— Тёть Оль, — мальчишка подошёл еле слышно. — Тёть Оль, уже до центра земли докопали. Нет клубней.
— А я найду, — прикрикнула Ольга, — найду и выпорю.
Мальчик постарше дёргал младшего за рубаху и приговаривал:
— Петь, бог с ней, всё равно получать. А пойдём опять, слепни сожрут.
— Ах вот как! — воскликнула Оля. — Слепни его сожрут. А ну марш в огород! Поливай. А Петька дома останется. Умник нашёлся…
— Я с братом пойду, — пробормотал младший.
Дети вышли.
"Быстрая речка" 102 / 101 / 1
— Чего уставился? — набросилась Оля на Алексея. — Смотришь, осуждаешь. Попробуй хоть одного воспитать, да потом приду к тебе и погляжу.
— Я попробую, — ответил Алексей, — спасибо.
— Ну давай, иди к своей… — Оля задумалась. — Это ж к кому ты сейчас пойдёшь? У тебя и Анька, и Марфа. Гуляй, душа!
— А можно я у тебя останусь? — осторожно спросил Алексей.
— Это ещё зачем? Насильником хочешь побыть?
— Бог с тобой, — голос Алексея задрожал. — Некуда мне идти. А ты вроде как душа родственная.
Оля подошла к двери, открыла.
— Нет, Алёша. Люди что скажут? Мой вернётся и не хуже как сына выпорет.
— Где же ты их таких берёшь?
— Сами приходят. Вы все такие. Сначала любовь и нежность, а потом кнут.
— Не говори так, Оля! Вон Селянин какой хороший, или я, например.
Оля засмеялась и долго не могла успокоиться.
— Ох, ну вдоволь с тобой насмеялась. Ей-богу, Алёша! Ну как скажешь чего, живот можно порвать от смеха.
Алексей смотрел на Олю и не понимал, чего ей так весело.
На душе у самого было скверно. Не хотелось идти домой. Ничего не хотелось.
Он вышел на улицу. Завернул за дом.
Там мальчишки вёдрами носили воду, поливали огурцы.
Алексей тоже схватил ведро. Дело пошло быстрее.
Мальчишки поначалу недоверчиво смотрели на Алексея, а потом разговорились. Сначала делились воспоминаниями, как ходили в школу. А потом стали жаловаться и горько плакать.
Алексей обнимал детей, а у самого сердце заходилось от горя.
Думал он теперь об Алёше, которого сначала принял как родного, а потом озверел.
Когда Оля вышла в огород и увидела, что дети полили даже больше, чем от них требовалось, злорадно ухмыльнулась. Поняла, в чём дело.
Подошла к Алексею и произнесла:
— Ты думаешь, добро им сделал? Помог, да?! Теперь они пока всё это не сделают каждый день, в дом не пущу.
— Тёть Оль, — захныкал младший. — Тёть Оль! Да он сам пришёл, мы его не просили.
— А мне оно зачем? Просили — не просили… Огород полит, значит можете, а то всё лень.
Старший не плакал. Дёргал младшего за рубаху:
— Петь, да не реви! Петь…
Алексей взял Олю за руку и произнёс:
— Ты зло на детей не срывай из-за меня. Не виноваты они.
— А ты не вмешивайся! — выпалила Оля. — Ты мне портишь тут их своей помощью. Жалко их — так приходи каждый день и носи воду сам, и поливай.
— Дядь Лёш, — младший перестал плакать, — может придёшь? Не бросай нас тут.
— Приду, — кивнул Алексей. — Завтра приду. Ждите меня с вёдрами у реки.
Алексей ушёл. Долго ещё слышал, как разошлась Оля. На всё село бранила детей.
Марфы дома не было. В кроватке плакала дочка.
Алексей взял её на руки. Та успокоилась и уснула, положив голову на плечо отца.
Марфа вернулась через час.
— Ты чего оставила её одну? — накинулся Алексей на Марфу.
— Тебя забыла спросить. Отцовствуй, а не по бабам шляйся. У тебя что ни двор, то сестра, то жена. Угораздило меня с тобой связаться! Жила себе спокойно. Я в город поеду. Заберу дочь. Мало ли что ты с ней сделать можешь.
— Катись… — Алексей махнул рукой и переложил дочку в кроватку.
Присел рядом, взял её за руку и прошептал:
— Прощай, моя хорошая! Даст Бог — свидимся.
Утром Марфа ушла.
А по селу пронеслась новость. Умерла Оля.
Три дня не дожила до возвращения своего сожителя.
Алексей, узнав об этом, бежал к Олиному дому.
В комнате было многолюдно. Соседки уже выполнили все ритуалы.
Дети стояли рядом с Олей. Старший смотрел со злостью, младший хныкал.
— Тёть Оль, тёть Оль! Вставай, вставай. Папка скоро вернётся! Вставай, тёть Оль!
Алексей подошёл к детям, шепнул на ухо старшему:
— Что случилось?
— Не знаю, — огрызнулся мальчик. — Весь вечер орала как бешеная. Потом успокоилась и пошла к себе. А среди ночи как заорёт. Я не встал. Петька побежал посмотреть. А она лежала на кровати и просто орала, но не двигалась.
Петька испугался и ко мне прибежал. Я встал нехотя, а когда подошёл, она уже и не дышала. Тут говорили в толпе, что ты её порешил. Мол, приходил вчера и отравил. Следователя вызвали. Беги, дядь Лёш, пока не поздно.
И Алексей побежал.
Он и сам не представлял, что может так бегать.
Нёсся по дороге с небывалой скоростью.
Когда устал, просто повалился наземь. Стал царапать ногтями землю и выть.
— Господи! Забери меня!
Но Господь не забирал.
Алексей поднялся на ноги. Захотелось пить. Еле дошёл до реки. Напился до боли в животе. И пошёл в сторону села.
Сам себя ругал по дороге:
— Идиот, чего я побежал? За Ольку в ссылку отправят, а там и помру спокойно. Послушал ребёнка.
Машина из города уже отъезжала, когда Алексей вернулся к дому Оли.
Селянин подошёл к Алексею.
— Ты где был? — спросил он строго.
— А тебе-то что? Я человек не крепостной, могу быть где хочу.
— Ну-ну, — ответил Селянин. — Давай, не крепостной, в правление. Мне от тебя надо объяснительную взять.
— Да с радостью! — воскликнул Алексей. — Бери свою объяснительную. Ты скажи, когда меня арестуют?
Селянин покрутил у виска.
— Дурак что ли?
Алексей улыбнулся и кивнул.
— Он самый.
Председатель тяжело вздохнул и произнёс:
— Пошли уже.
— А Анна где? — поинтересовался Алексей.
— Не твоё дело!
— Ещё как моё! Она моя жена!
— Да у тебя жена через двор! Я что, о каждой должен докладывать?
— Ну правда, — взмолился Алексей, — где Анна?
— Вспомнил… Алёшка, какой же ты… Не от мира сего. Вроде мужик, но даже тряпкой половой тебя не назовёшь. Та хоть грязь собирает, чище делает. А ты нагадишь, а убираешь, а гадость растёт. Ты давай прекращай таким быть! Ну хорошим же мужиком был. Как так?
Алексей вдруг схватил Селянина за ворот и прошипел:
— А ты меня не учи! Жизнь мою проживи, тогда поговорим.
Селянин резко убрал руки Алексея и спокойно произнёс:
— Ты меня жизнью своей не пугай, мне своей хватает. А жить можно в любом месте, если головой думать, а не другим местом.
Дальше шли молча.
В кабинете председатель дал Алексею бумагу, карандаш и скомандовал:
— Пиши!
Алексей писал и проговаривал вслух:
— Я, Бояринов Алексей Фёдорович, клянусь Богом, что вчера напоил умершую Ольгу отравой.
Селянин так сильно стукнул кулаком по столу, что Алексей вздрогнул.
***
После возвращения из ссылки Анна в компании Алёши отправилась в село, где жила Роза.
Но дом оказался закрыт.
Соседи нелицеприятно отзывались о цыганке, бросившей малых детей одних и исчезнувшей ни с того, ни с сего.
Анна расплакалась прямо на крыльце.
— Ты скажи, как тебя найти, — советовала соседка. — Я её если увижу, так тебе весточку отправлю. У неё тут и отец живёт. Он может и знает больше нашего. Ты сходи, бабонька! За спрос денег не берут. Мало ли что… Многие к ней ходят. А её и след простыл.
Лачо удивлённо смотрел на Анну.
Анна на него.
Как-то легко стало в его компании.
Ловко перебирая руками по полу, Лачо катил свои салазки. Сам приготовил чай, поставил на стол пирожки.
— Присаживайтесь, дорогие гости! — пригласил он Анну и Алёшу. — Чем богат, тем делюсь. Давайте сначала помянем ушедших. А потом уже и разговор начнём. Расскажете, зачем пожаловали. Чувствую я, что по Розину душу.
Анна кивнула. Присела за стол. Но кусок в рот не лез. А вот Алёша с удовольствием умял несколько пирожков.
Лачо радовался:
— Сам пёк. Я теперь тут вроде бабы. Готовлю, убираю.
— Ой, а как же вы без ног убираете? — испуганно спросила Анна.
— А вот так, — вздохнул Лачо. — Хочешь жить — научишься!
Продолжение тут
Дорогие читатели, у меня осталось немного печатных книг "Бобриха" и "Зоя".
Оплачивать можно частями. Для заказа пишите 89045097050
Книги отправляю с именным автографом и подарочком от меня!
Всем добра и прекрасной пятницы!