В 30-е годы XIX века в театрах Германии (тогда она называлась, впрочем, Германским союзом) царила романтическая драма. На сцене появлялись гордые герои, противостоящие року и косному обществу, и произносили монологи следующего содержания:
Да, клянусь страшным хрипом тех, кто погиб от наших кинжалов, тех, кого пожрал зажженный мною огонь, раздавила взорванная мною башня! …Вам, верно, и не снилось, что вы станете карающей десницей всевышнего? Запутанный узел рока развязан! Нынче, нынче незримая сила облагородила наше ремесло! Молитесь тому, кто судил вам высокий жребий, кто привел вас быть страшными ангелами его грозного суда! Обнажите головы! Падите ниц, во прах, и встаньте очистившимися от скверны!
Молодой писатель Георг Бюхнер тоже насквозь проникся этим мироощущением. Он активно участвовал в общественной жизни, организовывал союзы по борьбе за права человека – кстати, именно ему принадлежит лозунг: «мир хижинам, война дворцам». У Бюхнера была очень насыщенная жизнь: кроме политической деятельности, он занимался еще и философией и медициной (недаром родился в семье врача!).
В 1836 году он начал читать лекции по анатомии в университете Цюриха. И надо же было случиться такому, что через год 24-летнего преподавателя не стало. Георг умер от тифа совсем юным, полным надежд и в расцвете карьеры.
После смерти Георга, разбирая его бумаги, родные наткнулись на странноватую рукопись. Даже названия было не разобрать.
«Во… ц… цек?» – «Пусть будет Воццек».
Рукопись содержала разрозненные наброски пьесы. Сюжет, который можно было вычленить из этих черновиков, резко отличался от всего, что предлагала классическая драматургия.
Разговорный язык, рваный монтаж сцен, «анатомически» подробное описание не романтического, а реального безумия (вспомним, что Бюхнер – медик) – это уже было необычно. Кроме того, в центре драмы оказался не исключительный герой, а маленький, робкий, затравленный солдатик Франц Войцек, ищущий, где бы заработать лишний грош на содержание невенчанной жены Марии и сына Кристиана. Он терпит унижения от капитана, которого бреет и обслуживает, и от врача, который ставит над ним идиотские эксперименты по кормлению горохом. У Войцека путается сознание, его преследуют страшные галлюцинации. Единственная его отдушина – это дом, где ждут Мария и сын (а еще, по-видимому, брат Марии или самого Войцека – кроткий дурачок Карл). Только там его называют по имени – Франц.
Но Мария, сама задавленная нуждой и страхом, изменяет ему с красавцем тамбурмажором. Потеряв последнюю опору, Войцек сходит с ума и убивает Марию. Впервые в центре внимания немецкого драматурга оказалась бытовая история, а трагедия разыгралась не в романтических декорациях, а в прозаическом антураже, знакомом каждому зрителю: среди казарм, трактиров и грязных дворов.
Судя по всему, Георг опирался на современную криминальную хронику, соединив несколько популярных в то время историй в одну. Тут и расправа солдата Иоганна Христиана Войцека над любовницей (отсюда явно взято имя героя), и подмастерье Иоганн Шнайдер, который, как и герой Бюхнера, после преступления умылся и постирал одежду в озере, а затем пошел пить в кабачок.
Доктор, закармливающий солдата горохом до сумасшествия, – пародия на биолога Юстуса фон Либиха, проводившего подобный эксперимент над девятью сотнями солдат. Целью было проверить: можно ли кормить рабочих и военных максимально дешевой едой. Кто же знал, что переизбыток бобовых при отсутствии витаминов приводит к белковому отравлению, к галлюцинациям и мышечной слабости. Медик Бюхнер точно описал симптомы такого отравления у Войцека.
Современникам пьеса не понравилась. Но оказалась пророческой. В 30-х годах XIX века молодой писатель словно предугадал войны, разразившиеся столетие спустя, кровавые смены режимов, чудовищные эксперименты человека над человеком и военные преступления. Зачастую именно об этом и ставят «Войцека» режиссеры современности.
К интерпретациям пьесы подключился и кинематограф: «Войцек» был экранизирован восемь раз!
Но первым по-настоящему распробовал эту трагедию оперный театр: написанная в 1922 году опера композитора-экспрессиониста Альбана Берга «Воццек»до сих пор не сходит со сцен всего мира. В 1972 она была экранизирована (не в последний раз, замечу!). Кадром из этого фильма я и хочу завершить эту статью.
Статью о шедевре, пробившем толщу времени и прославившем своего автора спустя почти сотню лет после его смерти.
© Ольга Гурфова, 2025