Что ж, я не понимаю, почему я должен что-то говорить.
Волки штурмуют деревню, а я сижу в подвале, потому что знал, что они придут. Я знал, потому что каждый день хожу в лес, и иногда в лесу ты видишь что-то, а иногда нет.
Часто я этого не делаю.
Но, видите ли, мне становится так скучно, и поэтому иногда, в последнее время все чаще, я возвращаюсь из леса и рассказываю забавные истории о вещах, которые я, возможно, видел в лесу.
Знаете, как кролик, похожий на дикобраза, или куст, похожий на ягненка, или волк, который собирается выследить всех деревенских детей и съесть их.
Дело в том, что мне не нравится говорить людям, что я рассказываю им историю, пока она не закончена, потому что я нахожу, что моему творческому процессу мешает необходимость добавлять предостережение к каждой истории, в которой я даю своей аудитории понять, что то, что я собираюсь сказать, является ложью.
Людям не нравится слушать выдуманные истории, им нравятся правдивые истории, и я ничего не могу с этим поделать. Я ничего не могу поделать с тем, что у людей нет вкуса к художественной литературе. Тогда мое единственное решение - создать видимость правды только для того, чтобы в конце удивить моего слушателя, открыв, что все, что они только что услышали, пришло непосредственно из моего выдающегося воображения.
Проблема в том, что часто мои истории довольно мрачные, и во всех них чувствуется срочность, а это то, чего вы хотите от истории, но, если это правдивая история, эта срочность иногда может привести к действию, и как только это происходит, становится трудно держать всех сосредоточенными. в повествовании, потому что они думают, что волк идет, чтобы убить их.
Я имею в виду, честно.
Теперь, я не знаю, что вы слышали, но я рассказал историю о волке всего два раза, и во второй раз я сделал детали настолько диковинными, что я не мог поверить, что кто-то воспримет мои слова как настоящее предупреждение.
Почему, согласно этой версии истории, я шел один по лесу, я, молодой парень всего двадцати семи лет, и внезапно меня окружила самая злобная стая волков, известная человеку. Как я рассказываю, только моя сообразительность и быстрота ног спасли меня, когда я вскарабкался на дерево, в то время как волки кружили внизу.
Да, мои актерские способности являются образцовыми, и это, в сочетании с моим непревзойденным мастерством рассказчика, может, вероятно, одурачить одного или двух человек, но никогда в самых смелых мечтах я не думал, что город отправится в лес на поиски какого-то волка, которого никогда не существовало. Я уверен, что то, как я порвал рубашку и разбил себе лицо в кровь, врезавшись в статую основателя нашего города, помогло убедить еще троих или четверых, но это всего лишь обычная театральность.
Когда все эти деревенщины вернулись в деревню, поняв, что их обманули, они так разозлились на меня, хотя на самом деле им следовало бы разозлиться на самих себя.
“Дурак должен исправлять дурака, а не дурака”.
Это то, что говорил мой отец, прежде чем его выгнали из города за продажу тонизирующего средства для пищеварения, которое отравило мэра и нескольких других. Я скажу, что, хотя все эти смерти были неудачными, все они умерли с заметным здоровьем кишечника, так что технически мой отец не обманывал их в этом отношении.
Чтобы попытаться отогнать еще одного мошенника, появившегося среди них, они поместили меня под домашний арест, что меня вполне устраивает, потому что я смог создать это хитроумное устройство, которое издает высокие частоты, идеально соответствующие звуку, который издают волчицы, когда у них течка. Два или три продолжительных удара этого свистка, и следующее, что вы знаете, каждый волк в радиусе двадцати миль спускался на нашу маленькую деревушку.
Я подумал, что это был бы идеальный способ преподать жителям деревни урок о том, что нельзя увольнять кого-то только потому, что он сказал пару неправд. Даже если бы я был лжецом, а я им не являюсь, лжецы играют важную роль в современном обществе. Они помогают научить нас ценить благоразумие.
Кто-то говорит вам что-то, и вы решаете, следует ли вам им верить или нет. Если вы решите правильно, у вас развитый ум с проницательной личностью, и вам никогда не придется беспокоиться о том, чтобы ввязаться в стычку, потому что вы будете знать, когда верить, что беда приближается, а когда нет.
Если вы решите неправильно, вы заслуживаете того, что с вами случится. Будь то не бежать из своего дома во время схода лавины или не выселиться из деревни, окруженной дикими собаками.
Что бы ты хотел, чтобы я сделал?
Бегать вокруг, крича, что на этот раз моя история правдива, и умолять всех в поле зрения поверить мне и спрятаться?
Я бы никогда не унизил себя таким образом. Не говоря уже о том, какой вред это нанесло бы моим голосовым связкам, если бы я попытался кричать на открытом воздухе во время бега. Даже с моим превосходным контролем дыхания я бы охрип меньше чем за минуту, и тогда как я мог надеяться пройти прослушивание в местной бродячей кукольной труппе?
Никто мне не поверит, что бы я ни делал, так что я могу с таким же успехом ничего не делать.
Здесь, в моем подвале, я уже слышу крики, когда волки прорываются через дрянной пограничный забор в поисках своих плодовитых собратьев-самок. Я предполагаю, что они будут очень сердиты, когда узнают, что здесь нет таких леди-волчиц, и ущерб, который они нанесут деревне, будет значительным.
Когда бойня и катастрофа утихнут, я выйду из своего дома, где я когда-то жил со своим отцом, пока он не был сослан, и я гордо пройду в центр города, встану на платформу, где делаются все объявления, предполагая, что она все еще стоит, и спрошу самым громким голосом я когда-либо использовал.
“Ну? Теперь ты мне веришь?”