташе в Лондоне Алан Кирк спросил британского вице-адмирала Томаса Филлипса о том, будут ли американцам предоставлены портовые сооружения Сингапура в случае, если туда придёт американский флот. Британский адмирал заверил своего американского визави в том, что все необходимые распоряжения будут отданы. Вплоть до начала 1941 года Великобритания рассчитывала на своего стратегического партнёра. Пока в феврале 1941 во время тайной встречи начальников штабов в Вашингтоне штатовцы, понявшие, что платить за услугу Лондон не готов, весьма цинично и прямолинейно не развеяли английские иллюзии. Американские адмиралы обозначили Атлантику в качестве своего безусловного приоритета и в свою очередь предложили британцам вывести флот оттуда и из Средиземного моря и отправить его на Дальний Восток, коль скоро их беспокоит Тихий океан и Азия.
Тем временем после оккупации Японией французского Индокитая положение Малайи сделалось несравненно более уязвимым. Теперь от Великобритании требовались уже экстренные меры. Которые, впрочем, Лондон начал осуществлять по преимуществу со второй половины лета 1941 — то есть после того, как на стороне Антигитлеровской коалиции оказался вовлечён в войну Советский Союз. Однако разработка новой стратегии подменялась задачей накопления в регионе сил и средств, а также надеждами на действенность политики санкций и устрашения в отношении Японии. Британское командование куда больше заботил вопрос о том, где взять и откуда перебросить в Малайю людей и корабли, чем как их там следует применять. Подразделения перебрасывались со всей империи: III индийский корпус в составе двух дивизий со средствами усиления, 8-я австралийская пехотная дивизия, 18-я английская пехотная дивизия — вполне боеспособные части, но ни одна из них не обладала реальным боевым опытом. Что касается ВМС, то Комитет начальников штабов рекомендовал перевести со Средиземного моря линкор «Барэм» типа «Куин Элизабет» и четыре линейных корабля типа «Ривендж» — старые, но всё ещё весьма боеспособные суда. Да и их гипотетические японские оппоненты были в массе своей не так чтобы сильно моложе. Так, если дредноуты «Куин Элизабет» были введены в строй в 1915-1916 годах, то, к примеру, японские линейные кресейра типа «Конго» — в 1913-1915, а линкоры типа «Фусо» — в 1915-1917.
Ривенджи могли стать достойными соперниками своим однокашникам из Императорского флота, вот только существовал нюанс, превращающий новое издание Сингапурской стратегии не более чем в имитацию. Британия не имела достаточно количества свободных лёгких сил, чтобы подкрепить ими линкоры. Без крейсеров и эсминцев, которые выступали бы в качестве охранения и разведки, нечего было и думать о контрударе по Гонконгу. Даже операции вблизи своих берегов становились для британцев весьма рисованным делом. Могучие корабли превращались в каботажные плавучие батареи. Наконец, люди предполагают, а жизнь располагает: перед отправкой на Восток линкорам следовало пройти ремонт, который в итоге непоправимо затянулся. Только «Рэмиллис» (который нам в России по хорошему следовало бы именовать Рамийи, поскольку судно получило своё название в честь сражения, известного у нас как битвы при Рамийи 1706 года) оказался готов в срок — и отправился в состав Восточного флота с главной базой на Цейлоне: без систершипов посылать ветерана на передовую посчитали нерациональным. Ещё два Ривенджа прибудут на Индийский океан в течение 1942 года. Барэм типа «Куин Элизабет» вообще не дожил до вступления Японии в войну — 25 ноября его потопила в Средиземном море немецкая подлодка U-331 барона фон Тизенгаузена.
Взрыв тонущего линкора Барэм.
Хотя путешествие в Сингапур ему уже так или иначе не грозило. Потому что в октябре 1941 британская стратегия претерпела свои финальные изменения.
Тут уместно будет сказать несколько слов о сэре Уинстоне Черчилле. Вне всяких сомнений это был выдающийся лидер — и вполне закономерно то, что именно он занял первое место в рамках проведённого BBC в 2002 году конкурса «100 величайших британцев», опередив таких своих соотечественников, как Дарвин, Шекспир и Ньютон. Обладал Черчилль и литературными талантами — собственно он даже получил Нобелевскую премию в данной области в 1953 году. При всём вышесказанном важно помнить, что самый знаменитый премьер-министр Великобритании оставался после войны активно действующим политиком по меньшей мере 10 лет — вплоть до 1955 года. Именно тогда Черчилль подал в отставку с поста главы кабинета, который вновь занял в 1951. Реально же он сохранял существенное влияние и далее, поскольку к нему прислушивался Энтони Иден, бывший премьером в 1955-1957, а в годы войны возглавлявший английскую дипломатию. Соответственно в период написания своей «Второй мировой войны» (1948-1954) и «Защиты империи» (последняя — ни что иное, как автобиография сэра Уинстона), Черчилль имел весьма серьёзные основания, чтобы кое-где лукавить. В том числе и относительно решений, связанных с обеспечением обороны Сингапура.
Если передать сжато каноническую версию событий, опирающуюся на работы Черчилля, а далее завиваемые, к примеру, Роскиллом, события разворачивались следующим образом. Во-первых, на фоне развития дипломатического кризиса в отношениях англосаксонских держав с Империей Восходящего солнца, Министерство иностранных дел выразило мнение, что присутствие в Сингапуре современных линейных кораблей может удержать Японию от вступления в войну. Во-вторых, считалось, что даже если Токио всё же решится выступить, небольшая эскадра быстроходных дредноутов сможет самим фактом своего наличия отвлечь крупные силы японского флота, подобно тому, как немецкий линкор «Тирпиц» отвлекает значительные силы Королевского флота в Атлантике. По совокупности факторов в октябре 1941 года Адмиралтейство направило в Сингапур новейший линейный корабль «Принс оф Уэлс», который, соединившись с линейным крейсером «Рипалс» и рядом других кораблей, образовал Соединение Z. Последнее, как известно, было разгромлено 10 декабря в ходе так называемого боя у Куантана, где оба линкора погибли. Причиной трагедии стало японское превосходство в воздухе, отчасти вызванное тем, что авианосец «Индомитебл», предназначавшийся для укрепления ПВО Соединения Z, не смог прибыть на Тихий океан вовремя. В свою очередь поражение на море предопределило судьбу Сингапура, падение которого стало «худшей катастрофой и крупнейшей капитуляцией в британской истории».
Все вместе изложенные утверждения смотрятся логично и связно, однако при углублённом разборе оказывается, что каждое из них не выдерживает критики. Судите сами.
Мысль о том, что появление на театре военных действий двух дредноутов способно заставить потенциальных агрессоров крепко призадуматься интуитивно выглядит верной. Однако японцам, чтобы испугаться и скорректировать свои планы, нужно как минимум знать о происходящем. Больше того, Лондону имеет смысл посылать корабли демонстративно — с приглашением посла, а то и заявлениями в прессе со общим посылом: во избежание любых неожиданностей в регионе Южных морей, связанных с неудовлетворёнными амбициями Токио, Его Величество Георг VI принял решение укрепить потенциал ВМС империи на Востоке. В действительности «Рипалс» и «Принс оф Уэлс» перебазировались скрытно, само Соединение Z было сформировано только в декабре 1941 — и нет свидетельств, что японскую сторону об этом как-либо оповещали. Собственно, уже в ходе боя у Куантана пилоты морской авиации Императорского флота первоначально неверно идентифицировали британские корабли. Вообще, если США и Япония в конце осени 1941 года вели достаточно оживлённые переговоры, то Британская империя ничего подобного не предпринимала.
Далее в британском Адмиралтействе не могли ориентироваться в 1941 на опыт Тирпица — здесь мы имеем дело с очевидным анахронизмом. Формально сильнейший линкор Третьего рейха вступил в строй 25 февраля 1941. На деле его ещё долгое время преследовали «детские болезни». Отчасти из-за них до конца года дредноут находился в родных портах и на Балтике. Только в январе 1942 Тирпиц перешёл в Норвегию, откуда начал угрожать Арктическим конвоям, постепенно зарабатывая свою репутацию занозы в мягком месте у Королевского флота. Осенью 1941 Адмиралтейство реально могло ориентироваться скорее на опыт тирпицевского систершипа. В мае 1941 вышел в свой первый боевой поход Бисмарк — и в нём же он был потоплен: превосходящие разнородные силы ВМС Великобритании загнали его, как одинокого волка.
Крейсер Королевского флота Дорсетшир спасает из воды членов экипажа потопленного Бисмарка.
Добавим при этом, что максимальная скорость хода линкоров типа «Бисмарк» равнялась 30 узлам. В то же время максимальная эскадренная скорость Соединения Z по более медленному, чем «Рипалс» «Принцу Уэлльскому» не могла превышать 28 узлов. Главное же — Тирпиц сумел дожить до ноября 1944, поскольку Королевский флот ни разу не атаковал его на базе. Люфтваффе надёжно контролировало непосредственно примыкающую к норвежскому побережью акваторию, делая подобный удар чересчур рискованным. В иному случае его ожидала бы судьба французских дредноутов в Марс-эль-Кебире, заблокированных и потопленных британцами в июле 1940.
Линкор Страсбург пытается под огнём неприятеля покинуть гавань Марс-эль-Кебира
Перенапряжение ВМС Великобритании не давало выследить Тирпиц в море. Между тем японская авиация должна была преобладать после начала войны в Южно-Китайском море, и британский Комитет начальников штабов знал об этом. Японцы вполне могли подойти к Малайе значительными силами под её прикрытием.
Так на что рассчитывали в Адмиралтействе, посылая линкор и линейный крейсер на Восток?
HMS Repulse после завершения Норвежской кампании в основном занимался конвойной службой. 30 августа он вышел из Клайда для сопровождения конвоя, направляющегося вокруг Африки в Индию. 3 октября линейный крейсер прибыл в южноафриканский Дурбан. И только в ноябре находящийся в Индийском океане «Рипалс» получает приказ прибыть в Коломбо (Цейлон) и ожидать там встречи с линкором «Принс оф Уэлс». Последний отбыл из метрополии 25 октября в составе Соединения G, включавшего в себя помимо дредноута ещё 4 эсминца. 28 ноября Принц Уэлльский достиг Коломбо. 2 декабря уже вместе с Рипалсом — Сингапура. Аваианосец «Индомитебл», который не сумел примкнуть к Соединению Z вовремя, опоздал потому, что… сел на мель возле Ямайки! Интересен тут не сам этот факт — новое судно специально направленное в безопасную Вест-Индию для испытаний и обучения по неопытности части экипажа чиркнул килем дно — а географический разброс. Корабли для Сингапура выскребали буквально со всего Земного шара. Ремонта или замены Индомитебла никто не ждал. Вперёд, вперёд, вперёд! Поневоле возникает ощущение какой-то чрезвычайщины.
Автору настоящего исследования видится следующая логика событий. У руководства Британской империи к началу Второй мировой нет иных планов защиты своих тихоокеанских доминионов (Австралии и Новой Зеландии), кроме тех, что основываются на Сингапурской стратегии. При этом последняя из-за капитуляции Франции с её флотом и выхода немцев к Ла-Маншу становится неосуществимой, что понимают в Комитете начальников штабов и Кабинете министров во главе с Черчиллем. Таким образом гарантии, данные правительствам доминионов при их вступлении в войну и подтверждённые в конце 1939 , оказываются нарушенными. Тем не менее Великобритания нуждается в войсках, а потому австралийские и новозеландские соединения активно сражаются в Греции, на Крите и в Северной Африке.
Солдаты 9-й австралийской дивизии генерал-лейтенанта Лесли Морсхеда на позиции во время Осады Тобрука апреля-ноября 1941.
В конце 1940 — начале 1941 резко обостряется обстановка в Азиатско-Тихоокеанском макрорегионе. Руководство Австралии и Новой Зеландии начинает испытывать всё более серьёзные опасения за безопасность своих стран. Лондон же не может как отправить главные силы Королевского флота на Восток, так и поставить под угрозу единство империи. Исходя из этого, вероятнее всего лично Черчиллем, принимается решение симулировать Сингапурскую стратегию! Иными словами заведомо нереализуемый замысел продолжает на словах лежать в основе военного взаимодействия метрополии с Тихоокеанскими доминионами, дабы предотвратить развитие дискуссии, которая неизбежно должна была получить политический подтекст. В целом вероятность вступления Японии в войну оценивается Лондоном низко.
HMS Repulse…
…и HMS Prince of Wales вскоре после прибытия в Сингапур. Фотографии сделаны в промежутке между 5 и 8 декабря 1941 года.
А потом в середине лета 1941 Вашингтон начинает оказывать на Токио всё возрастающее дипломатическое и экономическое давления, вводя ограничения и санкции. Шансы на то, что гром всё-таки грянет, резко возрастают. Великобритании это совершенно ни к чему. Обратим внимание — несмотря на сближение с США и подписание в августе 1941 Атлантической хартии, Черчилль не вводит в отношении Японии каких-либо рестрикций. Остаётся в силе и Соглашение Ариты-Крейги 1939 года. Тем не менее развитие событий вынуждает Комитет начальников штабов всё-таки начать прорабатывать вопрос о реальной отправке линкоров.
18 октября 1941 в отставку выходит Фумимаро Коноэ и его правительство. Кабинет министров Империи Восходящего солнца формирует Хидэки Тодзио — генерал сухопутных войск и выходец из Квантунской армии, у которой есть собственная и достаточно хорошо известная политическая позиция. Для Великобритании это становится сигналом — в настроениях японских элит наступил перелом. И вот уже неделю спустя Принц Уэльсский выходит в море и на всех парах держит курс на Коломбо! Отчасти Черчилль даже предвосхищал события — окончательное решение о войне руководство Японии примет почти на месяц позже. Тем не менее, лидер Британской империи в ней уже почти не сомневается и очень спешит. Когда заговорят пушки в Сингапуре обязательно должны быть тяжёлые корабли! И не потому — это принципиально — что они действительно сумеют начать против японских ВМС полноценную контригру, а потому, что в противном случае Тихоокеанские доминионы поймут: их без всякого стыда водили за нос.
При этом о безопасности базы и Малайи вообще Черчилль не слишком беспокоится. Во-первых, там уже немало сухопутных войск. Во-вторых, Великобритания исходит из того, что открытая агрессия японцев послужит триггером для Соединённых Штатов. Или, что более вероятно, японцы сразу самостоятельно нанесут первый удар именно по США, справедливо оценив их как главную угрозу. В свою очередь Вашингтон, коль скоро он нажимал на Токио с июля месяца, должен быть готов к подобному развитию событий. А далее — стратегическое перенапряжение. Пока идёт генеральное сражение Императорского флота с янки у Японии не хватит сил, чтобы штурмовать Гибралтар Востока. К тому же моменту, когда оно завершится, или японцы потерпят поражение, что в принципе снимает вопрос Сингапура с повестки дня, или Великобритания сумеет дополнительно усилить свои ВМС на Востоке, нанизав на организационную основу Соединения Z новые суда, а также наладить взаимодействие с союзниками.
План был хорошим — весьма разумным и изящным одновременно. Вот только сэр Уинстон не мог предугадать двух факторов. Во-первых того, что сражение Императорского флота с ВМС США займёт одни сутки — и после этого американцы на несколько месяцев окажутся выведенными из игры. Короче говоря, Черчилль не предвидел Перл-Харбора. Во-вторых, премьер-министр империи, над которой никогда не заходит солнце, сильно переоценил исполнителей на местах, которые, получая всю информацию от Комитета начальника штабов, умудрялись каким-то образом, также как и австралийцы с новозеландцами принимать блеф с Сингапурской стратегией за чистую монету! Мы уже говорили о том, что за июль 1940 - ноябрь 1941 Малайским командованием было сделано просто таки на удивление мало. Адмирал Филипс прибыл в Сингапур на Принце Уэлльском 2 декабря — меньше чем за неделю до войны. Времени кого-то в чём-либо переубеждать у него уже не было...
Известно, что сэр Уинстон очень болезненно перенёс поражение в Малайе. Его цитату об этих событиях приводилась автором выше, и она сразу привлекает к себе внимание своей эмоциональностью. С точки зрения фактов утверждение Черчилля вовсе неверно — потери армии Великобритании под Дюнкерком заметно превышают те, что она понесла в Малайе и Сингапуре, а уж по степени болезненности эти два поражения вовсе рядом не стоят. Однако премьер-министр выделяет капитуляцию генерала Персиваля, поскольку не ощущает личной ответственности за неудачи во Франции весны-лета 1940, но чувствует её по отношению к Дальнему Востоку 1941. Понятно почему Черчилль поспособствовал возникновению «канонического» взгляда на Малайскую операцию и оборону Сингапура. В начале 1950-х сэр Уинстон просто не мог написать, что Рипалс с Принцем Уэльсским были едва ли не обречены «по построению» в начале декабря 1941, что в Лондоне держали правительства доминионов за болванов, что нападение Японии не являлось внезапным и неспровоцированным, а вообще чаша весов склонилась именно в эту сторону во многом американскими стараниями.
Артур Эрнест Персиваль, сдавший японцам Сингапур, в свою бытность полковником уже служил в Малайе. Свыше года с марта 1936 года и до 1938 года в качестве Офицера Генерального штаба 1-го разряда он работал начальником штаба генерала сэра Вильяма Добби, возглавлявшего Малайское командвание. И Добби, и сам Персиваль обратили внимание на возможность наступления на город с суши. Они даже предвидели то, что плацдармом может послужить Таиланд, когда Императорская армия ещё вовсю вела бои за китайский Ухань! Но какой вывод отсюда был сделан? Персиваль предложил своему шефу, а затем эта инициатива пошла по инстанциям, создать оборудованный оборонительный рубеж… в южном Джохоре! То есть на самой оконечности Малайи — фактически это должен был стать дополнительный передовой обвод обороны Сингапура. Неприятелю придётся потратить темп, чтобы преодолеть его — и вот тогда то уж флот точно успеет прибыть, а дальше всё, партия окончена! Большая часть федерированной Малайи с её султанатами и протекторатами рассматривалась всего-навсего как эдакое предполье. Да, чёрт возьми! При том, что британская Малайя по площади примерно в 6 раз превосходила такую страну, как Бельгия (если взять её без колоний).
Летом 1941 вернувшийся на старое место службы в новом качестве Персиваль всё-таки будет вынужден рассматривать активные наступательные действия, превентивные операции против Таиланда. В теории Малайское командование собиралось повести атаку двумя дивизиями… Только вот оперативное планирование не было доведено до конца. Оно подвисало в воздухе, поскольку на вопрос — а что же дальше, если вдруг посчастливится преуспеть в приграничных боях, продвинуться на север по перешейку — ответ оставался старым: закрепиться и ждать, когда придут корабли! Не удивительно, что японцы закрыли для противника окно возможностей в отношении Таиланда прежде, чем те самые гипотетические «две дивизии» начали сосредоточение...
Стоит добавить несколько слов о личности Артура Эрнста Персиваля.
Артур Персиваль
Сразу же обозначим главное — он не был ни трусом, ни полной бездарностью. Уже после окончания войны, хотя официально тот же Черчилль или кто-либо другой из числа руководителей империи, не озвучивал в адрес Персиваля прямых обвинений в некомпетентности и слабохарактерности, отношение к бывшему начальнику Малайского командования отличалось от такового к прочим военачальникам-ветеранам. Во-первых, после освобождения из плена Артур Эрнст реально так и не возобновил свою службу. Уже в 1946 году он ушёл в отставку с почётным званием генерал-лейтенанта, однако пенсию получал генерал-майорскую. В отличие от прочих британских генерал-лейтенантов, Персиваль не был произведён в рыцарское звание. Это что касается формальной стороны дела. В литературе же генералу припомнили всё. Вроде бы оправдывая Персиваля авторы в сущности унижали его. Он стал и почти стереотипным «растерянным штабистом», внезапно очутившимся посреди джунглей вместо кабинета, и робкой «омегой», чьи приказы систематически ставили под сомнение нижестоящие подчинённые, и невзрачную внешность в сочетании с шепелявой манерой речи ему припомнили. В одной из работ Персиваля вовсе назвали «непропечённым пирожком» — примерным отечественным эквивалентом этой британской идиомы у нас будет «мокрая курица».
Но взглянем на биографию нашего героя — и увидим нечто совсем иное. В первый же день Великой войны Персиваль, до того сугубо гражданский человек, записывается добровольцем на офицерские курсы. С 1915 он сражается во Франции, причём туда добирается уже в звании капитана — весьма быстрый карьерный рост. Пулям Артур Эрнст не кланяется: во время битвы на Сомме он в сентябре 1916 года был тяжело ранен шрапнелью в четырёх местах, когда вёл свою роту в атаку на редут «Швабен». За этот бой Персиваль был награждён Военным крестом.
Части Уилтширского полка идут в атаку во время Битвы на Сомме. Среди них был и капитан Артур Персиваль.
Лежал в госпитале. Потом воевал на Западном фронте до самого конца. Во время германского Весеннего наступления 1918 года Артур Персиваль возглавил контратаку, спасшую от захвата подразделение французской артиллерии, за что был удостоен французской награды «Croix de guerre». Закончил войну он, получив орден «За выдающиеся заслуги» и рекомендацию в Штабной колледж. Однако доучиться в нём Персивалю не довелось, поскольку он вызвался добровольцем для службы в Архангельском командовании Британской военной миссии в ходе Интервенции. Дрался против Красной армии. Во время операций на Северной Двине 45-й батальон Королевских фузилёров, состоявший под началом Персиваля, взял в плен 400 человек, за что в начале августа 1919 года он заслужил планку к своему ордену «За выдающиеся заслуги». В 1920 году Артур Персиваль служил в Ирландии, сражаясь против ИРА во время англо-ирландской войны сначала в качестве командира роты, а потом — как начальник разведотдела 1-го батальона Эссекского полка. За захват в плен нескольких руководителей ИРА он стал Офицером Ордена Британской империи. ИРА объявила за его голову награду в 1.000 фунтов стерлингов, и на его жизнь состоялось несколько безуспешных покушений.
Майор Персиваль во время службы в Ирландии
Как хотите, но перед нами кто угодно, только не «непропечённый пирожок». Артур Эрнст Персиваль был храбрым и инициативным офицером, вполне заслуженно росшим в чинах. Кроме того, он получил хорошее образование: окончил Штабной колледж в Камберли в 1923-1924 годах и ещё год в Королевском военно-морском колледже в Гринвиче (1930) вплоть до перевода в Генштаб. То, что в середине 1930-х Персиваль служил в Малайе и, соответственно, хорошо знал этот регион, мы уже упоминали выше. На начальной стадии Второй мировой Артур Эрнст, хотя и не участвовал в боях, отнюдь не являлся и кабинетным генералом. В 1939 и начале 1940 после прибытия во Францию британских экспедиционных сил, Персиваль служил там в качестве бригадира Генерального штаба при I-м корпусе Британского экспедиционного корпуса. Последним командовал генерал Дилл, чьим протеже Артур Эрнст был со времён Гринвича. В марте 1940 Персиваль стал ассистентом Начальника Имперского генерального штаба и отбыл назад на Альбион, однако уже в июне после Дюнкерка его попросили вернуться к службе в войсках и взять на себя приведение в божеский вид одной из дивизий территориального ополчения.
Да, в ходе Малайской операции решения генерал-майора Персиваля далеко не всегда были оптимальными — но зачастую только наше послезнание позволяет их так оценить. Артур Эрнст несколько уступал своему японскому оппоненту по скорости реакции на возникающие вызовы, но в конце-концов не всем же хватать звёзды с неба. О личности Томоюки Ямаситы мы ещё поговорим ниже. Что касается Персиваля, то если его и следует в чём-то упрекать, то это в излишней покладистости и своего рода доверчивости в отношениях с начальством. Прибыв в Малайю и увидев реальную обстановку на месте (а генерал-майор к тому же отнюдь не сидел безвылазно в Сингапуре, но активно изучал ТВД — в частности уже в первые дни совершил облёт восточного побережья полуострова), а также получая достаточно честные оценки от Комитета начальников штабов, Артур Эрнст так и не посмел заявить во всеуслышание, что Сингапурская стратегия превратилась в тыкву, хотя сам определённо должен был это понимать. Он знал о низком качестве командного состава в ряде подразделений, нехватке опытных кадров — и как мул вытягивал их в летние и осенние месяцы на более высокий уровень. Отчасти даже преуспел, если судить по тем же индийцам из III корпуса. Но ребром вопрос о закалённых боями подкреплениях, пусть даже минимальных, однако способных послужить каркасом для остальных, так и не поставил. Малайское командование, оценивая риски связанные с переходом на сторону Японии Таиланда (или его захвата японцами) разработало план операции «Матадор» — тот самый с переброской на север двух дивизий. 25 ноября 1941 года Комитет начальников штабов Великобритании сообщил в Сингапур, что операцию «Матадор» нельзя начинать без соответствующих действий Японии, однако подготовка к ней должна проводиться. Губернатору Сингапура Томасу Шэнтону, была дана гарантия отправки приказа о начале этой операции не позже чем через 36 часов после начала японского вторжения. И куда лучше генерал-губернатора понимающий что к чему Персиваль удовлетворился этим. Он не стал самостоятельно инициировать запуск «Матадора» даже после того, как 5 декабря авиаразведка засекла транспорты Императорского флота с войсками. В итоге 8 декабря операцию пришлось отменить, потому как стало ясно: главные силы 11-й индийской пехотной дивизии ещё не тронулись с места, а японцы уже в Кота-Бару, Сонгкхла и Паттани — и пока британцы будут прорывать этот заслон, не факт, что успешно, в Таиланде всё успеет закончится (что и произошло в действительности).
А вот Томоюки Ямасита с начальством спорил часто — настолько, что это едва не стоило ему карьеры.
Томоюки Ямасита, парадная фотография.
Но обо всём по порядку. Любопытно, что как раз Томоюки долгое время являлся классическим кабинетным генералом. На Русско-японскую он, как раз в 1905 окончивший Военную академию Императорской армии в Хиросиме (с шестнадцатым результатом из 920 кадетов), не успел. Его участие в Первой мировой (как, впрочем, и всей Японии) ограничилось осадой Циндао. К Интервенции на российский Дальний Восток Томоюки Ямасита не привлекался. В 1913—1916 годах он обучался в Высшей военной академии в Токио. А немногим позже, с 1919 года, для Ямаситы начинается весьма продолжительный период работы за границей. Если быть точным — в Центральной Европе. В 1919—1922 годах капитан Ямасита служил в качестве военного атташе в Берне и в Берлине . Затем, на несколько лет возвратившись на родину, становится уже в чине полковника атташе при дипмиссии в Вене (1927-1930). Вероятно именно зарубежные командировки поспособствовали тому, что у Ямаситы выработалось мнение о необходимости реформирования Императорской армии. В промежутке между двумя европейскими назначениями Томоюки Ямасита служит в Генеральном штабе, где активно пытается продвигать свои инновации (какие именно — оговорим чуть ниже) — и сталкивается с весьма жестким и костным сопротивлением консерваторов. Вероятно именно этим было обусловлено вовлечение Ямаситы в околополитическую фракционную борьбу, процветавшую внутри японских вооруженных сил.
В начале 1930-х полковник примыкает к одной из организаций, ориентирующихся на идейное течение Кодоха (или фракции Императорского пути). По своему кредо это были стремительно фашизирующиеся ультранационалисты. Впрочем, имелся и иной аспект. Кодоха объединяла молодых амбициозных офицеров средней руки в противовес «старикам», стоящим ближе к кормилу власти. Судя по всему для Ямаситы данное обстоятельство являлось ключевым. Ни до, ни после наш герой не проявлял признаков особенной идеологизированности. Скорее он видел в Кодохе силу, способную сдвинуть с мёртвой точки дело, которому препятствуют консерваторы — военную реформу.
Тем не менее неосторожные решения и оказавшиеся компрометирующими связи едва не выкинули Ямаситу из обоймы перспективных командующих. В начале 1930-х его дела шли в гору. Томоюки Ямасита сперва был назначен командиром 3-го полка императорской гвардии, затем в 1934 стал генерал-майором. А потом зимой 1936 несостоявшийся государственный переворот, известный как Инцидент 26 февраля (подробнее о нём читай в предыдущей работе автора, посвящённой Японии), едва не перечеркнул всё. Именно части 3-го полка, единственные из всех гвардейцев, поддержали мятежников. Сам Ямасита в путче не участвовал, но из-за случившегося к нему стал относиться с неодобрением лично император. Не видя для себя перспектив и боясь опозориться, генерал-майор Томоюки Ямасита подаёт прошение об отставке. Которое, к большой удаче для Императорской армии, его начальство отказывается удовлетворить. Вместо неё Ямаситу «ссылают» в Корею — на тот момент тихий угол: не метрополия, не центр, но и не находящаяся на переднем крае Квантунская армия, соприкасающаяся в Маньчжурии с двумя главными врагами Японии, как это виделось в середине 1930-х — СССР и Китайской Республикой. Томоюки Ямасита командует бригадой, продолжает тихо и без особенных надежд прорабатывать планы гипотетических реформ. А ещё — изучает дзен-буддизм: видимо чтобы найти гармонию с самим собой и обрести силу двигаться дальше. По воспоминаниям сослуживцев постепенно на этой основе Ямасита привил себе исключительную самодисциплину.
Между тем успевает вспыхнуть ярким пламенем Японо-китайская война, а после того как Гоминдан так и не запросил мира, даже утратив Шанхай и Нанкин, сделалось ясно: скоро фронту в Поднебесной потребуются свежие люди — и идеи. Томоюки Ямаситу, получившего в ноябре 1937 звание генерал-лейтенанта, ставят командовать 4-й пехотной дивизией. Полтора года Ямасита сражается с ней против НРА. И полностью восстанавливает свою репутацию.
Ямасита в свою бытность командиром 4-й пехотной дивизии. Фотографию легко можно датировать по причёске — после своего назначения в Южную группу армий. которой предстояло сражаться в тропическом климате, Ямасита стал стричься практически налысо.
В декабре 1940 генерал-лейтенант отправляется на полугодовую миссию в Европу, где, к слову, имеет личную встречу 16 июня 1941 с Гитлером и Муссолини.
Томоюки Ямасита во время своего последнего визита в Берлин.
Но главное, конечно, не это: Ямасита обобщает опыт кампаний вермахта. Вернувшись на родину он вновь настоятельно продвигает реформаторскую концепцию, которая обретает завершённый вид.
Что же предлагает Томоюки Ямасита? Во-первых, ни много ни мало покончить с извечным разделением армии и флота Империи — и их ожесточёнными склоками. Авиация реорганизуется в третий равноправный вид войск. Все вооруженные силы подчиняются Министерству обороны и координируются Комитетом начальников штабов. Далее Ямасита требует развития наиболее мобильных средств ведения войны: механизации армии, а также создания мощных воздушно-десантных войск. Наконец генерал-лейтенант обращает внимание на важность современных средств пропаганды, отличающихся от ссылок на «многовековые традиции и исключительную силу духа». Весьма передовой набор!
К несчастью для Японии, у неё уже не оставалось времени на реализацию такого рода замыслов. Недоставало средств. А главное — разумеется радикальные идеи Ямаситы вызвали большое сопротивление. В частности известно, что его изрядно недолюбливал министр обороны (а затем и премьер) Хидэки Тодзио, тем более, что косвенно именно он часто оказывался объектом критики неугомонного уроженца префектуры Коти. Тем не менее Тодзио хватило ума и беспристрастности выбрать именно Ямаситу в качестве командира 25-й армии, которой предстояло находиться на самом острие удара в ходе броска Империи Восходящего солнца к южным морям.
Впрочем, возможно на кандидатуре будущего «Малайского тигра» настоял командующий Южной группой армией Тэраути Хисаити, знавший его по Китаю. 25-я армия была сформирована 5 июля 1941 и первоначально во главе её стоял Иида Сёдзиро. Только 6 ноября его переместили на 15-ю армию, которой предстояло по преимуществу заниматься стискиванием Таиланда в дружеских объятиях. Томоюки Ямасита имел месяц от момента принятия 25-й и до начала войны. Как он им воспользовался? Вчём конкретно заключался план Императорской армии на Малайскую операцию, и как она стартовала? Обо всём этом — в следующей главе.
Автор - Иван Мизеров
Реквизиты автора:
Яндекс-кошелёк: 410016773485256
Сбербанк: 4276 3800 4743 3672
Читайте остальные статьи автора (в т.ч. предыдущие и будущие части этого цикла) по тегу #мизеровкат