Экономические и социальные последствия войны, которую мы не предвидели и не знаем, как с ней справиться, становятся вопиющими, пишет французский новостной еженедельник крайне правого толка Valeurs actuelles. Его обозреватель Арно Бенедетти предупреждает о подстерегающих мир опасностях краха.
Стремительность событий вполне может сделать лето 2022 года переломным моментом. Эволюция войны на Украине, вытекающие из неё геополитические и экономические последствия, социальная напряженность, которая в Европе, по примеру Нидерландов и других стран, приводит к турбулентности ряда правительств: складывается модель, которая вот-вот сметет многие былые уверенности.
Мир меняется явно, последствия этого ощущаются повсеместно. Хруст слома отжившего становится все явственнее. Первый из них, и не в последнюю очередь, происходит на Востоке, где, несмотря на чрезмерно западоцентричное прочтение, события принимают совершенно иной оборот, нежели ожидали западные лидеры. Война сильно затягивается, и её неожиданная продолжительность далеко не способствует западной стратегии.
На земле русские продвигаются вперед, да и на дипломатическом фронте они не кажутся вполне изолированными, поскольку санкции, которым они подвергаются, на данном этапе не приносят плодов, и, что еще хуже, похоже, оборачиваются против их инициаторов. Взлёт цен на Западе, хорошая динамика рубля, ослабление евро по отношению к доллару — все это признаки экономической встряски, последствия коей ещё далеко не ясны.
Прогнозы после выборов возвращаются к более прогнозам рецессии в контексте, когда общий государственный долг Франции в краткосрочной перспективе может достичь 150% ВВП.
Брюно Лё Мэр (министр экономики и финансов Франции, дипломат и известный писатель. - Прим. А.Ж.) может провозглашать по всем радиоволнам грубо идиоматический элемент пика инфляции, которого мы якобы достигли, чтобы потом лучше освободиться от него. Реальность же вынуждает считать, что мы ничего об этом не знаем, и элементарное благоразумие должно диктовать скромность, когда рискуем делать экономические прогнозы.
Перед выборами триумфальные официальные экспертные отчеты возвещали почти «историческое» возвращение к росту; послевыборные прогнозы возвращаются к более рецессионным прогнозам в контексте, когда общий государственный долг в краткосрочной перспективе может достичь 150% ВВП.
На милость резкого повышения процентных ставок этот уровень долга воздвигается как кузница политико-социального коллапса; эта гипотеза, если бы она воплотилась в жизнь, безусловно, стала бы фактором, ускоряющим как экономический, так и политический кризис, в то время, когда все демократии еврозоны подвергаются перезагрузке международного порядка, которой они не обязательно воспринимают как непреодолимую новизну.
Более того, именно эта неспособность думать о несводимости имеет смысл в тот момент, через который мы переживаем. Великая ошибка Запада состоит в том, что он претендует на повторение истории, которая когдато была, но которой уже нет. Устаревшее мышление времен холодной войны продолжает формировать рефлексы многих политических, медийных и интеллектуальных лидеров на Западе; Россия не только уже не коммунистическая, но она теперь прежде всего русская и отвечает интересам прежде всего русского народа, проецирующего себя в историю; прежде всего, она не подвергается экономическому воздействию, как это было во время великого раскола между Востоком и Западом. Она поддерживается стратегическим тылом, в том числе Китаем, чей экономический вес напоминает нам о том, что жители Запада больше не играют, как в прошлом, той центральной роли, которую им давала монополия, которую они сами присвоили себе в производстве богатств.
Среди них Франция, несмотря на ее исторические возможности для понимания развивающегося мира, может оказаться наиболее уязвимой для экономических и социальных последствий.
В этом принципиальное отличие от образа России, которую Вашингтон с 1980-х годов навязчиво в лице Москвы. Воспроизведение интерпретационной схемы, унаследованной от 20-го века, является продуктом как устаревшей системы отсчёта, так и спорного комплекса превосходства. Тем не менее, он остается прежде всего ослепляющим, потому что не способствует постижению тектоники, действующей сейчас в глубинах движений, характерных для цивилизаций. Эта реальность, являющаяся частью глобальной планисферы, влияет на национальные арены, особенно в странах-членах Европейского Союза.
Среди них Франция, несмотря на свою историческую силу в понимании мира, к которому он приспосабливается, может оказаться наиболее уязвимой перед экономическими и социальными последствиями войны, приближение которой мы не предвидели и не знали, как себя в ней вести, даже несмотря на то, что президент Республики пытался поддерживать похвальную связь с Кремлем.
Однако чрезмерный, даже незрелый сценарий этих дипломатических усилий, похоже, обесценил президентские инициативы. «Мир — играющий ребенок»: как никогда ранее слова Гераклита резонируют со всей своей актуальностью, но наблюдение требует от западных лидеров способности подняться на высоту того, что выглядит как великий переворот. Небрежность, будь то выходки Джонсона, постмодернизм Трюдо, дряхлость Байдена или коммуникативная одержимость Макрона, безусловно, не самая подходящая основа для вступления в начинающуюся эпоху.
© Перевод с французского Александра Жабского.
