По каньону надо плыть не на реактивной скорости, когда ветер задувает в глаза, срывает косынки и кепки, спутывает волосы и впечатления. Нет! Не так, чтобы катер гудел, и то задирал нос, а то жестко падал пузом на воду, как на аттракционе. Ну камон - это слишком простые и короткие эмоции от такого исключительного места! (И, видимо, слишком плохой водитель катера, вчера переквалифицировавшийся из дровосека).
Скорость можно поймать в другом месте, а подробно увидеть такую красоту - никогда. Не ездят же на мотоциклах по Эрмитажу или Лувру. А каньон - это природный Эрмитаж со множеством залов. Нужно пройти его тихо, всматриваясь, концентрируясь на штрихах и растворяясь в ландшафте. Экстрим, брызги и визги хорошо, а тишина лучше. Особенно на каньоне с глубиной почти 2 тысячи метров.
Понимаете, каньон уникальное, действительно уникальное место. Хотя это слово утратило краски и мощь от частого использования в соцсетях.
Но Сулакский - глубочайший каньон в Европе, глубже Большого американского. И дело даже не в глубине, но в масштабе, в высоте вершин, в нагромождении рельефов, красок, линий, поверхностей и скал всех цветов вокруг.
В истории возникновения каньона намешано много:
экономическая целесообразность,
огромная всесоюзная стройка, не такая, как БАМ, но почти
затопленные селения, кладбища, мечети, абрикосовые и персиковые сады,
перестроенная экология региона,
перемены в тысячах человеческих судеб.
Нереальные марсианские пейзажи Чиркейского водохранилища и каньона возникли из сочетания классического горного пейзажа с огромной массой воды, которой тут не должно было быть. Воды, затопившей горы по воле человека. Очень чистой воды горных рек, скопившейся в одном месте.
Если двигаться спокойно, то кажется - это они проплывают мимо тебя
чёрные скалы
розовые скалы
жёлтые скалы
их отражения в зеленой водной глади
высохшие русла водопадов
орлиные гнезда
змейки с шашечками на спине
бухты (бывшие ущелья)
пещеры
пляжи с черным песком
полуострова
деревья, выросшие на камнях
деревья, оставшиеся под водой
и окаменелости юрского периода
Можно увидеть, как белоголовые сипы кормят своих белоголовых сипят или парят, кружат сверху. Как они, наверное, офигевают, что там, где по их врожденному навигатору, доставшемуся от предков, должно быть тихо и сухо - теперь очень людно, моторно, но главное очень мокро.
Проплывая мимо каменной кладки, все еще подпирающей дорогу времён Имама Шамиля (странно писать про нее “несуществующую”) пытаешься представить как ее строили тогда на каменном монолите, в 19 веке – руками. А из инструментов что? Кирки?
А глядя на изогнутую платину (вторую по высоте в России и самую высокую из арочных), которая держит все эти тонны воды, восхищаешься инженерной мыслью, сконструировавшей такое.
И об истории места, и об истории затопления, и о гениальных инженерных решениях, воплотившихся в плотине, и об экологии, флоре и фауне можно много писать и нужно знать. Но большинство туристов приезжают посэлфиться на фоне ярко-зеленой полоски на дне ущелья, поставить галочку "мы тут были" и помчаться "фоткаться" на другие "раскрученные локации".
Самую тихую тишину и самую темную, но звездную ночь можно застать тут, если заночевать на берегу в глубине каньона. Никаких машин, фонарей, людей - только вода внизу, небо вверху и черные горы посередине. И все стоят неподвижно и беззвучно.
