Бадма шел по улице, опустив голову, хотелось курить. Еще хотелось есть, но поесть можно в миссии. Минутка унижения в очереди и тарелка супа, до завтра можно протянуть. Или военный паек можно обменять у солдат. Найти бы только, что менять. Бадма раздраженно пнул банку из мусорной кучи.
- Бездельничаешь? Бадма поднял голову. Перед ним стоял давний знакомый Пашка. Бадма его видел в группе довольных товарищей на трибуне. Иногда он мелькал около Белого дома, иногда его голова появлялась в окне машины кортежей, носившихся по городу с непонятными целями. Бадма пожал плечами, с досадой отмечая дурную привычку.
- Ну вот хожу. Делать особо нечего. Ты сам смотрю, неплохо живешь.
Бадма оглядел Пашкину кожаную куртку, из которой торчала толстая шея с черными разводами грязи. Впрочем, в городе воды не было давно, и грязная шея Бадму не удивляла, а вот хорошая куртка, торчащая пачка сигарет из кармана, говорила о многом. Сигареты были из дорогих, такие курили вечно улыбающиеся морпехи из миротворческой миссии, достать их можно было на Центральном рынке, но стоили они неимоверно. Пашка перехватил жадный взгляд Бадмы:
- Держи братан! - он протянул Бадме пачку.
Глядя как Бадма трясущимися пальцами, с трудом вытаскивает сигарету из пачки, сказал:
- Да оставь себе пачку, у меня еще есть. Бадма сжал зубы, но все-таки кивнул благодарно, сейчас такая пачка сигарет стоила столько, что отказываться было глупо. Пока Бадма курил, Пашка скептически оглядел оборванного Бадму, и сказал:
- чо жизнь тяжелая пошла, да? Бадма не открывая глаза, наслаждаясь позабытым вкусом, молча кивнул.
- Чо так? Пашка не унимался, ему видимо хотелось похвастаться, - вроде образованный, и раньше сидел нормально.
- Да закрутилось как то сразу, не успел еще прижиться.
- Ну да, закрутилось резко – Пашка закивал, и вдруг заулыбался – а помнишь, как раньше спорили? Надо или не надо, а оказалось что надо. Все-таки я правый был, да?
Бадма кивнул, ну да, правый конечно, чего там. Сейчас-то чего говорить. Но Пашка помедлив и видимо, что то решив внутри себя, сказал:
- да пацан ты умный, а занимаешься не пойми чем. Давай ко мне в группу фильтрации, а то у меня сплошняком или блаженные или такие дуболомы, что я их сам побаиваюсь. Бадма задумался, про этих говорили много страшного, но хотелось носить такие сигареты в кармане и раздавать их, как Пашка, да и жрать просто хотелось. Пашка, видя колебания Бадмы, нехорошо ощерился и сказал:
- ты чего замараться боишься? Смотри такие предложения редко делают, группа давно сформирована, но тебя я давно знаю и ты мне подойдешь.
Бадма опять пожал плечами, привычно досадуя на себя за эту привычку и собравшись с духом кивнул.
- Пойду конечно, работа есть работа, тем более сейчас.
- Ну и молодец – Пашка перестал щериться – держись за мной, не пропадешь.
Бадма привык довольно быстро. Может, поначалу было страшно стучать в квартиры, врываться в них. Не слушать причитания женщин, успокаивать мужиков, впрочем, два здоровяка Колька и Джангр брали это на себя. Довезя очередную семью до границы, они свистели и кричали военным, стоявшим с другой стороны. Впрочем издалека, а то миротворцы миротворцами, а пальнет какой-нибудь Ванька, никто не поможет. Потом ехали обратно на квартиру, там всегда кого-то оставляли, и начинался, как называл его Пашка, обыск. Обычно ценного барахла хватало, чтобы поместилось в старую Газель. Потом Пашка уезжал на Газели, а вечером приезжал на базу с едой и выпивкой. Одежду они всегда выбирали себе сами, прямо в квартирах и Бадма уже через месяц выглядел не хуже Пашки.
Потом отдых, это они так называли затяжные пьянки, девчонок на них притаскивал Пашка, они сначала быстро ели, потом шли по комнатам. По утрам появлялся Пашка и они опять ехали на новый адрес. В их компании верховодил Пашка, два амбала Колька и Джангр слушали его во всем и всегда, еще был Москвич, которого Бадма тихо ненавидел, но он был на самом хорошем счету наверху. Про него писали в листовках, его ставили в пример, и выглядел он куда лучше слишком худого Бадмы или слишком толстого Пашки или слишком тупых Кольки и Джангара. Первая стычка у них произошла, когда Москвич стал отбирать чемодан у женщины. Женщина вцепилась в него и что-то причитала про теплые одежды, Москвич дергал за чемодан и орал, что раньше их также выкинули на мороз без ничего и теперь их очередь. Бадма тогда пнул Москвича, впрочем Пашка не дал конфликту разгореться, чемодан он оставил тетке, а Москвича услал встречать Газель. Правда потом Пашка сказал Бадме, когда они уже стояли и смотрели, как семья бежит к границе:
- Тебя твое чистоплюйство подведет, а Москвича наверху любят. Он оттуда сюда приехал в наше говно. Ты думаешь откуда у него такая кличка? Он прикинь, как услышал про нас, все бросил там и приехал. Пример, мать его.
Пашка сплюнул и они без привычных криков и свиста уехали на базу. На базе они опять сцепились с Москвичем, но Бадма был наверное злее Москвича, он загнал его в угол и нависая над ним орал:
- Тебя сука что-ли выселяли на морозе! Тебя что-ли без вещей оставили!
Впрочем обошлось без последствий, все как-то рассосалось само собой.
В то утро Пашка приехал хмурый, и они на Газели поехали не в город как обычно, а куда-то за него. У Бадмы нехорошие предчувствия появились уже тогда, но спрашивать почему-то было страшно. Пашка ехал молча, поджав губы. Они заехали в ворота, огороженной бетонными плитами, базы. Перед ними высилось промышленное здание из красного кирпича. Этот красный кирпич лежал кучками по углам, его осколки лежали во дворе. Над всем этим пейзажем доминировала труба, опять из красного кирпича. По двору бегали люди в камуфляже, выгоняли из здания чумазых людей и строили их шеренгами в компактную коробочку. В основном это были мужики, иногда были подростки, совсем редко женщины. К ним подбежал усатый и молодцеватый военный, и с нотками облегчения сказал:
- А, группа фильтрации, ваши подопечные. Они тут прятались давно, там внутри у них все обустроено. Плохо работаете, прямо бандитское гнездо под городом.
Пашка мрачно поглядел на военного:
- Понял я, будем работать.
Они пошли вдоль притихшей толпы, люди опускали головы и прятали глаза. Бадма идя за Пашкой, смотрел на грязные изможденные лица, но никого не узнавал. Пашка наконец обошел всех, махнул рукой, мол все сюда. Когда группа собралась, Пашка оглядел их и сказал:
- Ну что братва, делаем так. Этих пораженцев в правах вежливо вывозим армейскими грузовиками. Но только вежливо, пресса тут и миротворцы.
Пашка встал перед толпой, откашлялся, покосился на нацеленные камеры и начал:
- Вы люди, граждане той страны!
Он неопределенно махнул рукой в сторону севера:
- Мы как цивилизованные люди, даем вам право покинуть нашу территорию, и депортируем вас туда.
Он еще немного помялся перед ними и крикнул
- Грузись!
Но толпа стояла не шевелясь. В это время в здании хлопнуло, заревело. Оттуда выскочил Москвич, и тряся руками начал объяснять:
- барахло там их, понастроили фанерных перегородок внутри, обжились сволочи.
Тут толпа качнулась в сторону Пашки, а уже через секунду они все бежали внутрь. А из здания разрастался и казалось, накрывал все вокруг вопль. Пашка недоуменно посмотрел на Бадму и Москвича:
- Чего это там?
А вопль перерос в вой, из здания выскочил обгорелый мужик и кинулся на Москвича. Он сбил его с ног и сидя на нем, бил его по лицу и орал:
- Там они сука! Они в трубе спрятались от вас гады! А ты, сука поджег, там тяга в трубе пошла! Малые детки и бабы!
Тут подскочивший Колька сбил мужика с Москвича, тот упал на землю и выл, царапая ногтями землю. Рядом стоял, отряхиваясь, Москвич и растерянно бормотал:
- Я же не знал, кто знал, я же не знал.
Вой вдруг стих, а труба, пыхнув дымом, закоптила сажей, которая начала сыпаться на все вокруг.