Яркие нарциссы мягко покачиваются на весеннем ветерке. Веселый смех доносится из соседнего двора. Я сижу на скульптурной скамье, подтянув колени к груди, босые пальцы ног обхватывают холодный камень. Солнце согревает мою бледную кожу, я так давно не чувствовала такого тепла. Я должна быть счастлива. Но я не помню, как. Пушистые облака беззаботно танцуют по чистому лазурному небу. Ветерок, мягкий и нежный, как этикет знатных дам, треплет мои золотистые волосы. Я морщусь, раздраженно убирая пряди, прилипшие к губе.
“43!”
Я слышу голос, набирающий мой номер. Число, вот и все, что я есть. По крайней мере, для них.
Я вижу, как 76-й скачет ко мне вприпрыжку. Она счастлива. Ее босые ноги шлепают по грубо посыпанным булыжникам, улыбка украшает ее загорелые черты. Ее синий хлопчатобумажный сарафан обхватывает колени, когда она танцует в мою сторону.
”43!" - выдыхает она, словно запыхавшись после короткой пробежки по двору. “Ты никогда не догадаешься!”
«Что?» Я вздыхаю, молча желая, чтобы она оставила меня наедине с моими мыслями.
“Я нашла белку!” - она почти визжит от волнения. Ее лицо озарилось детским ликованием. Эта девушка очаровывает меня так, как я не могу до конца понять. Я ничего не знаю о ее прошлом. Никто ни о ком ничего не знает. Я едва знаю, кто я такая. Или кем я была.
“Пойдем, я тебе покажу!”
Я неохотно вытягиваю ноги и встаю. Маленькие зеленые побеги и мох щекочут под моими ногами, когда я иду за 76. Я чувствую усталость, возможно, лекарство, которое они мне дали, еще не полностью выветрилось.
Мы проходим под высоким дубом; широкие ветви и нежные листья слегка колышутся в такт ритму природы. Это мирно. Я вдыхаю через нос, втягивая свежий воздух глубоко в легкие. На вкус он сладкий, как поля полевых цветов и солнечный свет.
76 резко останавливается, я чуть не врезаюсь в нее.
“Вот так”. Она бормочет, ее голос приглушенный и мягкий. Я перевожу взгляд на кончик ее вытянутого пальца. Маленькая белка сидит на ветке дерева наверху, ее тонкие усики нервно подергиваются, когда она грызет желудь.
Безмятежность.
Вот как ощущается этот момент. Только я, она, белка и это блаженное солнце. На минуту я забываю, где мы находимся, что наши имена теперь превратились в цифры, что мы заперты в этом заброшенном месте. Я обрела покой.
Я слышу голоса слева от нас, мои глаза блуждают от белки, чтобы увидеть нарушителей нашего покоя. Парочка бездумно прогуливается мимо пруда, их голоса громкие, хотя я не могу разобрать слов. Я не знаю их номеров, да мне и все равно. Я знаю только 76, 24 и 33.
Мои мысли возвращаются к тому моменту, когда я впервые столкнулась с 24-м, его готовой и приятной улыбкой, когда он небрежно обнял меня за талию. Я споткнулась о ступеньку. Легкий румянец заливает мои щеки, когда я вспоминаю те мимолетные мгновения. Какой же я была дурой.
33-я была другой, она была старше, более заботливой. Эта женщина была особенной, с чистым сердцем и доброй улыбкой. Я удивлялся тому факту, что она была здесь, как это могло случиться? Это место оставило у меня много вопросов, на которые я никогда не могла ответить.
Проходят часы, и я снова обнаруживаю, что сижу одна на подоконнике. Это место - мое святилище, место, где я собираю свои мысли и изо всех сил пытаюсь вспомнить любой исчезающий момент из моего прошлого.
Я плотнее закутываюсь в тонкую серую шаль и размышляю над тем немногим, что помню о себе.
Меня зовут Саванна, как мне говорили, африканская прерия. Я не помню, кто они такие. У меня была сестра, Джули… Дженнифер, я не знаю. Золотоволосая собака обычно спала в ногах моей кровати. Пастельно-розовые занавески. Стена полароидных снимков, лица, размытые временем. И это божественное ощущение песка между пальцами ног.
Я смотрю в окно, рассеянно поглаживая маленькие шрамы, усеивающие мое предплечье от бесчисленных игл. Темные тучи вздымаются и набухают на горизонте - верный признак грядущего дождя. Я прикасаюсь к стеклу; прозрачная панель остывает под моими вытянутыми пальцами. Я отстраняюсь, маленькие отпечатки пальцев пачкают чистое окно. Мой взгляд скользит по двору и за его пределами, я могу видеть на многие мили со своего скромного насеста. Запертый наглухо в заброшенной комнате на третьем этаже. Отсюда эти стены не кажутся такими высокими. Возможно, есть шанс…
Я качаю головой, почти забавляясь мыслью о том, что действительно могу сбежать. Это место - моя тюрьма, наша тюрьма.
Беспорядочно звонит громкий звонок, я начинаю считать: 1, 2, 3... 6. 6 вечера. Время ужина. Я поднимаюсь с небольшого выступа и встаю в центре своей комнаты. Четыре серые стены, казалось, давили на меня со всех сторон.
Щелчок.
Ручка медленно поворачивается. Щелчок еще раз, прежде чем большая деревянная дверь со скрипом открывается. Я стою неподвижно, когда входит невысокая коренастая женщина. Ее волосы строго зачесаны назад и завязаны в тугой узел на затылке. Рядом с носом у нее большая бородавка, из которой растет единственный черный волосок. Ее глаза смотрят на меня, прищуренные и суровые. Мне не нравится эта женщина.
“Пойдем”. - приказывает она глубоким и бесчувственным тоном. Я заметила, что она немногословная женщина, выражающая свою ненависть глазами стального цвета.
Я послушно следую за сестрой Варт. Тайно ухмыляясь ласкательному имени, которым я так нежно ее называю. Мы молча направляемся в огромную столовую. Длинные столы тянутся по всей длине зала, большие канделябры свисают с богато украшенного потолка, теплый свет отбрасывает тени, танцующие по декоративному карнизу. Текстурированные обои и живописные произведения искусства украшают каждую стену, нашептывая истории о жизни за пределами этих четырех стен. Я оглядываюсь вокруг, все еще озадаченный красотой этой комнаты по сравнению с остальной частью здания.
Я чувствую, как чья-то рука крепко давит мне на верхнюю часть спины. Боковым зрением я вижу брови медсестры, направляющие меня к свободному месту за столом.
Я сижу, рядом со мной втиснуты два незнакомых лица. Их поза ужасна, когда они сгорбились над своими мисками, с ужасающей скоростью запихивая в рот суп из зеленого горошка. Я осторожно прихлебываю зеленую похлебку, вкус у нее пресный, но она утоляет мой голод.
Я осматриваю лица в комнате в поисках тех немногих людей, которых я знаю. 33-летняя низко склонила голову над супом, под глазами у нее темные круги. Я ей сочувствую, она хорошая женщина. 76-я рассеянно смотрит на стену, ее глаза затуманены, как будто она в трансе. Иногда я задаюсь вопросом, не слишком ли она проста.
Я не вижу 24, и по какой-то причине я разочарована. Глупо, на самом деле. Раздается еще один звонок, вокруг нас толпятся медсестры, забирая по два человека каждая и отводя нас обратно в наши палаты. Я благодарен за каждое мгновение одиночества.
#
Приглушенный шепот и легкое шарканье обуви по грубым половицам эхом отдаются вокруг меня. Я не сплю, но они не знают. Я чувствую, как мое обмякшее тело осторожно кладут на каталку. Появляется уже знакомый укол боли, когда в мое тело вводят какой-то неизвестный препарат. Темнота возвращается, когда я чувствую, как они толкают каталку. Мы натыкаемся на стену; кто-то тихо ругается позади меня. Когда я растворяюсь в темноте, в моей голове мелькает воспоминание о красивой женщине, склонившейся надо мной и нежно поющей. Одинокая слеза скатывается по моему лицу, когда я теряю сознание.
#
Боль. Это все, что я чувствую. Но я приветствую это. Я лежу неподвижно, пульсирующее ощущение затрудняет дыхание. Я никогда точно не знал, что они делали, когда забирали нас. Экспериментируют над нами, как над мышами в лаборатории. Апельсиновый сок и размокший хлеб стоят на подносе справа от моей головы. От мысли о еде у меня сводит живот.
Проходят минуты, маленькие часы на стене тихо тикают, достаточно громко, чтобы свести меня с ума. Я смотрю на потолок, на свисающую голую лампочку, на белой штукатурке пятна от воды.
Я жду. Терпеливо лежать неподвижно, пока боль не утихнет и действие препарата не пройдет. Я поднимаюсь с тонкого матраса и ковыляю к подоконнику. Я забираюсь на широкий подоконник и поправляю ночную рубашку, чтобы прикрыть ноги. Сегодня идет дождь. Жирные капли стучат по моему окну, я смотрю, как бусинки гоняются друг за другом по подоконнику. Я делаю молчаливые ставки, предсказывая, кто из них выиграет. Постоянная струйка дождя успокаивает меня. Я прижимаюсь лбом к холодному стеклу, страстно желая ощутить успокаивающее тепло чая с медом. Мой взгляд снова блуждает по двору, теперь заново омытому дождем. Желтые нарциссы колышутся на ветру, их веселый лик несколько затуманен низко нависшими облаками. Я бы хотел, чтобы они были моими.
Два коротких, резких стука в дверь выводят меня из состояния подсознания. Как странно. Думаю я, соскальзывая с подоконника. Медсестры не стучали, они просто вошли. Я слышу отчетливый звук поворачиваемого в замке ключа. Мое сердце учащается, желудок скручивается в узел. Дверь открывается, и в комнату заглядывает знакомое лицо.
76.
Мое дыхание со свистом вырывается из легких. Как? Она проскальзывает внутрь, ее карие глаза широко раскрыты и настороженны.
“Пойдем со мной”, - шепчет она, протягивая руку.
Я не думаю дважды. Я хватаю ее за руку, и она тянет меня. Мы бежим. Наши босые ноги бесшумно ступают по плюшевому ковру, устилающему узкий коридор. Я не знаю, куда мы направляемся, но я следую за тобой.
Мимо пролетают двери, окна слишком высоки, чтобы что-то разглядеть. Вниз по лестнице, потом еще по одной. Мое сердце бешено колотится, дыхание со свистом вырывается из легких, но мы не сбавляем скорость.
Мы бежим так, как никогда раньше не бегали, через одну дверь и через другую. Внезапно 76 останавливается. Приложив палец к губам, она заставляет меня замолчать. Она достает ключ из кармана пальто и отпирает маленькую дверцу.
Ледяной воздух и дождь одновременно врываются в дверь, я задыхаюсь от внезапного холода. Ни секунды не колеблясь, она тащит меня под дождь. И мы бежим.
Впереди я вижу стену, высокую и зловещую, 10 футов раствора и камня. Но мы все равно бежим. Мы останавливаемся у подножия стены, я смотрю вверх, ее очертания вырисовываются передо мной. Я поворачиваюсь к 76-й, она улыбается мне, в руке у нее толстая веревка.
“Бери и лезь, - говорит она с блеском в глазах, - И не смотри вниз, пока не окажешься наверху”.
Я хватаюсь за веревку, грубые волокна рвут мои ладони, пока я подтягиваюсь вверх, по одной руке за раз. Взгромоздившись на вершину, я оглядываюсь назад, 76-я начинает свой подъем. Нервная дрожь пробегает по мне, когда я замечаю высоту.
“Ты в порядке?” - спрашивает она, забираясь на стену.
"Да. Но как?” - спрашиваю я, мой разум затуманен вопросами и благоговением.
76 улыбается мне, ее волосы прилипли ко лбу, а с подбородка капают капли воды. “Я отвечу на них позже, но сейчас...” Она обрывает, кивая на другую сторону стены, на свободу.
Мое сердце замирает, страх пронизывает меня. Я пристально смотрю на нее.
76 протягивает ко мне руку, в ее глазах пляшет огонек: “Кстати, меня зовут Валенсия”.
“Саванна”, - выдыхаю я, хватаю ее за руку, и мы вместе прыгаем.