В этом году Липецкому трио баянистов — музыкальной визитной карточке нашего города — исполнилось 45 лет. Так много пройдено дорог, что Вячеслав Мельник, Виктор Карпий и Сергей Ельчанинов уже скорее братья, чем коллеги. Сегодня, когда путешествия «временно недоступны», мы попросили музыкантов рассказать читателям «Первого номера» о своих дорожных приключениях.
Вместе и по отдельности они — лауреаты всероссийских и международных конкурсов, заслуженные артисты России и просто очень интересные люди, объехавшие с гастролями всю нашу огромную Родину. «Проще сказать, где мы не были», — смеётся Вячеслав Мельник и начинает загибать пальцы: Прибалтика, Белоруссия, Украина, Казахстан, все среднеазиатские советские республики, Мордовия, Мари Эл, Бурятия, Байкал, Хакассия, Сибирь, Дальний Восток, Калмыкия, Кабардино-Балкария, Чечня… пальцы давно закончились, а это лишь часть и то без перечисления городов. Мало кто в Липецке может похвастаться такой богатой гастрольной биографией!
Мандражные тяги
— Мне гастроли даже снятся, один и тот же сон. Будто мы в Институте искусств Владивостока — действительно есть такой, и мы на его сцене выступали. Там ещё плакат висит за кулисами: «Перед выходом на сцену проверь мандражные тяги». Вот этот плакат вижу во сне, администратор подходит, даёт мне программу, я смотрю и понимаю: мы половину из этого не играем. Говорю ему, а он: «Ничего не знаю, программа утверждена». Первая же вещь — большая органная фуга ми минор Баха. Мы её играли когда-то, но давно не повторяли. Говорю ребятам: «Давайте ми минор, а я начну». Выходим на сцену — это всё во сне — играем, получается импровизация в стиле Баха, публика откликается, принимает… и тут я просыпаюсь. «Фууух, — думаю, — слава богу, что это только сон!»
«Мандражные тяги» у каждого свои, и, по словам музыкантов, никакой опыт этого волнения убрать не может, да и не нужно. Оно исчезает, когда начинается музыка, которая захватывает, и уже для волнения не остаётся места. Оказывается, на стадионе играть проще, чем в небольшом камерном зале, таком, как «Унион», где зритель — вот он, близко, где видны глаза. Но эти глаза — пытливые, умные, небезразличные — и помогают.
— В пустом зале другая акустика, поэтому на репетициях многое по-другому, — объясняет Сергей Ельчанинов. — Но ты начинаешь играть, и ловишь этот звук, партнёров, реакцию публики. Видишь улыбки, глаза — да, всё так, попадаем, а там больше, аплодисменты, всё получилось! Слава богу, пока получается. Хотя бывали разные реакции: раз играем на стадионе в Виннице, вдруг публика начинает смеяться. Думаю, что такого смешного? Причём только правая трибуна заливается. Поворачиваю осторожно голову, а с моей стороны к сцене подошёл пёс какой-то, ну и ногу поднял…
«Мурка» на теплоходе
Не только камерные залы и стадионы — были сценой палубы крейсеров, пеньки на лесоповале и даже вертолётные ангары.
— Это на Дальнем Востоке было, — вспоминает Виктор Карпий. — Приезжаем на грузовой теплоход «Алишер Навои», поднимаемся на борт, по такому крутому трапу, с баянами, костюмами, запыхались, а капитан говорит: «Я команду распустил на берег, все в увольнительном». Говорим администратору: «Ну ладно, будет «день печати» — ставь печать, да поехали». А капитан, такой коренастый, рыжий, усы капитанские, с трубкой: «Ну, коль вы уж поднялись на борт — пошли ко мне в каюту». Сыграли органное переложение для баяна, классику, он говорит: «А по заявке можно? Что-нибудь морское». Сыграли «Раскинулось море широко», «Амурские волны», «Дунайские волны», полонез Огинского, «Прощание славянки», под конец он говорит: «Всё вы такое культурное играете, а «Мурку» можете?» И «Мурку» сыграли.
В Севастополе выступали на крейсере «Москва», а в Благовещенске — на палубе авианосца в вертолётном ангаре, который вместил почти тысячу солдат, они сидели прямо на полу.
Лохматый коллега
Партнёры по концертам были под стать географическому разнообразию: от Никулина до медведя. На фестивале в Виннице участвовали в одном концерте с Евгением Леоновым, Анатолием Папановым, Андреем Мироновым, Юрием Никулиным. Вместе за кулисами ждали выступления, так близко, что дух захватывало.
— Никулин мне дал свой бычок подержать, — смеётся Виктор Карпий. — Он курил постоянно, даже за кулисами. Его позвали на сцену, а я сижу разыгрываюсь, следом — наш номер. Никулин говорит: «Да брось ты это дело, на подержи, приду через пять минут». Какие там пять минут, его и десять не отпускали, я и докурил, а Никулину сказал, что на сувениры забрали.
Выступали и в Елецкой тюрьме, и на зоне в Усмани. Вспоминают, как перед концертом в Усмани подходит заключённый: «Я из Москонцерта, танцор, не могли бы вы мне подыграть венгерскую цыганочку?» Рядом стоит охранник, кивает, мол, это «примерный контингент», можно. Так все три концерта вместе и отработали, рёв стоял, «Браво!» кричали, свой же.
Но самый необычный коллега, конечно, медведь. В 80-е годы был в Липецке «Цирк на сцене» с настоящим медведем, который плясал под музыку, выступали по районам области.
— Да, мы и медведю играли, и в автобусе с ним ездили, медведи — звери непредсказуемые, — вспоминает Вячеслав Мельник свой печальный опыт. — Он на переднем сиденье сидел, а я за ним. Вдруг он как вывернулся и мне когтями по ноге, кожу сильно не подрал, но джинсы в клочья! А вы понимаете, что такое новые джинсы в 80-е годы?
Большая страна
Гастроли — это не только тысячи километров, это, в первую очередь, люди. Слушающие, помогающие, доверяющие, свои родные.
— У нас был гастрольный тур: Владивосток — Хабаровск — Комсомольск-на-Амуре — Южно-Сахалинск, — рассказывает Виктор Карпий. — Обратно летим через Хабаровск с посадкой, ночной рейс. И у нас заканчивается срок разрешительных документов, позволяющих находиться в погранзоне. Мы их в Липецке взяли заранее на месяц и не подрассчитали. Вышли покурить в Хабаровске из самолёта в два часа ночи, а обратно нас не пускают… Ночь. Денег к концу гастролей ни копейки: молодые были, бесшабашные. Звоним замдиректора Хабаровской филармонии, она говорит: «Не проблема, приезжайте в гостиницу «Интурист», я сейчас позвоню девочкам, вас устроят». А как приезжайте? На чём? Забираем из самолёта свои вещи, а рядом с нами две девчонки сидят, они откуда-то с Курил, в отпуск летят. Мы говорим: «Девочки, займите денег, мы вам вышлем!» Они взяли и просто подарили нам 5 рублей. Доезжаем до гостиницы, на счётчике такси 4 рубля 98 копеек, мы, не сговариваясь: «Сдачи не надо!»
— Помню, летели в Брест, и в Домодедово пошли с Витькой попить кофе, — подхватывает рассказ Мельник. — Взяли бутерброды, стоим за столиком. Подходит мужик с коньячком: «Можно к вам, ребята?» А чего ж нельзя? Разговорились, рассказали, кто мы и куда летим. Он достаёт 10 рублей: «Ребят, купите гвоздик, отвезите в Брестскую крепость, у меня там дед погиб, пограничник». Мы на эту десятку целую охапку купили, отвезли — так бы, может, там и не побывали.
Десятки городов огромной страны, можно пересчитывать их, когда не спится, но, по признанию музыкантов, в часы бессонницы в голове — только мелодии!
