оглавление канала
Я знала только один способ избавится от любого влияния. Нужно сбить с ритма внешний источник. То есть, отвлечь собственную мысль от навязываемого извне. Другими словами, можно начать перебирать в уме таблицу умножения, или читать стихи. Последний вариант для меня подходил больше. И я начала читать мысленно своего любимого Лермонтовского «Демона». Печальный демон дух изгнанья, летел над грешною землей… Строка ложилась за строкой, освобождая голову от ненужного мусора. Я поднялась, взяла фонарь, и стала спускаться медленно по ступеням вниз, про себя повторяя строки поэмы о мятущейся и страстной душе.
Лестница была крутой спиралевидной и очень древней. Это чувствовалось буквально во всем. Дух многовековой истории буквально витал повсюду, он сочился каплями влаги из каменных старых стен, взвихрялся мелкими пылинками в воздух, он был в выемках каждой, отполированной тысячами ног, ступени, в причудливых колебаниях теней, отбрасываемых чуть красноватым пламенем керосиновой лампы. По углам ступеней лежал толстый слой пыли. А вот по центру, где были углубления, выбитые за долгие века множеством ног, камень был почти полированным до блеска, без малейшего признака пыли. Чувствовалось, что этим путем пользовались довольно часто. По углам прохода все было затянуто паутиной. И, каждый раз, когда я рукой нечаянно цеплялась за эти липкие тенета, я вздрагивала всем телом от омерзения. Терпеть не могу пауков! Б-р-р-р…
А лестница все спускалась и спускалась вниз, изворачиваясь, словно тело огромной змеи, завлекая меня все дальше, все глубже в свое логово. У меня уже начала кружиться голова, когда внизу я увидела слабые проблески света, и услышала неясные голоса. Я замерла столбиком, прислушиваясь к этим звукам, но, слов разобрать так и не смогла. Несколько раз вдохнула и выдохнула, выравнивая биение сердца, и стала дальше спускаться, уже безо всяких остановок. Вот последний виток, и я оказалась в довольно просторном помещении, освещаемом несколькими более мощными керосиновыми лампами. Про себя фыркнула. Какое средневековье! В конце концов, на дворе двадцатый век заканчивается, могли бы и электричество провести, если пользуются этими ходами. Но, при здравом размышлении, поняла, что электрические провода, ведущие под землю могут привлечь ненужное внимание экскурсионной публики. Больше здесь, в Бальге, все равно никто не ходит. Но, любое внимание было ни к чему собравшимся здесь людям.
Без особого удивления я увидела всех моих старых знакомых. Аристарх Евгеньевич стоял, опираясь на свою щегольскую трость и внимательно смотрел на меня. В противоположном углу, тонущем в тени, были нагромождения каких-то ящиков с изображением немецкого орла на боковых стенках и крышках. Но, по всему чувствовалось, что ящики были пусты. Уж очень они небрежно были разбросаны, и толстый слой пыли покрывал их. Больше я охватить взглядом ничего не успела, так как за моей спиной раздался шорох, заставивший меня резко обернуться. Темной, почти неслышной тенью, со ступеней спустился Вальдис. Он посмотрел на Крестова, и на молчаливый вопросительный взгляд своего босса, кивнул головой. Ага… Значит, все же проверяли, пришла ли я одна, или привела с собой милицейский дивизион. Не доверяют, значит. Неужели и впрямь, опасаются? Вот уж где смешно то было бы!! Но, мне смешно, по понятным причинам, не было. Первым заговорил Аристарх Евгеньевич.
- О…! Вот и наша принцесса пожаловала! – Почти с радостью заметил он. А затем, глядя куда-то в другой угол, который я не успела рассмотреть, сосредоточив свое внимание на этой парочке, тем же веселым тоном проговорил. – Ну, вот! А ты сомневался! А я тебе говорил, что дружба, для нее не пустое слово! Да, здравствует дружба и дураки, верящие в нее! – Последнее предложение он произнес с легкой издевкой, обратив свой взгляд опять к моей скромной персоне.
Я никак не прореагировала на эту его издевку, а стала внимательно вглядываться в человека, к которому обращался Аристарх Евгеньевич. Там тоже стояли ящики. На одном из них сидел старик, с которым мне уже довелось познакомится. Я почти физически ощущала волны злобной энергии, исходившей от него. Вот, кому я была обязана змеиным клубком в своей голове! И я это знала совершенно точно! Чувствовала всем своим существом! И это, почему-то, меня совсем не удивило. Многие разрозненные до этого факты вдруг стали складываться в стройную картинку. Это было сродни некоему озарению. Но, все это перестало иметь значение, потому что, в самом углу, за спиной сидящего старика я увидела Пашку.
Повинуясь порыву, я кинулась к нему. Резкий, словно удар бича, окрик, прозвучал под сводом:
- Вальдис!! Останови ее!!
Вальдис, с гибкостью хищного зверя, кинулся мне наперерез. Я остановилась, чуть не врезавшись в него. Он загородил мне дорогу, чуть ухмыляясь. Ох, с каким бы удовольствием я бы сейчас вцепилась в его самодовольную наглую рожу!! Видимо, что-то такое он прочитал по моему лицу, потому что, отступив от меня на шаг, с прежней этой своей ухмылочкой, тихо заговорил:
- Тише, тише… Полегче, мышонок…
Я сцепила зубы, чтобы не сказать все. что я о нем думаю, напомнив себе, что первое – это вытащить Пашку отсюда. А значит, я должна держать себя в руках. Но, в данный момент было легче это сказать, чем сделать. Меня всю колотило от ярости. Аристарх Евгеньевич отлепился от своей стены, и вальяжной походкой, постукивая тростью о каменные плиты пола, подошел ко мне.
- Марточка, голубушка, не так быстро. Вы еще успеете пообщаться со своим другом. Но, давайте, не будем нарушать договор. Если помните, все предельно просто. Вы нам дневник профессора Авдеева, мы вам возвращаем вашего Павла целым и невредимым. – Он видимо ждал от меня ответа. Но, я не могла от ярости расцепить челюсти, чтобы проронить хоть слово. Ничего не дождавшись, он посуровел голосом и жестко произнес полувопросительно. – Итак…? Где дневник?
Я глубоко выдохнула, и на мгновение прикрыла глаза. …Я тот, которому внимала ты в полуночной тишине. Чей взор ты смутно угадала, чей образ видела во сне… Поэма великого поэта и тут пришла мне на выручку. Отвернувшись от Вальдиса, я посмотрела прямо в глаза Крестову. Мне удалось даже изобразить на лице легкую усмешку.
- Конечно, многоуважаемый, Аристарх Евгеньевич. – Я вложила в свой голос дозированную порцию яда. - Безусловно, я помню об условиях договора. Но, надеюсь, несмотря на мои молодые годы, вы, все же, не считаете меня конченой идиоткой? – Я сделала небольшую паузу, чтобы народ проникся моими словами, и тут же продолжила. - Прежде, чем отдать вам дневник, я должна убедиться, что с моим другом все в полном порядке. А вот, когда он будет в ПОЛНОЙ безопасности, я передам вам дневник. Все честно. Вы не находите? Вы же не думаете, что моей глупости достало, чтобы принести его сюда? – И я уставилась, с ласковой улыбкой ему в глаза.