Давно так легко и душевно не было Анне. Лачо оказался интересным рассказчиком.
Алёша с удовольствием слушал о Клуше и своём отце.
— Если даст Бог, — пообещал Лачо, — то мы найдём в городе моего давнего знакомого. У него были картины Матвея.
"Быстрая речка" 103 / 102 / 1
Алёша так вдохновился этим, что решил попросить Селянина, чтобы тот как-то устроил встречу Лачо и его знакомого.
Селянин наотрез отказался помогать. Объяснил Алёше, что это может быть опасным для него.
Алёша не обижался, но надежда теплилась.
— Ты не грусти, Анна, — успокаивал женщину Лачо. — Роза вылечит твоего малыша. Просто жди.
И Анна ждала.
Она стала часто навещать Лачо. Познакомилась и с бывшим священником Иоанном.
Тот молитвами успокаивал тревоги Анны.
В конце ноября 1926 года Иоанна всё же арестовали по доносу кого-то из колхозников. Лачо остался один.
Когда в очередной раз Анна навестила его, тот предложил остаться. Анна согласилась. Устроилась в колхоз дояркой.
Бывшей учительнице и руководительнице клуба с тонкими изящными пальчиками, было тяжело. Анне казалось, что даже в ссылке руки не выглядели так ужасно. Ночами она плакала и молилась о встрече с сыном.
Через полгода руки стали мозолистыми, пальцы привыкли к постоянной дойке. Но чувство несправедливости и обиды не покидало Анну. Она писала в город с просьбой разрешить ей учительствовать. Но ответ всегда был один: «Отказать».
***
— Мама Ёза! — дёргал за платье немолодую женщину кривоногий мальчик. — Мама Ёза!
Женщина строго прикрикнула на него:
— Помолчи.
Тот обиженно поджал губы.
— О чём вы хотите поговорить со мной? — спросил высокий цыган. — У меня нет времени на ваши бессмысленные воспоминания.
— Данко, — шёпотом говорила Роза. — Сынок!
— Вы ошиблись.
Быстрыми шагами мужчина отдалялся от Розы. Она схватила Максима на руки и побежала.
— Данко, — кричала она во всё горло, — Данко!
Мужчина вдруг остановился, обернулся.
Роза, запыхавшись, дрожащим голосом говорила:
— Прости меня сынок! Такая была у меня жизнь. А ты вон какой вымахал! Отец тобой гордился бы.
— А он и так гордится, — ответил Данко. — В отличие от тебя…
— Я тоже горжусь тобой! Тоже, — кивнула Роза.
— Ну-ну! Только вот гордость впереди тебя. А ты болтаешься неизвестно где. Уже волосы все седые, а ты никак не успокоишься. Чей ребёнок у тебя?
— Мой! — твёрдо ответила Роза. — Моя кровиночка.
— Ну и хорошо, — Данко смотрел на Розу сверху вниз и ехидно улыбался.
— Неприятная у тебя улыбка, — произнесла Роза.
— А отчего ей быть приятной, когда я тебя ненавижу всем сердцем?
— А за что ты так? — Роза с недоумением смотрела на сына.
Данко рассмеялся. Да так громко, что из окна одноэтажного здания выглянул молодой паренёк в военной форме и крикнул:
— Даниил Камолович! Вы смотрите, чтобы цыганка вас не облапошила. Они такие… Могут… Гоните её!
— А ну пшла отсюда, — резко выкрикнул Данко и толкнул Розу.
Та прижала к себе Максима и прошептала:
— Прости, сынок…
— Ни-ког-да…
Данко отвернулся и скрылся в здании.
Роза слышала, как он запирал дверь.
Она подошла. Стала тарабанить.
Из окна опять высунулся тот же парень и пригрозил:
— Уйди по-доброму, несчастная мать. Иначе будешь ночевать в тюрьме.
Роза ещё долго стояла у двери.
Максим у неё на руках молчал.
Несколько дней Роза чувствовала себя неважно. Кружилась голова. Сил почти не было.
На вокзале над ней сжалилась уборщица. Не выгоняла её из угла, осторожно мыла вокруг и подсовывала Максиму сухари.
Роза нагадала уборщице, что у её дочки родится долгожданный сын после пяти умерших детей. И будет этот сын жить до глубокой старости.
Когда дочка родила, и ребёнок не умер, уборщица сунула Розе в рукав записку со словами:
— У меня домик небольшой в деревне. Я там жила раньше, да вот в колхозе не смогла работать. В город приехала дочке помогать. А ты живи. Какой-никакой угол. Может чего подремонтируешь. Скажешь, что Евдокия Семёновна разрешила.
Роза поблагодарила. Когда добралась до деревни и нашла дом, тотчас вынуждена была объяснять бдительным соседям, что жить тут будет с разрешения Евдокии Семёновны.
Наутро пришли и из правления. Завели картотеку на Розу и на Максима.
Секретарь выводил на желтоватой бумаге «Войцеховская Роза Лачововна», «Войцеховский Максим Алексеевич».
Домик Евдокии Семёновны был небольшим. Маленькая комната с одним окном. В ней же печка и две узких кровати.
Роза была рада и этому. Иногда закрывала глаза и ей казалось, что проваливается она в мягкую перину. Ей мерещились глаза зрителей, оглушали аплодисменты.
Тогда Роза пела. Услышав её пение, председатель колхоза, велел ей идти в клуб и там голосить на радость рабочему люду.
За это обещал платить небольшие деньги. Репетиции в клубе шли по субботам.
Роза ходила на них с Максимом. Мальчик был так привязан к ней, что даже на сцену не отпускал. Держал её за ногу. Поначалу Роза кричала на него, но потом махнула рукой и разрешила.
После первого концерта в новеньком клубе к Розе подошёл мужчина со словами:
— Вы ли это, Роза?
Роза его не узнавала.
— Ну как же! — настаивал он. — Я Вано! Помните? Вано! Я вам пайки носил.
Роза молчала.
А он продолжал:
— Я тут живу с женой и дочкой. Правда дочка уже и сама замужем, но муж на службе. Как я рад вас видеть, Роза! Меня комиссовали по ранению. Я теперь обычный человек. Колхозный червь. Копошусь в дерьме. Коровники убираю.
Вано рассмеялся.
— Вы пели замечательно! Голос так и льётся: молодой, красивый! А сколько в нём нежности и любви! Вы, Роза, кажется, недооцениваете себя! — Вано перешёл на шёпот: — Моя матушка в царскую бытность пела в театре. Колокольчиком её называл сам царь. И я могу вам сказать, что вы тоже колокольчик. Ну так что, вспомнили меня?
Роза помотала головой и ушла переодеваться.
А Вано стал захаживать к Розе и вскоре переехал к ней. Его осуждали за то, что он бросил жену. После нескольких месяцев жизни вместе Роза и Вано решили поменять место жительства.
Роза и не знала, где можно жить, чтобы успокоилась её душа.
Предложила Вано для начала познакомить его со своим отцом.
Летним июньским днём 1928 года Роза, Вано и Максим отправились к Лачо.
***
После смерти Оли Алексей перестал разговаривать. Ни с кем не здоровался. Работал молча. Жил в одиночестве. Когда встречал Анну, опускал голову, а дома горько плакал о том, как несчастен.
А потом Анна и вовсе переехала. Алексей знал, где она живёт и, бывало, приезжал и стоял подолгу у калитки. Но не заходил.
Анна возвращалась с вечерней дойки и проходила мимо.
Алёша теперь учился в городе. Каким-то чудом его пристроили в слесарную школу.
А потом Анну стал провожать домой высокий светловолосый мужчина. У него на одной руке не было пальцев.
Алексей стал ревновать и в один из приездов бросился на него с кулаками.
Мужчина быстро среагировал, повалил Алексея наземь и пригрозил ему.
— Увижу тебя ещё раз тут, убью.
Алексей испугался и теперь наблюдал за Анной с противоположной стороны улицы.
Весёлый смех Анны переворачивал всё внутри, поджигал гордость и самолюбие.
Алексей всё чаще жалел себя и ненавидел весь белый свет.
Продолжение тут
Спасибо, дорогие мои, что бронируете "Зою" и "Бобриху".
Их можно оплачивать частями. У меня свободных книг осталось совсем чуть-чуть. Можно заказать их в ватсапе или смс 89045097050
Всем желаю запоминающихся ярких выходных!