Если смотреть от нашей роты на юг, по охотской стороне острова, то виден выдающийся в море мыс. Этот мыс можно увидеть на половине моих фотографий :-). Если дойти до этого мыса и заглянуть за него, то откроется маленькая и уютная бухта. Бухта «Китобойная» (Правда идти придется как повезет. Это только с виду там не далеко). До 1958 года в этой бухте был поселок и рыбзавод. Для обеспечения завода и поселка в бухте стояла мощная электростанция на корабельном дизеле. Правда работала она наверняка не постоянно, потому что иначе ей понадобились бы космические запасы солярки. Скорей всего дизель запускался только при необходимости.
Завод разделывал туши китов (тогда еще разрешался их забой) и вытапливал из туш рыбий жир.
В поселке был пирс для швартовки небольших судов и два десятка разнокалиберных домиков.
При Хрущеве рыбзавод и пирс взорвали (Чтобы не достался врагу). От поселка почти ничего не осталось. Эта бухта изначально не имела шансов на развитие, так как была зажата с одной стороны морем, а с другой отвесными стенами вулкана «Мильна».
Остатки строений заросли ольшаником и стали практически не видны. Поселок умер. Но в наше время на горке над поселком еще была жива погранзастава, и стояла отдельная избушка сейсмостанции.
На заставе жило 8 пограничников. Два офицера и 6 солдат. А на сейсмостанции работал один человек.
Пограничники официально считались представителями «Советской власти» на острове. С ними полагалось согласовывать высадку на остров с проходящих судов. Но это в теории. А на практике они жили там в своей бухте сами по себе и не касались наших дел.
Главная их задача была смотреть на юг в пролив «Буссоль». В наше время этот пролив был разрывом в наших пограничных водах и через него в Охотское море часто заходили иностранные суда (Один раз даже целый авианосный флот).
Пролив с заставы был не виден, но специально, выше заставы, была построена вышка, с которой он просматривался. На вышке была связь с заставой и постоянно дежурил пограничник.
Чтобы попасть на вышку нужно было идти по крутой тропинке, что зимой было совсем не простым делом. Тропинку называли «пыхтуном» по вполне понятной причине.
В отличии от нас, застава отлично охранялась. Бухта «Китобойная» с заставы была как на ладони, а попасть на заставу можно было только с берега бухты. Со всех остальных сторон застава была окружена отвесными стенами вулкана Мильна, которые спускались прямо в море.
Рядом с заставой были вырыты окопы, а пограничники были вооружены получше нас. Например, у них был гранатомет, который запросто мог разнести вдребезги танковоз или мотобот, если он попытается войти в бухту. Особую нашу зависть вызывала снайперская винтовка, которой у нас не было. А вот новенькие автоматы АК74 калибра 5.45 нашей зависти не вызывали. Нам казалось, что АКМ 7.62 как-то надежней будет. Кроме того, у пограничников был ручной пулемет. И все это богатство всего на 6 бойцов. С нами не сравнить.
Пограничники несли постоянное боевое дежурство. Один из секретов они выставляли в бухте, так что попасть на заставу незамеченным было решительно невозможно. Мало того, у них даже было чудо чудное, диво дивное - мощный прибор ночного видения, скомбинированный с сильной оптикой. Прибор должен был стоять на вышке. Но начальник заставы по секрету сказал нам что он лежит у него под кроватью, так как его цена совершенно не подъемная для офицерского бюджета. Под кроватью, оно конечно спокойней чем на вышке (вдруг поломают).
Пограничники тогда относились к КГБ и поэтому у них все было самое лучшее. К ним даже мог прилететь вертолет. А как так к нам не мог, а к ним мог? А дело в том, что у них на заставе была цистерна авиационного керосина и вертолет мог заправиться для полета обратно. Вот что мешало у нас так сделать? Но мы были в разных ведомствах и договориться с ними было невозможно. (С вертолетами вообще странно. За время моей службы к нам не прилетал ни разу, а когда я начал вести этот канал, то оказалось, что он, бывало, прилетал прямо с Сахалина. Раньше, значит, прилетал а потом не мог? Даже для эвакуации? Не понимаю!)
Правда к пограничникам вертолет прилетал только один раз с какой-то инспекцией. Может и хорошо, что у нас керосина не было. Только внезапных инспекций нам и не хватало для полного счастья.
Мы знали пограничников, а они конечно знали нас (по долгу службы). Но при высадке на остров они никогда не встревали, хотя теоретически, должны были проверять документы у всех, кто попадал на остров.
Связи у нас с ними не было никакой. Тот самый мыс загораживал их и не давал связаться по радио. По берегу расстояние было всего около 6 км. Вроде немного, но дороги к пограничникам не было. Попасть к ним можно было только по отливу, причем отлив там был каменистый и состоял из свалившихся с вулкана камней. Прыгать по этим камням с риском переломать ноги или искупаться в воде было сомнительным удовольствием. Мало того, с отвесных стен постоянно сыпались камни. Иногда одиночные, а иногда и с серьезными обвалами. Обвалы там были постоянными.
Зимой эти камни покрывались сплошной ледяной корочкой, что делало путешествие к пограничникам еще более длительным.
Так что поход к пограничникам, всегда был совсем не безопасным мероприятием. Два раза нас с Сашкой отправляли к ним на помощь и каждый раз это было серьезное занятие на несколько дней. Только на то чтобы пройти по камням туда или обратно требовался (В зависимости от погоды, времени года и навыков прыганья по камням от 2-х часов до 5-и).
Меня посылали помочь им с дизелями, а Сашку наладить связь. Пограничники были отличными ребятами, но в радиотехнике и дизелях они разбирались не очень. Ну и конечно мы менялись фильмами и подарками. Для них главным подарком был рюкзак свежевыпеченного хлеба, а для нас курево, которое у них давалось по пайку. Курили они не все и излишками делились с нами. Какой-то идиот в рамках борьбы с курением заменил нам пайковое курево на денежное довольствие. А чего такого? Кому надо, пойдете в ближайший киоск и купите себе. А ничего, что нам до ближайшего киоска только вплавь километров 500? Но зато кто-то отчитался, что в армии развернута борьба с курением.
Первый поход был весной. Начался он с того, что их начальник заставы пришел к нам в роту и попросил о помощи. У них начали загибаться дизеля и отказала одна из раций. Пограничник ушел, а нам с Сашкой было велено готовиться к походу. Старшина сделал внеплановую выпечку хлеба, мы подобрали несколько фильмов на обмен. И раненько утром по темноте выступили в поход. Вот уж не подумал бы, что мы 6 км будем ползти пол дня! Но оказалось, что вся дорога к ним - это сплошная каменистая осыпь. Причем камни лежат ненадежно. Прыгнешь на камень, а он под ногой норовит перевернуться. Так как была весна, солнце начало припекать, и с горы нам на головы постоянно сыпались вытаивающие камни. Иногда, падающие сверху камни, с противным визгом рикошетили, а иногда случались и серьезные обвалы. Причем непонятно, что в такой ситуации делать. Под ноги смотреть, чтобы ноги не переломать, или вверх, чтобы тебе на голову чемодан не свалился. Несколько раз было очень опасно, но все обошлось. Правда Сашка лишился своих часов. При очередном прыжке, камень у него под ногой перевернулся, и Сашка начал катиться в воду. Ему удалось задержаться на самом краю, но одна нога до колена и левая рука ушли под воду. Кварцевым часам на руке не понравилась соленая вода и они встали. Мы потом пытались промыть часы одеколоном и самогоном, но все без толку. Часы пришлось выкинуть.
после обеда мы прибыли к пограничникам. Материковым жителям трудно понять, как приятно даже просто посмотреть на новые лица! Нас приняли очень радушно. Просто не знали куда посадить и чем накормить. А хлебом они просто упивались. Они хлеб не пекли и постоянно пользовались пресными лепешками. Казалось-бы, ну какая разница? Но видимо разница была огромная.
Мы приступили к помощи. Я пошел к ним в дизельную чинить дизеля, а Сашка сел в ленинской комнате чинить радиостанцию.
Я управился за пол дня. У них стояло два дизеля ЧА-2-4 (Таких же как у нас). Один не заводился, а второй работал кое-как. Правда в отличии от нас, они постоянно дизеля не гоняли. На несколько часов вечером заведут, чтобы зарядить аккумуляторы для раций, да и все. Дизеля были расстроены и несколько форсунок были дохлые. Но я принес с собой в рюкзаке как раз столько «новых со свалки» форсунок, сколько нужно. А как я заранее догадался что, мне понадобится? Да очень просто. Из рассказов их начальника заставы. Я сразу понял, что нужно регулировать форсунки. Вот и принес уже отполированные и отрегулированные в рюкзаке.
За одно перебрал им один из топливных насосов. Их электромеханик помогал мне чем мог. Я не стал чинить их форсунки, просто заменил на свои, а их форсунки забрал, чтобы у себя на ДЭСе спокойно их отполировать и настроить.
Пока я возился с дизелями, Сашка разобрал их радиостанцию. Она у них была совсем маленькая (Не больше системного блока от современного компьютера). Не то что у нас (целый прицеп). Радиостанция была явно слабая, видимо они просто связывались с соседним островом (Урупом). Сашку там ждал сюрприз. Блок приемника был изготовлен на сверхминиатюрных радиолампах! Это очень экзотическая вещь. Никогда, ни до службы, ни после, я не встречал таких ламп. Лампы были очень маленькие, тоньше карандаша, и не вставлялись в панельку, а запаивались в плату как микросхемы.
Неисправность была видна сразу, одна из ламп не светилась. И где, спрашивается, на острове искать такую лампу? Но Сашка даже испугаться не успел, на задней крышке оказалась пластмассовая панелька в которой были зажаты запасные лампы. Слава разработчикам! Вот как надо разрабатывать устройства для армии! С такой рацией хоть на остров, хоть в партизанский отряд!
Как только Сашка заменил струю лампу новой, радиостанция заработала.
Все что планировали, мы сделали. утром их замполит попросил разобраться с огромным радиоприемником, который стоял у них в ленинской комнате. Полезли мы в их приемник. Включили, а он вроде нормальный, все лампочки светятся, индикатор уровень сигнала показывает, а в динамиках тишина полнейшая. Ну все понятно, погорел выходной каскад. Даже ясно как погорел. Пытались сделать трансляцию по всей казарме и закоротили выход. Тогда транзисторная схемотехника была еще слабая. Не умели защищать выходные каскады от коротыша. Приемник у них хороший и стоит двухтактный выходной каскад на мощных транзисторах. Прозвонили – так и есть, один транзистор сгорел. Но на этот раз на задней стенке запасные транзисторы не висели.
У их радиста нашлась коробка с радиодеталями, среди которых было несколько транзисторов. Но транзисторы были совершенно не те и мощность у них была никакая. А у нас даже справочника нет. Ну что делать, запаяли первый попавшийся транзистор (просто самый большой). Как ни странно, каскад заработал. Ну да, при попытке увеличить громкость, сразу появлялся хрип, и транзистор грелся как паровоз. Выходной каскад приемника был безбожно перекошен, но замполит остался очень доволен. Той громкости, которая была, вполне хватало, чтобы послушать новости и музыку сидя рядом с приемником. Мы переночевали на заставе и ушли обратно к себе.
Второй раз нам с Сашкой пришлось идти зимой. Это оказалось намного труднее. Первые два километра до отлива мы быстро проскочили на лыжах, но дальше лыжи стали бесполезны. Мы оставили лыжи воткнув их в снег и полезли по камням. Камни были покрыты сплошной ледяной коркой и казалось, что тут вообще невозможно пройти. Пошли не с утра, и когда кончился световой день, мы прошли только три четверти пути. Каждый шаг давался с трудом. Приходилось тщательно выбирать куда поставить ногу. В темноте все стало еще хуже. У нас был с собой фонарик, но батареек хватило бы максимум на час. Фонарик оказался совсем бесполезен. Пятно от фонарика освещало маленький участок, а кругом была чернильная темнота. Мы решили, что лучше оставить фонарик на самый крайний случай. Решение оказалось правильным. Глаза привыкли, и оказалось, что снег и лед отражают звезды. Темнота была не совсем черная. Зимой вообще редко бывает совсем темно. А потом стала появляться луна из-за туч и стало вполне сносно. Мы буквально ползли по обледеневшим камням под аккомпанемент прибоя, который бесновался совсем рядом и разбрасывал капли воды. Кстати, зимой обвалов было намного меньше, только два обвала прогрохотали от нас на значительном удалении. Но если кто-нибудь из нас вывихнул ногу или упал в воду, то мало бы нам не показалось.
Мы пришли к пограничникам уже после полуночи. Как и в первый раз нас накормили и уложили спать. Но спать пришлось в холоде. Их казарма оказывается не отапливалась совсем. Отапливалась только избушка где они жили, но там места для нас не нашлось. Нам выделили комнату, постелили на кровати по два матраца, дали по три одеяла и шинель. Начальник заставы сказал, что мы можем спать и в одежде, но он советует спать раздевшись. Я решил, что лучше послушать доброго совета и залез в ледяную постель. Совет оказался нормальным. Я быстро согрелся и отлично выспался.
Как и в первый раз я занимался их дизелями, а Сашка перепаял им оборванную антенну. Не помню, какая была у них неисправность на этот раз, видимо ползание по обледенелым камням в темноте и ночевки в ледяной кровати напрочь отбили мне память. Как мы ползли – помню, как ночевали – помню, а что именно чинил, выскочило из головы. Видимо неисправность была пустяковая.
Непривычно у пограничников выглядел развод на боевое дежурство. Все строились и один из офицеров «Читал молитву» (это они так называли). Сначала начальник заставы говорил медленно и торжественно: «Боевому расчету в составе..». После этих слов шла жуткая скороговорка, в которой нам с непривычки было ничего не понять. Очень быстро перечислялись названия постов, время дежурства и фамилия. Все было так быстро, что мы не успевали ухватить суть, а солдаты, которых упоминали в приказе отвечали «Я».
«Я», «Я», «Я» неслось из строя. А потом тон опять становился размеренным «На охрану государственной границы Союза Советских Социалистических республик заступить! Интересно, это во всех погранвойсках так, или это наш местный колорит?
Утром, мы вышли в обратный путь и покувыркавшись на камнях почти весь световой день, вернулись домой.