- Ну, здравствуй, старый друг... - прошептал я, медленно стягивая маску. Глаза Дэна, еще недавно вытаращенные от страха, мгновенно налились кровью.
- Ты! - прошипел он сквозь стиснутые зубы.
- Ага, - равнодушно согласился я.
Несколько минут мы оба молчали. Я достал из холодильника пиццу и, держа свободной рукой револьвер, вернулся к столу. Дэн злобно сверлил меня глазами.
- Будешь? Твоя любимая - с двойной порцией оливок. Я все помню.
- Какого черта ты творишь, придурок?! - Дэн начал бешено извиваться, пытаясь стянуть веревки. - Что это за спектакль?!
- Ну, полно тебе, не психуй. Что будем смотреть - "Убить Билла" или "От заката до рассвета"? Тебе пиццу разогреть?
- Какая... (Дэн грязно выругался) пицца?! Ты вообще в своем уме?!
- Да, прости. Запамятовал... Надо было начос, да магазин уже закрылся, - я машинально перелистывал рекомендации онлайн кинотеатра. - Может, тогда "Криминальное чтиво"?
Дэн снова забился в бессильных конвульсиях. Его сопение и брань начинали раздражать. Я выразительно покачал револьвером перед носом лучшего друга и, на всякий случай прочистив горло, приступил к трагическому монологу.
- Дэн, дружище, если ты не заткнешься, я вынужден буду заткнуть тебе рот. Болтовня во время хороших фильмов - это кощунство, так что прибереги проклятия на следующий раз...
Кажется, начал неплохо. Дэн, по крайней мере, прекратил попытки освободиться и теперь остервенело озирался, словно ища пути отступления. Я, подражая походке киношных злодеев, прошелся комнате, баюкая револьвер на сгибе локтя. Краем глаза приметил свое отражение в зеркале - даже сейчас сутулюсь, ничего не поделаешь - и опять повернулся к дивану.
- Помнишь, мой друг, как тебе даже нравилось приходить сюда, тусоваться со мной? - спросил я, неуклюже смешав пафосный стиль с повседневным. Горбатая фраза смотрелась фрачником, обутым в кроссовки, однако сказанного не воротишь. - Каждый день я прохожу через наши дворы, - да не псих я, просто на работу надо, - и знаешь, вспоминается... Сколько же нам было тогда? Тринадцать? Четырнадцать? Лето было тогда такое жаркое, и мы еще поклялись дружить вечно, помнишь? Под горкой сломанной. Браслетами обменялись. Я вот свой храню...
Я продавливал слова через мозг с той усталой медлительностью, какую оставляет после себя необъятная бархатная тоска и почти физическая боль первого в жизни предательства. Для меня, правда, оно же стало последним, потому что других людей я так близко уже не подпускал. Просто не смог. Не привязывался. Не верил.
***
Наша дружба казалась предопределенной свыше - смейтесь, если хотите, я и сам знаю, как это нелепо, но, клянусь, духовная ниточка, крепкой струной протянувшаяся между нами, была практически осязаемой. И по этой нити в наши с ним судьбы одно за другим притягивались Совпадения.
Все началось с общих вкусов почти во всем - игры, кино, любимый цвет, вкус мороженого - вроде бы, мелочи, только вот было их слишком много, чтобы списать это на случайность. А затем у нас стали сливаться судьбы, перекрещиваться сны. Одни и те же события происходили с нами обоими в разное время, и мы узнавали об этом без удивления, с одною лишь радостью, словно так и должно было быть. Между нами все и всегда было ясно и просто - ни неловких пауз, ни ссор, даже по глупости.
Клятва в дружбе, о которой я упомянул прежде, произошла в третий год нашего знакомства и, как водится, именно она стала началом конца.
Осень, тоскливая серая осень была виновата в нашей разлуке - не физической (мы ходили в соседние школы и вполне могли видеться), а впервые в жизни - духовной. Я продолжал верить, что все наладится - подумаешь, холод, дожди, контрольные, с кем не бывает - но за мутным стеклом ежедневных забот мы как-то незаметно сделались чужими.
Первым знаком стала незнакомая странная стрижка, абсолютно не похожая на мою. Я шутливо выбранил его при встрече, но смирился - в конце концов, это его дело, мы же с ним друзья, а не клоны. Однако дружба наша уже прошла точку невозврата и катилась к чертям... А после пришел октябрь.
К тому времени Дэн завел себе кучу новых друзей и все чаще тусовался с ними. Я же, со своей стороны, стал еще более замкнутым - Дэн был последний мой друг, в школе не было даже приятелей. А он неделями уклонялся от встреч, не делился новостями, игнорировал сообщения. Я ждал, верно, как Хатико. Если бы он позвонил в три утра и сказал: "Помоги мне!", я бы не задумываясь побежал. Но он не звал. Не писал, не звонил. И я однажды сорвался.
После очередной отговорки, я спросил его прямо: "Значит, дружбе конец?" Думал, он станет возражать, а в ответ получил сухое "ок". И все.
Я приполз мириться первым. Долго и униженно умолял его хотя бы просто поговорить со мной, а два дня спустя обнаружил, что он слил мои сообщения в сеть...
***
- И поэтому ты ДВЕНАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ меня похитил?! - заорал Дэн, когда в комнате опять наступила тишина.
- Ага, - кивнул я, беззаботно взвесив револьвер на ладони. - Я просто подумал... Мы всегда играли по твоим правилам, а настоящие друзья так не поступают.
Я поплотнее задернул шторы, еще раз проверил замок на двери и, прихватив пульт от телика, вольготно устроился на диване. Рукой, сжимающей заряженный револьвер, крепко обнял связанного друга, уперевшись дулом в висок. Безусловно, рано или поздно, кто-то заметит его исчезновение и сообщит куда надо... Ну а пока нас ждет самая долгая в жизни вечеринка с пиццей, и кино на сей раз все же выберу я.