В боях и осадах, набегах и штурмах османы, со временем, прибирали остатки Византии. Которая, в свою очередь, постепенно поглощала их изнутри. Тюркские кочевники, вытесненные в Переднюю Азию воинственными соседями, сосуществовали с многонациональным населением туземцев не семитского происхождения, родным языком которых, был греческий.
Процесс ассимиляции не всегда проходит гладко и тем более быстро, но всегда обоюдно. Победоносные переселенцы мусульмане заполняли собой пространство православного государства, принимая его формы и традиции.
Несмотря на то, что Сиятельная Порта, еще со времени Огузского бейлика, создавалась как светское государство, связующей материей, для его многонационального общества, были ислам и служение монаршему двору.
Собственно слово султан, само по себе означает - глава светского правления. Потому, вместо “государство” правильнее использовать термин “султанат”. В противоположность “имамату”, то есть теократии во главе с имамом.
Если тюрки с большим рвением насаждали религию Мухаммеда на землях Малой Азии, то отказываться на новом месте от старых привычек своих предков, то есть элементов кочевой и степной жизни, не спешили.
Османиды же, создавали империю на века, а потому нуждались в генетическом материале, способном к формам фундаментальным, таким как бюрократический государственный аппарат и регулярная армия.
По мнению тех, кто создавал корпус янычар, то есть оджак и писал его устав (Мебде-и канун-и йенчери), считалось, что тюрки не способны к регулярному служению ни в армии, где начинает процветать мародерство и неподчинение приказам, ни в государстве, где коррупция поглощает все. Ибо вольные степняки верны только семье, ветру и акче, при этом если акче бар, то и служба бар, а если акче йок, то и айда в свой юрт.
Одно дело, когда акынджи - легкая иррегулярная кавалерия, набранная из числа этнических тюрок, разноплеменных добровольцев в борьбе за исламское дело и примкнувших к ним ренегатов, из числа бывших пленников христиан, грабит население сопредельных стран, ибо это дело государственное. Однако совсем иное, когда они обдирают до нитки, считая это дело законным призом кочевника, подданных Сиятельной порты, а ведь этим еще налоги платить.
После формирования первого подразделения янычар, численностью в 1000 человек, в качестве личной охраны Мурада I в начале XIV века, преимущества солдата, лично преданного султану, не имеющего ни имущества, ни семьи, ни родственников, проявились в полной мере.
А вот принцип призыва на эту службу посредством пенчика, то есть налога на пятую часть награбленного акынджами во время рейдов вглубь территории сопредельных стран, стал давать сбои.
Во-первых, лихие воины, кормившиеся разбоем, всячески избегали любого налогообложения. Тем более, что работорговля приносила наибольшую прибыль, а здесь отдай пленника государству и радуйся.
Во-вторых, потребности в потенциальных призывниках никак не покрывались “предложениями” налоговых органов, ставших ответственными за набор в “рабы дверей” - капыкуллары, то есть дворцовую стражу.
В-третьих, понятное дело, когда идет война и поток захваченных невольников течет сам по себе, то тут уж отбирай кандидатов сколько влезет. Совсем другое, когда или война неудачно пошла и вместо людской прибыли наблюдается, наоборот, убыль. А то еще вдруг, наступило перемирие в цивилизационной войне с неверными за торжество “правильной веры” — это уж совсем ни в какие ворота.
Ислам запрещает превращать единоверцев в рабов, зато с большим пониманием относится к закабалению гяуров, то есть всех тех, чьи народы стали не мусульманами уже после хиджры - начала пророческой миссии Мухаммеда. Однако, срок любой неволи ограничивался, но не кодифицированной нормой, а некоей волей хозяина, покоренного человека.
Кроме того, сын и дочь невольника не могли разделить печальную участь родителя. К тому же, стоило принять Таухид, то есть произнести клятву в вере в то, что, нет богов кроме Единого Бога и Мухаммед Его пророк и посланник, как человек становился свободным.
Таким образом, немусульманское население Малой Азии все меньше интересовало “военкоматы” Османского султаната в плане набора в Янычары йолдашей, то есть собратьев или спутников, а по-нашему, товарищей, коими становились все йени чери - новые воины.
Ведь Новое войско создавалась не только как гвардейское подразделение, а как закрытая военно - религиозная организация, члены которой, становились не только элитой османского общества и государства, но и семьей друг для друга. Иную семью им иметь запрещалось.
Со временем, из числа йолдашей, набранных в йени чери, стали отбирать кандидатов к обучению на дворцовые и государственные должности. Личная преданность султану, собратьям по религиозному ордену, отсутствие родственных и клановых связей, гарантировало особое служебное рвение и чиновничью честность. Так что, потребность в рекрутах только росла, а качество и численность призыва только падали.
Выбор был очевиден, а именно, Балканы и Закавказье становились основным источником для набора в ряды аджеми огланов, то есть призывников. Стремление упорядочить комплектование гвардии привело к тому, что к концу XIV века сложился сам механизм нового налога - девширме.
Он заключался в том, что, для службы Османскому государству отбирался, сначала каждый десятый, а затем каждый пятый неполовозрелый мальчик от 8 до 16 лет. Набор производился из общины, облагаемой джизьей, то есть налогом на не мусульман. Происходил этот процесс в разной степени регулярности, с периодичностью в промежутке от четырех до семи лет.
Бывали периоды, когда отбирали и шестилетних, и даже двадцатилетних, главное, чтобы они не были женаты. “Призывная комиссия” состояла из местного старосты, и кади, то есть шариатского правоведа, чаще исполняющего должность судьи.
Кроме того, при отборе кандидатов присутствовали несколько янычар во главе с офицером не ниже яябаши. Они имели на руках соответствующие документы, подтверждающие их полномочия и содержащие требования к местным властям, оказывать полное содействие в девширме.
Глашатаи созывали всех мужчин селения в определенное место. Туда являлись отцы с сыновьями. Они представляли различные свидетельства о возрасте, происхождении своих детей и составе семьи. Единственный ребенок, призыву не подлежал. Больше одного отбирали только в том случае, если в семье было более трех сыновей.
Отбор производился на основании ряда требований: по росту, состоянию здоровья, уровню физической подготовки, сообразительности и внешним данным. Считалось, что излишне красивые юноши для службы в элитных войсках не годны - они себялюбивы и избалованны.
Кроме того, обращали внимание на то, чтобы призывники не знали тюркских языков, не владели никакими профессиями, не только не были женаты, а вообще не имели опыта общения с противоположным полом, не были сиротами и городскими жителями. А также, чтобы среди родственников не было мусульман.
Отбор юношей производился только из христианских семей, исключение составляли боснийские мусульмане и албанцы, которых призывали не зависимо от вероисповедания. По завершении собственно отбора, составлялся дефтер - реестр или счетная книга, но так или иначе налоговый документ.
В нем с особой тщательностью указывались имена, описание, возраст, происхождение и краткие характеристики рекрутов. Документ составлялся в двух экземплярах. Один, с особым смотрителем от налоговых органов, отправлялся в Стамбул. Второй - с сопровождающим аджеми огланов офицером, к месту сбора.
Собственно охраны, тем более конвоя не было. Не малое количество родителей достаточно благожелательно относились к перспективам, которые предоставляла служба при дворе и в дворцовой гвардии Османских султанов. Для христиан, сохранявших веру в Оттоманской порте, особых перспектив не было. А тут - высокая зарплата, часть военной добычи и положение в обществе составляли предмет зависти.
Те же, кто с неохотой и даже ощущением трагедии отдавали своих детей в янычарские йолдаши, к судьбе относились, как правило, со смирением. Бывали случаи, когда родители собирали большие деньги и уже в Стамбуле пытались за взятки выкупить своих отпрысков с гвардейской или казенной службы.
Взятки давали и на месте сбора. При том, давали как за то, чтобы забрали, так и для обратного результата. Бывали случаи, когда детей женили в младенчестве или привлекали к ремесленному труду с трех или четырех лет, пытаясь избежать призыва.
Для уклонения от девширме перевозили детей из сельской местности в город. Даже случались бунты в некоторых регионах, облагаемых джизьей, но это были редкие исключения.
Бедность и большое количество детей в семьях с очень низким достатком, что было обыденностью для христианских подданных султанов, не оставляли иллюзий по поводу будущего. Каковы бы ни были переживания родителей, реальность диктовала поведение.
Так или иначе, но случаев насильственного освобождения уже аджеми огланов не было. Наоборот, усиленно охраняли только сюннетли оглан, то есть “Обрезанных” мальчиков - боснийцев и мусульман албанцев и то, только для того, чтобы в их ряды не влезли тюркские юноши, которых к этому подталкивали их родители. Служба детей при дворце, в правительстве и гвардии становилась мечтой для многих подданных султана.
Собственно невольниками даже христианские дети были недолго. После ритуального обрезания, подняв к верху указательный палец правой руки и произнеся Таухид: “Свидетельствую, что нет богов, кроме Единого Бога и Мухаммед Его пророк и посланник”, они становились свободными.
Так требовал Коран. Мусульманин не может быть рабом. Раб не мог стать элитой Сиятельной порты, ему не могли доверить жизнь султана, безопасность и благополучие империи, хотя, конечно полностью свободными их назвать нельзя.
Так, можно ли считать свободным самурая, полностью и без остатка преданного своему дайме. Разница лишь в том, что сербский, болгарский или грузинский отец были вынуждены отдать сына, а японец об этом только мечтал.
В остальном же, воспитание османских “замполитов” делали свое дело. Всех делили на три категории. Наиболее сообразительных направляли в Эндерун, то есть школу, где готовили дворцовых и государственных чиновников. Наиболее подготовленных физически, направляли для учебы в бостанджи - личную охрану султана, ну а большинство шло в янычары.
С конца XVI века помимо девширме появился еще один источник кадров для государственной и военной элиты Османской империи - дети прежних аджеми огланов. Тех, кто сделал карьеру от рабов до визирей и командующих армиями и флотами.
Таким образом, управленческая элита турецкого государства, происхождение имела какое угодно, но только не тюркское. Их родными языками были сербский и болгарский, грузинский и албанский. Они теряли связь с родственниками и родными этносами и нет, но все они становились единым целым с теми, кто их поработил когда-то.
Как когда-то Византийская империя, порабощенная Османами, стала неотъемлемой и очень важной их частью. Частью, которая своим историческим опытом и повседневной привычкой к государственному строительству, сделала из лихих и воинственных кочевников великую многонациональную империю.