Части РОНА, детище обербургомистра Локотского окружного самоуправления, ваффен-бригаденфюрера СС Бронислава Владиславовича Каминского, изрядно трепали разрозненные партизанские отряды и диверсионные подразделения войск НКВД, методично и безжалостно их уничтожая, не жалея ни стариков, ни женщин ни детей.
Служил в ней отнюдь не власовский сброд, набранный из уголовников, предателей, трусов, и прочей нечисти, а из идейных, закоренелых врагов Советской Власти, да еще насквозь пропитанные изощренной нацистской пропагандой. И дрались они не за страх, а за совесть. На смерть.
Господин Каминский пользовался безграничным доверием самого Гиммлера, настолько безграничным, что с благосклонного согласия Гитлера, было создано Локотское окружное самоуправление, под его жестким руководством. Прообраз жалкого подобия будущего Государства Российского, под тотальным протекторатом тысячелетнего рейха. Здесь трудно было встретить регулярное подразделение Вермахта. Всюду хозяйничали упившиеся крови соотечественников банды РОНА.
Часть 1
Все имена и фамилии изменены, любые совпадения случайны.
Командиром наспех сформированного стрелкового полка, был назначен выходец из Питерских рабочих окраин, бывший директор военного завода, а ныне – пехотный полковник Лютов Иван Евсеевич. По замыслу ставки верховного главнокомандующего, полк должен стать отвлекающей ударной силой по уничтожению осиного гнезда коллаборационистов Каминского.
Фамилия полковника соответствовала его внутреннему содержанию. Вспыльчивый, резкий, безжалостный, он относился к категории людей, которые сначала делают, и только потом начинают думать. Его ординарец, старшина Пинчук, громадный мужик, бывший колхозный кузнец, возрастом далеко за пятьдесят, принес ему приказ из ставки, любой ценой помочь боеприпасами и оружием партизанам, базирующимся в Брасовском районе.
Телефоны во вверенных Лютову подразделениях не умолкали, Пинчук, грохоча своими огромными сапожищами, носился по блиндажам и окопам раздавая распоряжения полковника налево и направо. На флангах готовы были завязать бой с немногочисленным немецким охранением и полком РОНА, что бы обеспечить коридор колонне с боеприпасами и продуктами для партизан. Из медсанбата, чуть ли не силой, были реквизированы два грузовика ЗИС 5. Авторота резерва верховного командования, под нахрапистым натиском Лютова, и его письменного приказа, так же вынуждена была расстаться с тремя «полуторками» и единственным ЗИС 6. Осталось решить мало разрешимую задачу. Подыскать не очень важного в полку офицера, но грамотного и отважного, и назначив командиром, отправить его на верную смерть. Это полковник Лютов осознавал четко. Прогулка, длиной в сто пятьдесят километров по тылам противника на шести грузовиках с легкой бронемашиной, это авантюра. Демонстративное самоубийство. Но, приказы не обсуждают. Их выполняют.
Лейтенант Славик Ласточкин, после тяжелого ранения готовился покинуть стены госпиталя с белым билетом. Интеллигент в четвертом поколении, с началом войны, Славик забросил учёбу в МГУ, и явился в военкомат. – Хочу на фронт! В разведку! – с порога, поправляя сползающие очки, заявил щуплый студент удивленному военкому.
- Сынок! Какой фронт? Какая разведка? Тебя, извини, соплей перешибить можно, а ты о разведке! Бронь есть, вот и учись себе на здоровье! Чего тебе надо? Война кончится, специалисты, во как нужны будут!
Но, не тут-то было! Студент, как строптивый бычок, сдаваться не собирался. Ну, хоть ты лопни, фронт ему подавай, и точка. Наконец, уставший военком досадливо крякнул, и безнадёжно махнул рукой:
– Вот тебе предписание. Сутки на сборы. Явишься на ускоренные офицерские курсы завтра к восьми ноль ноль. Всё. Точка. Это приказ. Выпол-нять! – рявкнул комиссар.
Во взвод фронтовой разведки упрямый лейтенант Славик Ласточкин все-таки попал. Видимо, благодаря знанию немецкого языка. Битым жизнью мужикам, бойцам взвода, как-то сразу приглянулся молодой, пытливый, почти ещё мальчишка, их новый командир. Его по- отечески, исподволь, как могли, старались беречь, ненавязчиво обучая всем премудростям тяжелой службы разведчика.
- Слав, - как-то совсем по-домашнему, зажав в ладони голову, устало сказал майор, командир разведбата, - есть данные, что на «передок» к «Гансам» приезжают с инспекцией какие-то шишкари. Есть установка сверху, доставить сюда целёхоньким, и желательно с бумажками, хотя бы одного из них. Выковырять их будет трудно. Вряд ли такие бонзы поедут в автомобиле. Упрячут их в недра какого ни-будь «Анномага», и попробуй, достань. Я знаю, твои ребята на многое способны. Справишься? На тебя вся надежда.
- Да о чем речь, товарищ майор! Надо, значит, кровь из носа – сделаем.
- Верю. Ты уж постарайся, и ребятам внуши, как это важно.
- Да ничего им внушать не надо. Всё поймут с полуслова.
- Ну и, слава богу. Значит, смотри, - майор показал на карту. – Вот здесь они будут проезжать. Вероятнее всего под охраной, не менее взвода, и мотоциклистов. Это самое удобное место. Развернуться им будет негде.
Славик встал: – Разрешите выполнять?
- Действуй, лейтенант. Ни пуха…
Место для засады оказалось действительно удобным. Два пригорка по бокам узкого проселка, поросшие бурьяном, и подлесок, переходящий в густой лес. Уже четвертый час лежала группа разведчиков, укрывшись в густой траве, за естественным бруствером, ожидая непрошеных гостей. Командир первого отделения, Гриша, лежал на спине, мечтательно глядя в синее летнее небо, гоняя во рту стебелёк травы. В чистом, прозрачном воздухе, трелями разливались жаворонки. Басовито гудя, собирали нектар с разноцветья деловитые шмели. Будто и нет никакой войны и в помине.
- Как дома, на покосе, - мечтательно прошептал Гриша. - Ляжешь в травку отдохнуть, такая ж красотища кругом! А пахнет-то как! Запах медвяный стоит, без вина захмелеешь! А тут – она, Моя Анютка с глечиком: «Испей, Гришуня, молочка холодненького с устатку! Устал, поди, косой-то махать!» - скажи, Славик, и чего они сюда приперлись? Разве я их звал, топтать сапожищами мою землю?! Пока жив, давить их гадов буду, как клопов. Зубами грызть буду!
Договорить ему не дали. Невдалеке послышался гул моторов. Гриша волчком перевернулся на живот: – Едут!
Из - за поворота показались несколько мотоциклов. Ехали расслаблено. В коляске первого мотоцикла, сняв каску, томно потягивался пулеметчик. Засаду явно, никто не ждал. Никакого "Анномага"не было и в помине. В хвосте колонны полз грузовой «Опель Блиц» с полувзводом Эсэсовцев на борту. Весь ужас состоял в том, что «гости» сидели на заднем сиденье длинного черного кабриолета, с трехлучевой звездой на капоте, оживленно о чем-то беседуя, и жестикулируя руками. Один в гражданском коричневом костюме, и шляпе, другой, в униформе Вермахта», с витыми погонами оберста. На коленях у обоих, лежали толстые, тоже коричневые портфели.
- Воистину, коричневая чума, - пробурчал Гриша, и тщательно прицелился, ожидая команды.
Что- либо менять, было уже поздно. - Посечёт осколками «языков», – вихрем пронеслась в голове Славика мысль. Словно подброшенный мощной пружиной, лейтенант взлетел на бруствер, и крикнув: – Огоонь! –раскинул руки, и спикировал в настежь раскрытый салон «Мерседеса». Послышались разрывы гранат, трескотня четырёх пулеметов Дегтярёва. Как в замедленном кино, Слава увидел клюнувшего носом в руль водителя, осколок, впившийся в шею господина в шляпе, и набухающий кровью коричневый костюм. Лейтенант упал на тучного оберста. Тот утробно хрюкнул, при этом издав громкий треск, и распространив вокруг неприятный запах.
Словно две кувалды обрушились на спину Славика. Спина мгновенно онемела. Ему вдруг стало легко и приятно. И он почувствовал, что как ласточка, куда-то летит. Последней мыслью было: «Недаром я Ласточкин. Почему не знал, что умею летать?» А дальше черная, тягучая тьма.
Нелегко было группе тащить за собой на верёвке упирающегося, пыхтящего оберста, и нести на самодельных носилках умирающего командира.
Как сквозь вату слышал Славик Ласточкин чьи-то короткие фразы: «Этот, бедняга, отмаялся. Этого - в общую. Этого – срочно на стол!»
Его это не касалось. Он находился в своей уютной Московской квартире. Сегодня ему исполнилось восемнадцать. За праздничным столом, улыбающиеся мама и папа. Веселые и беззаботные друзья, наперебой поздравляющие его с днем рождения. И он, кружащийся в танце, с очаровательной хохотушкой, сокурсницей Верочкой, под звуки - «Утомлённое солнце нежно с морем прощалось…». Затем Верочка как-то незаметно отдалилась, помахивая ему ладошкой, и на её месте стали возникать черно-багровые сполохи разрывов. И снова, вязкое, звенящее, непроглядное безмолвие.
Славик с трудом разомкнул налитые свинцом веки. Белые стены. Окно. За ним небо в белых барашках облаков, и радостный щебет неугомонных птах. Над ним нависла фигура человека в белом колпаке и халате. Добрые, излучающие тепло глаза, небольшая, клинышком бородка.
– Ааа, батенька! Оклемался, наконец! Ну, с возвращением тебя, юноша! Теперь жить будешь, – мягким баритоном сказал человек.
Пересохшими, потрескавшимися губами. Славик прошептал: – Спасибо, доктор.
- Это вы, молодой человек не мне, своему сердцу «спасибо» скажите. Осколочек буквально в миллиметре от него застрял. Я только помог ему выдюжить. Вот, поглядите, - и показал Славику рваный, с блестящими острыми краями, рваный кусок металла. – Возьмите. На память. Будет вам как талисман.
- Товарищ полковник медицинской службы! Лейтенант Ласточкин для прохождения медицинской комиссии прибыл!
- Да оставь ты свою солдафонщину, лейтенант. Считай, что ты теперь сугубо гражданский человек. Поезжай в свою Москву, порадуй родителей. Продолжай учебу. Ты, кажется, в МГУ учился? Там такие герои нужны!
- Как это – в Москву?! – взметнулся Славик. А на фронт??
- Молодой человек! О каком фронте может идти речь? У вас теперь отсутствует одна почка!! Вы с ума сошли? - возмутился начальник госпиталя, профессор и военно-полевой хирург в одном лице. Юноша, поймите вы, наконец, с такими травмами на войне вам делать нечего!
- Как это нечего, товарищ полковник?
- Можете называть меня – Вениамин Константинович.
- Как нечего, Вениамин Константинович? Я же не почками воюю, а руками и головой!
- Вот и воюйте ими в университетской аудитории, на здоровье!
- Неет! Так дело не пойдет! Да я сегодня же, вот в этой самой пижаме сбегу к своим!
- Какой, однако, упрямец! – досадливо крякнул профессор. – Ладно, подождите за дверью, мы тут посоветуемся. Вас позовут.
Минут сорок за дверью разговаривали на повышенных тонах, что-то доказывали друг другу. Славик метался как раненый зверь, не находя себе места.
- Ласточкин! Войдите! – послышалось за спиной.
- Гм, гм, - прокашлялся начальник госпиталя. – Мы тут бурно посовещались, и вот наш вердикт. Берем грех на душу. Передовая вам, конечно, не светит, но теплое место при штабе вам найдем. Довольны?
- Так точно! Гаркнул Славик, а сам подумал: «Ага! Прям щас! Дайте только добраться до фронта!»
Продолжение рассказа здесь.
ЛАЙКИ , очень, важный момент для рассказа и канала!! Иначе рассказ написан в "стол". Буду всем благодарна за отметку " мне нравится".
Канал " Стэфановна" будет рад новым читателям. И если вам понравилась история на канале, не забудьте подписаться.
Уважаемые читатели!
Благодарю Вас за то, что читаете рассказы и комментируете
Канал "Стэфановна" существует только благодаря Вам, и предлагает Вашему вниманию рассказы на патриотические темы, написанные на основе жизненных историй: