— Максим! Я схожу с ума! Я разговариваю с кошкой!
В глазах Веры стояли слезы. Она боялась. Она не хотела сходить с ума! И еле-еле дождалась Максима, чтобы всё ему рассказать. Вначале она уж было бросилась звонить ему, чтобы он скорее приезжал домой, но бездушный смартфон ей показал время, и она поняла, что Максим и так вот-вот будет дома. Смена у него уже закончилась, и он едет домой. Надо подождать всего каких-то пятнадцать-двадцать минут.
Здравствуйте, дорогие читатели и подписчики канала «ДиНа»! Рассказ «Я схожу с ума! Я разговариваю с кошкой!» — это тридцать вторая часть рассказа про странную белую кошку Томасину.
Для тех, кто не знаком с Томасиной, но хочет познакомиться — ниже приведены ссылки на начало рассказа и на предыдущую часть.
С каким трудом ей дались эти пятнадцать минут! Она хотела заварить чай с мятой, чтобы выпить его и успокоиться, но всё валилось из рук! Трава мяты просыпалась на пол, чайник упал, крышка вообще устроила «гонки» — только Вера хочет её взять, поднять, она, крышка, берет и откатывается!
Тогда Вера просто села и взяла на руки кошку. Стала ей жаловаться на то, что всё из рук падает, на то, что ей кажется, что она с ума сходит, ведь нормальные люди не могут слышать кошек! А кошка взяла и ответила ей!
А Вера — ей.
Как тут не сойти с ума?
Ну, или, по крайней мере, не решить, что с него сходишь, с ума.
Максим, возвращаясь домой, рассчитывал на вкусный ужин в приятной компании, на легкую неторопливую беседу… В общем, хотел отдохнуть, расслабиться — сегодня у него был тяжелый день. Сначала привезли котенка с запущенным демодекозом, отодектозом и целым букетом прочих паразитов — а что удивляться? — котенок-то подвальный. Его, как только выловили, сразу и привезли в клинику. Затем был щенок с энтеритом. Потом — пес с рваными ранами. А под конец рабочего дня привезли мопса с непроходимостью кишечника… И, да, он реально хотел просто отдохнуть. Но отдых, видимо, как и ужин, придется отложить. Не дело, когда твоя любимая девушка считает, что сходит с ума. Все эти мысли моментально пронеслись в голове Максима, прежде чем он понял на что, собственно, жалуется Вера.
Что? С кошкой разговаривает? Эммм… Так я вообще-то тоже с ней разговариваю. Причем регулярно.
Кошка, как ни в чем ни бывало, была рядом. Впрочем, как и Петруччио. Оба вышли встречать его и сейчас мурлыкали и терлись о его ноги.
— Томасина! Это твои штучки? Это ты «залезла» в голову к Вере?
— Мрррр, нет, конечно. Она сама. Мрррр.
— Как это сама? Ты же говорила, что ей еще рано, что она не дозрела…
— Ну, видимо, дозрела. Немного раньше, правда, чем я рассчитывала. Но я тут, честно, ни при чем.
— Давай, рассказывай.
— Э, нет. Это ты лучше у Веры спрашивай. Пусть она сама рассказывает, а я так, дополнять буду, если что.
Максим обнял Веру, поцеловал в висок и стал успокаивать её, обращаясь как с малым ребенком. А что делать? — если человек считает, что он сходит с ума, тут к здравому смыслу в данный конкретный момент взывать бесполезно.
— Ну, ну, милая, давай перестанем плакать, сейчас вытрем слезки. Все хорошо, — и продолжил, стараясь вытянуть Веру из того омута паники, в который она сама себя загнала, — Так, температура в норме, сердцебиение отличное, пульс немного учащенный, но это не страшно. Все жизненно важные показатели хорошие, это я тебе как врач говорю. Ты мне веришь? Ничего страшного нет. Сейчас я пойду, умоюсь, мы заварим чай, и ты мне всё расскажешь. И мы во всем разберемся. Хорошо?
Вера согласно кивнула головой.
Вскоре они уже сидели на кухне и пили чай. Максим — красный китайский, а Вера — мятный, с имбирем и лимоном, тот самый, который она хотела себе заварить, но у неё не получилось.
— А теперь рассказывай. Что случилось, с чего ты решила, что сходишь с ума. Разговариваешь с кошкой? — но это не повод для беспокойства. Я вот, например, тоже с ними разговариваю. Да, Томасина, да, Петруччио?
Кошка и кот согласно замурлыкали и запрыгнули на колени к Максиму.
— Нет, Максим, ты не понял. Я не просто разговариваю с кошкой. Я её слышу.
И Вера начала свой рассказ.
С утра всё было как обычно. Она проснулась, позавтракала. Подумала, что хорошо бы прогуляться, но… — но одной идти гулять как-то не хотелось. С собакой бы… Но Эйнштейну уже нашли хозяев, щенок тоже давно живет у соседки, Тильда также обрела хозяйку. И даже Финя. Так что, поразмыслив немного, Вера решила сходить в магазин. Заодно и прогуляться.
В магазине она купила творог, возникла у неё такая идея сделать сырники. Она их, кстати, сделала, вон там лежат.
Макс внимательно слушал Веру, однако, сырники он не мог проигнорировать, все-таки голодный был, и тихонечко стащил один сырник. Чем тут же привлек внимание Томасины и Петруччио. В результате сырник был поделен на троих и съеден. Вера же продолжала рассказывать.
В общем, пришла домой. Стала делать сырники. Задумалась о чем-то о своём.
— О свадьбе она думала, о свадьбе, — это Томасина услужливо пояснила Максу, о чем, «о своем», задумалась тогда Вера, — переживала, что ты, охламон такой, никак не сподобишься ей предложение сделать. Даже разговора на эту тему не заводишь. «Охламон» — это я от себя добавила. Она так про тебя не думает.
Вера действительно, когда делала сырники, думала про свадьбу. С одной стороны, ей, как всякой девушке, хотелось свадьбу. А с другой стороны, она боялась, а вдруг Максим ей предложение сделает, что тогда? А если не сделает? — тоже ведь обидно. Ничего этого, конечно, Вера Максиму не стала пояснять, просто сказала, что глубоко задумалась, ушла в свои мысли.
— Ага, — снова стала пояснять Томасина, — она так себя стала этими мыслями изматывать, что я реально перепугалась, как бы она чего не удумала и не придумала. Женщины они, знаешь, такие…!
— Знаю, — молча ответил ей Макс.
— Ну, вот, я не выдержала, и машинально ей ответила, что она сперва бы сама определилась, надо ей предложение или не надо, хочет она замуж за тебя или нет, а потом бы уж и ждала предложения. Вот. Я так сказала, мне же и в голову не могло прийти, что она меня услышит — раньше же Вера меня не слышала, а тут взяла и услышала. Даже спросила: «Что?». Я на автомате ей ответила, что. А она снова услышала. Вот после этого и решила, что с ума сходит.
Вера же, дабы избежать малейшего упоминания о свадьбе, замужестве, кольцах и прочем, озвучила Максиму свою версию событий.
— Замешиваю тесто для сырников и думаю, послаще их сделать или нет. Если со сметаной подавать, то тогда послаще надо. А, если с вареньем, то, варенье ведь и так сладкое, значит, в тесто надо сахара меньше добавлять. Думаю над этим, и вдруг слышу голос. А я так глубоко задумалась, что сначала даже не испугалась, переспросила, что? И голос мне ответил! Вот тут я испугалась! Это же ведь всякие там психи голоса слышат! Я взяла кошку на руки, стала ей плакаться, а она мне отвечает. А я — ей!
Вера подняла глаза на Максима, тот подумал, хорошо, что воздержался от поедания второго сырника, а то выглядело бы это как-то…, нехорошо выглядело бы — она тут про такое важное, тревожащее, пугающее, а он — сырники трескает.
И что делать? Эх, была не была! Раз слышит, значит, дозрела! Будем «колоться».
Продолжение — «"Бедная лялипусечка". Петруччио обиделся» — см. ссылку ниже.
