Ехали долго, больше стояли, те, кто был на верхних нарах, рассказывали остальным, что видят в окошках. Говорили, что мимо нас едут поезда с танками, машинами и ещё Бог знает с чем. На длительных стоянках выходить разрешали редко, если только где в поле состав остановится. Теперь бывшие заключённые, теперь уже бойцы штрафной роты, были довольны тем, что имеют, никто не возмущался. Наконец приехали, двери открылись, послышалась команда выйти из вагонов. Вот дела, уезжали было три вагона, а теперь с десяток, и все полные народу, видать цепляли в дороге. Командиры быстро разобрали своих бойцов, построили в пешую колонну, слышались вопросы: «Когда дадут оружие?», они оставались без ответа. Через час пути, мы услышали канонаду, те, кто был поопытней, вжимали голову в плечи, другие глупо улыбались. Перед самым лесом нам на встречу выехал легковой автомобиль, командиры что-то обсудили, разделили колонну пополам, мне вышло идти влево. Прямо за лесом было поле, нас туда не выпустили, собрав всех в мелколесье, привычно присев на корточки, бойцы ждали команды. Лишь вечером нам выдали винтовки и по пять патронов, мой командир взвода расставил людей, я оказался меж двух бойцов, судя по их форме, на ней тоже не было знаков различия, а на пилотках звёздочек, мы одного поля ягоды.
По старой привычке я молчал, ничего не спрашивал, боец, что был справа, ему, наверное, лет пятьдесят было, спросил:
- Стрелять умеешь?
- В школе несколько раз из малокалиберки стрелял.
- И то хорошо.
Впереди нас послышался гул, я ожидал увидеть вражеские танки, а показались самолёты, они быстро к нам приближались.
- К нам летят, - сказал я просто.
- Это плохо, - ответил боец.
Началось страшное, последнее, что я видел, это как от самолёта отделилась бомба, что ещё это могло быть. Разорвавшись перед нами, присыпала комьями земли, чьи-то руки потянули меня на дно траншеи, старик что-то кричал, широко открыв рот, я понял, что мне нужно сделать то же самое. Камни, дёрн больно били по голове, держа крепко винтовку в одной руке, другой прикрывал голову. В какое-то время, я понял, что лечу, больно ударившись спиной о землю, потерял сознание. Только начал приходить в себя, как кто-то грубо выбил у меня из руки оружие, открыв глаза, я замотал головой, скидывая с лица землю, передо мной стоял немецкий солдат, стоял и улыбался, показывая мне знаки встать. Вот так, не успев даже выстрелить, я оказался в немецком плену.
Сутки нас продержали в какой-то полузатопленой низине, еды не давали, хорошо, что воды было хоть отбавляй, потом построили в колонну, и мы пошли. Шли двое суток, останавливаясь лишь на ночь, тех, кто не мог идти немцы стреляли прямо на дороге. Идя, я не понимал, откуда у меня берутся силы, столько всего пришлось пережить, а я живой?! К концу второго дня нас привели на небольшую станцию, где уже стояли крытые вагоны. Набили нас в них столько, что я не мог пошевелиться, снова на стыках застучали колёса. Как и при поездке на фронт, мы часто останавливались, видимо тоже пропускали поезда с оружием, только теперь вражеские. Когда двери открылись, прошли сутки пути, послышался приказ выйти из вагона, вышли не все, несколько человек остались лежать на грязном от человеческих испражнений полу. Проезжающий мимо вагонов грузовик с цистерной обдавал людей ледяной водой, струёй смывал с полов то, что после нас осталось. Из другого грузовика несколько пленных красноармейцев разбрасывали сухари, какие-то овощи, сыпали пригоршнями незрелую рожь. Я ел всё, что смог поймать, дрался с другим пленным за маленькую свеклу. Снова вагон, казалось, что теперь места стало больше, мне была безразлична смерть тех, кто умер в этом вагоне, пусть даже рядом со мной.
В какой-то момент я потерял сознание, очнулся лёжа на земле, в мою голову был нацелен карабин, а рядом чей-то голос твердил:
- Не стреляйте, не стреляйте, он сейчас очнётся, он сможет идти!
С большим трудом, но я поднялся на ноги, меня качало из стороны в сторону, если бы не помощь, я бы упал, а тогда точно – смерть. Идя по пыльной дороге, опираясь на пленного, с которым я дрался за свеклу, жалел, что не упал, хватит уже, натерпелся. Навстречу ехали грузовики. Перед въездом в лес, дорога ссужалась, нам приказали остановиться и уйти с дороги, освобождая путь машинам. Над головой постоянно гудели самолёты, я к ним настолько привык, что уже не задирал голову пытаясь рассмотреть, чьи они. Вот и в этот раз, когда мы, пользуясь случаем, развалились на земле, в небе загудело, я даже глаза не открыл, но пришлось. На дороге стали рваться снаряды, началась паника, что-то горело, что-то взрывалось. Кто-то толкнул меня:
- Бежим!
Не знаю почему, но я послушался, не раздумывая ни секунды, бросился к лесу, глядя в спину другого бойца. По нам стали стрелять, пули сбивали ветки, подбрасывали вверх траву, но я продолжал бежать. Бежали мы долго, к нам присоединилось ещё пятеро, один позже отстал, искать его никто не пошёл. Свалившись в глубокий овраг, все лежали, тяжело дыша, сил двигаться не было.
Едва отдышавшись, я услышал крик петуха, сильно удивившись, подумал: «Откуда он здесь?!». Мои товарищи тоже слышали, крутили головами, пытаясь определить в какой стороне птица. По очереди мы выползли на край оврага, и тут новое удивление – запах дыма. Мы осторожно крались по лесу, пока не увидели большую соломенную крышу, петух повторил свой крик, как будто приманивая нас. Показалась изгородь из жердей, а за ней, за ней еда! Капуста, зелень морковки, картофель, забыв про осторожность, мы бросились в чужой огород. Я встал на колени перед кочаном капусты на высокой ножке, нагнувшись, впился в него зубами, откусывая большие куски, почти не жуя, глотал их. Рядом копошились бойцы, кто-то вырывал морковь, не протирая её, жевал, скрепя на зубах землёй. На наших лицах была радость, но не у всех. Тот, кто первым побежал с дороги, увлекая меня, смотрел мне за спину, я медленно повернулся. Облокотившись на изгородь, стояли шестеро мужчин, формы на них не было, но было оружие, и оно было направлено на нас. В голове пронеслось: «Посадили меня за валенки, а хозяева огорода убьют за капусту!». Один из мужчин, видимо старший, поманил нас пальцем, растерянные, дожёвывая овощи, мы подошли к ним.
- Вкусно?
- А вы кто? – спросил я вместо ответа.
- Партизаны!
Все шестеро громко рассмеялись, а потом принялись нас избивать. Очнулся я уже связанный, рядом лежали мои товарищи, чуть в стороне кто-то разговаривал, я прислушался.
- Я же говорил, что они к хутору выйдут, а вы не верили, тёпленькими взяли и тихо. Ты Семён в село их доставишь, а мы других подождём.
- Один что ли?
- Что, со связанными доходягами не справишься?! Привяжи их к телеге и поезжай.
Нас стали приводить в чувство, поливая на лица воду. Семён это был или нет, но один из мужчин связал нас длинной верёвкой, мы были как бусинки на нитке, привязав один конец верёвки к телеге, он приветливо помахал оставшимся рукой:
- Но, поехали, - скомандовал он лошади, мы потащились следом.
Болтаясь за телегой из стороны в сторону, я жалел сам себя, глупо попались. Нужно было осмотреться, проверить дом, а потом на еду накидываться, а теперь вот, что дальше будет - неизвестно. Кто такие партизаны я не знал, но понял, что хорошего от них ожидать не стоит. Лошадь резко остановилась, идя следом, мы натолкнулись на телегу, я увидел, как рука возницы потянулась к оружию. На дороге стояли люди, сколько их, я понять не мог, в глазах двоилось, но оружие в их руках разглядел.
- Ты же, Степан, божился, что уйдёшь от полицаев! – сказал один из мужчин.
- Да кто ж меня отпустит.
- Кто там у тебя?
- Беглых поймали, велено в село увести.
- Посмотрим что за беглые, - говоривший обошёл телегу, остановился рядом с нами, другой мужчина забрал оружие Степана.
Всё моё внимание было на желающем на нас посмотреть, поэтому я вздрогнул, услышав тихий крик возницы, его убили ножом.
- Сколько человек на хуторе? – мужчина обращался именно ко мне.
- Пятеро осталось. А вы кто?
- Партизаны.
- Эти тоже так говорили, - я кивнул на мёртвого.
- А это полицаи, они на немцев служат, что, не понял ещё?
Я промолчал, и так сказал много.
- А что, братцы, не упускать же момент поквитаться?
Братцы одобрительно закивали.
- Заодно этих проверим. Разворачивай телегу.
Нас развязали, все вместе мы пошли обратно. На подходе к хутору, телегу остановили, двое из встреченных нами в лесу пошли на разведку, вернувшись, сказали, что наши обидчики, в сарае, за домом, хозяев не видно.
- Держи, - мне протянули нож, другим тоже, - идите, а мы посмотрим.
Мы обошли дом с двух сторон, из сарая был слышен разговор, разобравшись, где окно, где двери, мы бросились на полицаев. До этого дня я не знал что такое ярость, но именно она помогла мне забыть про боль, страх, усталость. Она помогла мне и моим товарищам убить людей, не прозвучало ни одного выстрела. Подошедшие собрали оружие, сложили в мешки что-то ещё, погрузив всё на телегу, мы ушли в лес.
Продолжение следует.
13