Маленькая Настя не хотела идти с незнакомым и как ей тогда казалось - некрасивым дядей, но она привыкла во всём слушаться старших.
Поэтому, когда воспитательница, которую дети за строгость звали "домомучительница", сказала забрать в спальне вещи и идти с дядей Джамилем, она безропотно пошла. Сунув за пазуху пижаму и недоеденное яблоко - всё содержимое своей тумбочки, Настя вышла из спальни к ожидавшему её Джамилю. С тех пор для нашей "цыганочки" началась новая жизнь.
Была ли эта жизнь светлой, радужной и беззаботной? Сложно сказать однозначно. В начале Настю привезли в большой и красивый дом, где жили, как оказалось, родственники Джамиля. В доме было очень много детей, Настя так и не поняла - сколько именно. Одни уезжали, другие приезжали - там постоянно циркулировал некий "круговорот детей в природе". Все дети говорили на незнакомом Насте языке, поэтому девочка, устав в первые минуты от языкового барьера, убежала от детей в большой, цветущий сад, где стриг деревья старый и седой, как лунь, садовник. Она забилась в только что постриженные кусты черноплодной рябины и не хотела оттуда вылезать.
Садовник Иван Игнатьевич, единственный русский человек в этом доме, заметил Настю и своей лаской и дружелюбием заставил выбраться из кустов "на свет Божий". В нём сквозила сама доброта, Насте даже казалось, что его волосы и борода излучают какой-то неземной свет...
Дед Ваня принялся объяснять девочке, что плохого ей здесь никто не желает, что дети эти - из далёкой, южной страны, которая находится среди гор, на берегу мелкого и тёплого моря, что там зреют абрикосы, персики и грецкие орехи, и чтобы поехать туда, Настя должна выучить этот язык. И ещё много-много всего интересного ей рассказал старый садовник, так что Настя перестала бояться и сама пошла к детям, игравшим в большом внутреннем дворике посреди сада.
Шефство над ней взяла Зохра - самая старшая из девочек, осенью ей исполнялось уже 14 лет. Она знала в совершенстве русский и азербайджанский, обладала манерами кавказской царицы и пять раз на дню читала намаз. Зохра дала Насте новое имя - Дилара, якобы в игре, понарошку, но Насте оно сильно понравилось и девочка захотела, чтобы её так звали всегда. Имя "Настя" ассоциировалось у неё с прежней жизнью - с криками вечно недовольной, а в последнее время вечно пьяной мамы, с обидами сверстников в доме ребёнка, с голодом и постоянным чувством страха. А "Дилара"... В этом имени светилось солнышко, распахивались двери в какую-то ранее неизвестную, загадочную страну, где в тепле растут фрукты и плещется голубое море...
Каждый вечер в дом приезжал Джамиль, которого велено было называть "Дэдэ́". (отец) Он привозил Насте сладости, гулял с ней по Москве и непременно ласково гладил по голове, приговаривая: "Кызым, кызым..." (Дочка, моя дочка) Насте-Диларе в такие моменты хотелось сгореть со стыда - она не понимала, почему этот мужчина зовёт её дочкой? В памяти девочки, на удивление, был ещё жив образ Марка - заботливого и нежного, уступающего во всём ей и маме, но одновременно духовно сильного и крепкого мужчины. Марк - её папа, а это - дядя Джамиль, точнее сказать - дайи Джамиль; Настя уже привыкла переводить все слова на азербайджанский язык. Когда Джамиль почувствовал это, он решил - всё, пора! В один из вечеров он пришёл не в костюме, как обычно, а в обычной одежде. Они много гуляли, ели мороженое, катались в парке Горького на каруселях, а после Джамиль произнёс речь, которая перевернула сознание Насти - мужчина говорил о том, что он её настоящий отец, что у девочки теперь будет другая áна (мама), что нужно её любить, ценить и уважать, что ни в коем случае нельзя говорить при ней, что она не родная - мама Лейла от этого заболеет, не вынесет таких слов. Настя была согласна сделать приятное для жены Джамиля, но в глубине души она не могла поверить, что он - её отец, а ещё ей стало невыносимо грустно от того, что она может никогда больше не увидеть свою маму Алесю...
Качели вдруг стали похожи на огромных, железных монстров, мороженое стало горьким и из глаз Насти полились слезы. Джамиль посадил девочку на колени, обнял и, тихонько раскаиваясь, пел ей на ушко красивую песенку о храбром джигите Мансуре, который спас маленькую девочку от лап огненного дракона Ваáла... Насте стало тепло и уютно на руках Джамиля, настолько уютно, что вдруг потянуло на сон, и, засыпая, она впервые искренне, от чистого сердца сказала: "Чох сагол, атá!" (Спасибо, папа)
***
Лейла находилась в больнице уже два месяца. С тех пор, как она вышла из комы, её состояние стабилизировалось и она вроде бы пошла на поправку, но врачи вдруг обнаружили небольшую опухоль в её голове. Для Джамиля начался новый этап в жизни, новая череда испытаний и время для усиленных молитв. Дочка жила под присмотром семьи старшего двоюродного брата, он ежедневно навещал её, но в свою московскую квартиру ни разу не брал - кто будет ей там готовить, кормить и купать её, кто утром расчешет и заплетет её длинные волосы? Но в этот вечер, когда Настя уснула в парке на его коленях, Джамиль вдруг понял, что должен сам нести ответственность за дочку. Он привёз её на такси к себе домой, положил на незастеленном с утра диване и лёг рядом на годами пылившейся в кладовке раскладушке.
Утром его впервые за долгие месяцы разбудил детский плач - девочка проснулась и испугалась незнакомого ей места. Джамиль вскочил, успокоил её, отвёл в ванную, а после они спустились на первый этаж, где находился элитный продуктовый магазин. Накупив всякой всячины, отец с дочерью вернулись в квартиру и принялись завтракать. А после завтрака они собрались ехать в больницу к Лейле.
Едва увидев Настю, Лейла привстала на кровати и схватилась за грудь. Настя упёрлась руками в дверной проём и отказывалась проходить в палату. Джамиль извинялся и говорил, что дочка просто отвыкла. Спустя пол-часа все трое оживлённо беседовали на азербайджанском, а когда девочка не понимала заданного ей вопроса, она переводила разговор на другую тему. Джамиль снова просчитался - Настя не выучила имён родственников, которые остались в Азербайджане, и Лейла явно заподозрила неладное. Да и может ли мать перепутать своё дитя?
Лейла была отстранённо-холодной, она пристально смотрела на Настю и словно пыталась что-то вспомнить. Спина Джамиля покрылась испариной от повисшего в палате напряжения, и он выдохнул, когда зашедшая медсестра объявила о том, что настало время делать процедуры и посетителям лучше уйти. На прощанье Лейла даже не поцеловала девочку, которую Джамиль так усиленно пытался выдать за Дилару.
Сам Джамиль, тем временем, привязывался к Насте всё сильнее и сильнее. Девочка стала жить вместе с ним в квартире, лишь будние дни проводя в доме дяди Азиза, где совершенствовала язык и культуру народа своего отца. Встречи с Лейлой стали теплее, но женщина продолжала держать Настю на расстоянии. Как истинная мусульманка, она молчала, боясь своими догадками оскорбить мужа. Она пыталась выяснить всё у родственниц, у золовок, которые звонили ей в больницу, у жены Азиза, которая навещала её каждые два дня, но всё было тщетно - все женщины, как одна, говорили, что Лейла ещё не пришла в себя после комы, отвыкла от дочери, вот и мерещится ей всякое. Обследования показали, что у Лейлы доброкачественная опухоль в мозге, на которую тоже можно было списать её подозрения. Лейла немного успокоилась, на сердце стало светлее, и в последний приход Джамиля с девочкой, она впервые обняла и поцеловала Настю...
Возможно, всё было бы хорошо, но в их жизни снова появилась тень прошлого - Алеся.
📍Продолжение романа. Хиджаб и шахада: Дилара принимает ислам
Друзья, спасибо, что Вы со мной! 🤗 Предлагаю Вам стать добрыми волшебниками для такой же трёхлетней девочки, как моя героиня. Вика живёт с мамой и братиком в подмосковном Ступино и ей очень нужна Ваша помощь! До 19 августа осталось собрать чуть более 70 тысяч рублей, чтобы Викуля отправилась на лечение и смогла в будущем нормально ходить. Каждый вклад очень ценен, мои дорогие. Вся подробная информация здесь:
Пусть Добро всегда возвращается Вам сторицей! Желаю всем крепкого здоровья и добрых людей на Ваших путях-дорогах! Ещё раз огромное всем спасибо, Ваша Аленка. 🌹
Начало романа о "цыганочке" Насте: