Настойка была прозрачной и из небольшой узкой стопки, переливаясь в организм, согревала сначала пищевод, а затем приятно обжигала желудок. Профессор был голоден, поэтому восприятие хорошего алкоголя было обострённо-приятным. Оторванным кусочком лаваша мужчины занюхали напиток.
- Нас тогда минами накрыло, - вернулся к воспоминаниям бывший офицер-десантник, - Я буквально за две минуты перед этим отошёл с рацией связаться со штабом и тут шарахнуло. В себя пришёл в госпитале уже, когда отошёл от наркоза. Рассказали, что моих всех накрыло, а меня омновцы доставили. Когда про своих бойцов узнал, проклинал этих омоновцев. Думал лучше бы там остался. Жить не хотелось. Потом понял, что именно смерти близких нас делают мудрей. Это жестоко, но это так.
Хозяин кабинета не мешал высказываться гостю.
- И знаешь сколько потом командировок в горячие точки было, больше ни одного бойца не потерял. Как заговорили. И сам ни царапины, и ни одного двухсотого. Думаю, это меня мои бойцы простили и хранили.
- А у меня это была единственная командировка, - прервал пауза Василий Егорович, - Возвращаюсь, а мне говорят, мол, многодетный отец. Я: «Как так?». А двойня у тебя. Вот так жена и прекратила мои командировки: сначала сына, а потом две дочки.
Опять помолчали каждый о своём.
- А ты к чему этот маскарад устроил? – вернулся к теме визита участковый, - Или в криминал подался? – спросил полицейский прощупывая собеседника внимательным взглядом, - Ну, или как себя многие успокаивают «в бизнес».
Профессор понимал, что открывать карты незнакомому человеку, пусть и спасшему ему когда-то жизнь есть определённый риск. Но и Вася Корнейчук много лет назад, спасая молодого офицера тоже рисковал.
- Да, есть тут один бизнес, - начал отвечать Профессор, ещё не зная, что он скажет и неожиданно даже для себя продолжил, - Восстановлением попранной справедливости занимается. Между прочим сейчас в отношении твоего коллеги работаем, - теперь уже внимательно, глядя в глаза собеседнику говорил бывший офицер, - Ваню Красносельцева знаешь?
- Как ни знать, - спокойно ответил участковый, - Москва город маленький, здесь все друг друга знают. А уж рыбак рыбака…
- И что думаешь?
- А что тут думать? – вздохнул и налил по второй Василий Егорович, - Тут даже не зная Ваничкин характер, а только глядя на габариты его и этого, вроде как пострадавшего, понятно, что подстава.
- А кто мог подставить? – как-будто ударял по теннисному шарику задавал вопросы Профессор.
- Подумать нужно, - ответил участковый и поднял свою стопку.
Профессор тоже поднял и перед тем, как выпить попросил:
- Так подумай, кто ж тебе не даёт.
Вторая стопка уже удовольствия не доставляла, Профессор выпил только для поддержания разговора. Выпив, протянул пустую стопку хозяину кабинета, мол, больше не буду. Василии Егорович убрал со стола признаки небольшого застолья и вернулся к разговору:
- Если думать то вот, что получается: Ваньке никто никаких предложений, как я понял не делал. Верно?
Профессор утвердительно кивнул.
- А он тем не мене кому-то мешал, раз его убирают. Мы же не сомневаемся, что этот театр для того, чтобы убрать участкового?
- Не сомневаемся, - согласился собеседник.
- Тогда, что у нас получается? – задал вопрос старый полицейский и сам на него ответил, - Тогда получается, что тот, кто ведёт эту игру уверен, что Иван будет ему мешать. А такая уверенность может быть только у того, кто хорошо знает…, - не закончил фразу Василий Егорович, считая, что и так всё понятно, но гость спросил:
- Что знает?
- Знает, что договариваться с ним бесполезно. Искать нужно среди знакомых. Хороших знакомых.
Прощаясь, Профессор крепко пожал руку Василию Егоровичу и попросил:
- Если к тебе придут…
- Ко мне, как придут, так и уйдут, - перебил участковый, - Только ты об этом не узнаешь. Общение участкового со своим контингентом, знаешь, дело довольно интимное.
- То есть про Шкипера тебя спрашивать не стоит? – уточнил гость.
- Почему же? Знал бы рассказал. Но кроме слухов, что такой персонаж недавно появился, ничего не знаю.
Уже через несколько часов я с Борисом Петровичем слушал, как Профессор докладывал результаты переговоров. Мне казались странными опасения более опытных товарищей по поводу возможного участия старого полицейского Василия Егоровича в схемах неведомого нам Шкипера. Да ещё и информация о том, что этот таинственный Шкипер стоит за провокацией в отношении нашего Ивана у нас не было.
Пока мы двигались исключительно вслепую, в то время как для наших оппонентов мы были как под микроскопом. Только теперь я понял почему Профессор на встречи постоянно одевался так, что узнать его было невозможно. То он приходил как ко мне в больницу в образе крутого байкера, только в бейсболке с длинным козырьком, который не давал зафиксировать лицо камерам видеонаблюдения. То он был франтоватым господином одетым с иголочки, но узнать его было невозможно настолько меняли его внешний вид усы и зеркальные солнцезащитные очки. Сегодня в наш штаб явился под личиной курьера и я не сразу пустил его в помещение, поскольку утверждал, что мы ничего не заказывали.
Выслушав обстоятельства беседы Борис Петрович успокоил Профессора, что если бы старый участковый был на стороне Шкипера или кого иного, кто пытается упрятать Ивана за решётку, то не было ему никакого смысла признавать, что он знает бывшего офицера. А коли есть сомнения не обознался ли, то пустил бы наружное наблюдение, чай у криминалитета на это ресурсов хватит, чтобы всё выяснить.
- Получается, что не напрасно посетил старого знакомого, - сказал Профессор и, как в подтверждение пискнул его мобильник.
На экране появилось сообщение:
ПО НЕПРОВЕРННЫМ ДННЫМ ЛЮДИ ШКИПЕРА ИНТЕРЕСУЮТСЯ НЕДВИЖИМОСТЬЮ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО В ЖИЛЫХ ДОМАХ.
- Это уже что-то, - заключил бывший опер, пробежав по сообщению, но тут же удивлённо добавил, - А участковый-то силён в современных технологиях.
Мы с Профессором вместе глянули на экран, а сообщения уже не было. Профессор набрал номер и трубка немедленно ответила:
- Слушаю.
- Спасибо, - коротко сказал Профессор.
- На здоровье, - опять коротко ответил голос в трубке и следом пошли гудки отбоя.
Повисла тишина. Каждый из нас обдумывал полученную информацию. Пока всё, что мы имеем: подставлял Ивана тот кто его хорошо знает или имеет и он помешал тем, кто интересуется коммерческой недвижимостью в жилых домах. Мало, но, как отправная точка, годится
- А почему мы решили, что нужные нам люди близко знают Ивана? – спросил я старших товарищей, - Может просто справки навели.
- Понимаешь, Лаврентий, - ответил старый опер, - Преступник может и знает хорошо психологию, но вот поверить в то, что нельзя купить человека за деньги он не сможет если у самого душонка продажная. Откуда думаешь пошла поговорка: «Кого нельзя купить за деньги, можно купить за большие деньги». Тем более у нас последние десятилетия насаждалось: если кого-то можно купить, то он дешёвка. А если того же можно купить за большие деньги, то он просто дорого стоит и это хорошо. Мысль о том, что есть люди, которые не продаются, даже не ставится в повестку. И значит нужно очень хорошо знать конкретного человека, чтобы понимать, что у него есть ценности, которые не позволят продаться ни за какие деньги.
- Мне бабушка как-то объясняла, когда я прочитал ей шутку из интернета: «После того, как сын спросил могу ли я наступить на кошку за восемь миллионов рублей, я перестал считать себя хорошим человеком», что раньше и вопрос так не мог бы стоять: потому что нельзя причинять вред тому кто слабее. Ни за деньги, ни просто так. И аргументация у неё была железобетонная: потому что нельзя.